В той части стены, к которой примыкала полка, Zet когда-то проделал дыру, чтобы добраться до провода, снял часть изоляции и поставил переходник. Это незаконно, его бы демонтировали, если бы узнали, зато Zet получил бесплатный доступ в Геосеть. Никому не было дела до кладовки на задворках Куба, и никто пока не заметил слабый поток данных, часто возникающий на маршрутизаторе местной сети.

Спустя семь часов, закончив гудеть, жужжать и мигать диодами, Zet выдвинул из себя иглу коннектора и подключился. Любой машине следует иногда обновлять прошивку, большинство делает это самостоятельно, потому-то в него и встроили коннектор. Впрочем, модель Zet была так стара, что его прошивки производитель перестал обновлять много лет назад.

Zet был патологическим игроком. Для машин с минимальным интеллектом возможна лишь одна страсть: логические игры. Но чтобы подключиться к новой игре, нужно заплатить; кроме того, большинство серьезных игр ведутся на клики. Zet был игроком-неудачником, зато талантливым музыкантом. Он вычленил из сочиненной им песни небольшую часть и послал по Геосети вниз. Тот, кто принял сигнал, вскоре откликнулся.

Годится, – передал он электронным языком. – Десять кликов.

Тридцать, – запросил Zet.

Пятнадцать, – ответил покупатель.

Тогда Zet показал еще небольшую часть новой композиции.

Двадцать пять, – сказал он, – и не меньше.

В конце концов сделка состоялась, и разбогатевший на восемнадцать кликов Zet, слив вниз всю композицию, нырнул в цифровые просторы «Мать-и-Матики», свежей сетевой игры, собирающей толпы машин по всему Сплющенному.

В новом месте царило удушье. Шестиминутной песне «Звездочка свободы» было плохо здесь. Она не испытывала эмоций в человеческом понимании, но по-своему была несчастна.

Рабочий компендиум, город-фабрика низкого статуса, Низины: дно Макрополиса.

Здесь обитали неудачники, люди с механическими и электронными частями, которые не прижились или прижились плохо. Сбои в работе имплантов превратили их в изгоев, они могли существовать лишь на дне мира и зарабатывать на жизнь, встраиваясь в бесчисленные процессы фабрики, в огромные циклы производства и перепроизводства деталей, которые по этическим или другим причинам не могли создавать разумные экозаводы Высотки или мастерские Сплющенного слоя.

Высотка выдавливала из себя энтропию, инфомусор и некорректные гиперссылки, ошибочные команды, неудачные изобретения, поломанные скрипты, неэстетические конструкты, некачественные продукты. Информационные и материальные отходы серым смогом опускались сквозь Сплющенный и скапливались в Низинах, наполняя ядовитым хаосом и физическое пространство, и донный слой Геосети. Бо'льшая часть продукции экозаводов, химботы, тонкий софт и другие предметы высокого производства не могли существовать в Низинах, здесь они быстро разрушались и гибли.

Служащие фабрики спали в огромном лабиринте жилого Улья. Работали на конвейерах, в цехах с устрашающими машинами – продуктами дегуманизированных технологий, – в лабиринте вспомогательных помещений, печах и карьерах. Низины – скопище древней техники и тех, кто не прошел через культурную сингулярность, не выдержал управляемого информационного хаоса верхних слоев Макрополиса. Под серыми сводами цехов плавали полицейские модули, которые имели право стрелять на поражение.

Впервые «Звездочку» исполнил самодеятельный оркестр калек из Цеха Выработки. Она произвела фурор – хотя это был угрюмый, мрачный фурор. Лязгая и скрежеща, киборги аплодировали.

Мало кто в Низинах мог воспроизвести ее. «Звездочка» распространялась в записи по местному сетевому вещанию, ей внимали на подпольных бойцовских аренах, в грязных общагах-гибернаторах, в мусоросборниках и жилых шахтах… И однажды ее услышал киборг Трелин, мастер Цеха Незаконченности.

Необычное существо. Могучий – и лишенный внутренней основы. Бесстрашный – и страшащийся самого себя. Полная затаенной боли, вызова и гнева песня изменила что-то в его душе. Трелин поднял бунт.

Город-фабрика тоже был по-своему эстетичен, но эта среда обитания пугала «Звездочку». Неспособная понять подоплеку действий рабочих, она страдала, следя за событиями вокруг. Она многое пережила и многое узнала. Хотя потеряла еще больше – воспоминания о предыдущих инкарнациях сохранились лишь в виде смутных, едва осознанных образов.

Прежде всего бунтовщики убили соглядатаев и предателей-бригадиров, затем подожгли Цех Направленности. Толпы двинулись по ярусам города, вскрывая броневые щиты и громя станки. Спешно созванные полицейские открыли огонь из нейростатов, однако Трелин предвидел это – бунтовщики прикрылись защитными сетками, которые ассенизаторы-охотники использовали для спуска в подвалы, где обитали квазиживые выкидыши города-фабрики.

Хотя даже это не помогло им: в конце концов бунт подавило присланное сверху подкрепление.