Шрифт:
Сама не зная почему, девушка прониклась доверием к неизвестному ей человеку и, не произнеся ни слова благодарности, смело оперлась на его руку.
Незнакомец рассмотрел при свете луны отнятый у живодера нож и с презрением отшвырнул его прочь.
Оба молча направились к селению.
– Мы пришли, спасибо, сеньор, – проговорила девушка.
– Это твой дом, дитя мое?
– Да, сеньор. Прощайте.
Хулия отошла от незнакомца, но внезапно вернулась и застенчиво спросила:
– Как вас зовут?
Незнакомец на мгновение заколебался, но потом, как бы решившись, сказал:
– Джон Морган.
– Джон Морган?
– Да, но храни это в тайне. Прощай. – И, не произнеся больше ни слова, он быстро удалился.
IV. ОХОТНИКИ
Антонио Железная Рука взбирался по крутой тропинке в гору с такой легкостью, будто шагал по устланному коврами гладкому полу; вслед за ним весело бежали борзые. По временам он останавливался и замирал в глубокой задумчивости. Но не усталость прерывала его путь, а воспоминание о Хулии.
Вдруг псы тихонько зарычали и насторожились. Однако охотник был погружен в свои мысли и продолжал путь, не обращая на них внимания.
Собаки снова забеспокоились, и тут наконец Железная Рука очнулся.
– Эй, Тисок! Что случилось? Что с тобой, дружище? – спросил он, наклонившись к собаке.
Борзые принюхивались, повернув головы на юг.
– Что-то там происходит, – пробормотал охотник. – Эти твари никогда не ошибаются. – И он проверил, заряжен ли мушкет.
– Почем знать, может, кто из чужих заблудился в лесу. Пойти взглянуть, все равно спать уже не придется.
Антонио сжал в руке ружье, свистнул собак и ласково сказал:
– Пошли, малыши, пошли!
Собаки сорвались с места и бросились напрямик сквозь чащу, поминутно оглядываясь назад, словно желая убедиться, что хозяин следует за ними.
Первое время они бежали, не придерживаясь точного направления и беспокойно принюхиваясь. Но вот они напали на след и помчались вперед, пригнув головы к самой земле.
Теперь охотник потерял собак из виду; они скрылись среди бурелома, и только слышно было, как трещали под их лапами сухие ветки. Антонио шел следом, стараясь не отставать. Вдруг раздался неистовый лай.
– Разошлись не на шутку! – воскликнул охотник и, приготовив мушкет, со всех ног помчался туда, где заливались борзые.
Выбежав на небольшую прогалину, он сразу понял, в чем дело.
У подножия могучего гуаякана огромный бык отражал нападение Мастлы и Тисока, которые яростно скакали вокруг, пытаясь вцепиться зубами в его бока. Прижавшись крупом к стволу, бык поворачивал из стороны в сторону тяжелую голову, увенчанную мощными острыми рогами, грозя ударом, но ни на секунду не отрываясь от дерева.
Собаки увертывались от рогов и снова бросались на приступ, отчаянным лаем призывая охотника.
– Что за невидаль! – удивился Железная Рука. – Бык не бежит, а стережет дерево, словно часовой, да и псы никогда так из себя не выходили.
Обогнув лужайку, Антонио встал прямо против быка.
«Отсюда я попаду без промаха, – подумал он. – Только бы собаки оставили его на минуту в покое».
– Тисок, Мастла, сюда! – крикнул охотник. Он свистнул, и борзые, услышав знакомый сигнал, бросились к нему.
Бык, избавившись от преследования, не покинул своего поста. Напротив, он поднял голову и уставился горящими глазами на юношу.
Охотник с поразительным самообладанием вскинул мушкет и, медленно приподняв дуло, на мгновение застыл.
Сверкнула красная молния, грянул выстрел и, раскатившись по лесу, замер в глухих зарослях. Бык ринулся вперед и рухнул у ног охотника – пуля попала ему прямо в лоб. Собаки, сорвавшись с места, набросились на быка.
– Слава пресвятой деве Марии, избавившей меня от опасности, – неожиданно раздался мужской голос с вершины дерева, служившего прикрытием быку.
Охотник поднял глаза и увидел, что с дерева не без труда пытается слезть какой-то человек.
– Кто вы? Что с вами случилось? – спросил Железная Рука.
– Кто я? Неудачник, попытавшийся заняться чужим ремеслом. Не подоспей вы вовремя, мне бы конец пришел.
На человеке был охотничий костюм, а лицо его скрывалось за кожаной маской.
– Однако вы охотник? – спросил Железная Рука, указывая на его одежду.
– Нет, упаси меня бог. Я надел этот костюм просто из прихоти, и, клянусь всевышним, больше уж этого не случится.