О смерти Радищева Пушкин сообщает следующее. Работая в Комиссии по составлению законов, Радищев предложил начальству излишне революционный проект в духе своего «Путешествия». За неуместную инициативу получил шутливый упрек от начальника, графа Завадовского: «Мало тебе было что ли Сибири?» Увидев в шутке реальную угрозу, Радищев вернулся домой и отравился. По современной психиатрической классификации версия Пушкина – автоматическое или импульсивное самоубийство: «Конец, им давно предвиденный и который он сам себе напророчил!»

Импульсивное самоубийство – результат мгновенного решения. Его может спровоцировать вид какого-то предмета, пригодного для самоубийства – ножа или того же стакана ядовитого вещества. На такое самоубийство идут люди не совсем психически уравновешенные. Чтобы утверждать, что Радищев принадлежит именно к этому типу самоубийц, необходимо глубже разобраться в его психическом складе.

Самый неадекватный поступок Радищева, помимо выпитого стакана кислоты, – это, собственно, его главная книга. Пушкин прямо называет издание «Путешествия из Петербурга в Москву» «действием сумасшедшего». Практической пользы – никакой. В конце XVIII века в России даже самая блестяще написанная революционная книга не вела ни к чему, кроме уголовного преследования автора. Образованное сословие в большинстве своем по-русски ничего не читает. Читают по-французски. Какого-то революционного подполья в стране нет и быть не может. То, что в России народ плохо живет – не новость, в том числе и для самой Екатерины. Издание книги – поступок бессмысленный и самоубийственный.

Но когда, вслед за Пушкиным, говорят об издании книги как о самоубийственном поступке сумасшедшего – это определенная метафора. В остальном Радищев был вполне нормален: последователен, практичен и благоразумен. Карьера блестящая – до ареста. В ссылке тоже никак не чудит. Только перед самой смертью, по словам сына, из-за неприятностей с Петром Завадовским и общих служебных неудач впал в уныние.

Он действительно говорил детям, что боится вновь оказаться в Сибири. Его грызли какие-то страхи. Чудовищная ипохондрия. Лечение не помогало. Тем не менее, он сам понимал, что с ним что-то не так. Обратился к врачу по собственной инициативе. Добросовестно принимал лекарства, в том числе и перед тем как хлебнуть стакан кислоты. Но беспокойство не проходило. Все завершилось неожиданным отравлением случайно попавшей на глаза царской водкой.

Итак, по Пушкину, Радищев предложил Завадовскому какой-то революционный проект (речь идет о проекте Гражданского уложения), тот пошутил про Сибирь, после чего писатель вернулся домой и в сердцах отравился.

В этой версии самый принципиальный момент – боязнь вновь оказаться в Сибири. Григорий Чхартишвили (больше известный как Борис Акунин) в своей книге про писателей-самоубийц относит случай Радищева к так называемому лагерному синдрому – это когда бывшие узники совершают самоубийство из боязни повторения того, что с ними было. Такое очень часто можно наблюдать в XX веке на примере бывших узников немецких и советских лагерей.

Но эта версия многих не устраивала и не устраивает до сих пор, несмотря на весь авторитет Пушкина. Чтобы принять ее, необходимо согласиться с тем, что, как минимум, перед смертью Радищев не был до конца адекватен. Следуя рассказу Пушкина, мы обнаруживаем в действиях Радищева малодушие: его кончина – эдакая смерть чиновника. Странно: издавая «Путешествие», Александр Николаевич напротив проявил редкостное, хотя и безрассудное мужество.

Первым на публикацию статьи Пушкина ответил Павел Радищев в специальных «Замечаниях». Он последовательно разбирает очерк, опровергая разные биографические неточности, и попутно защищает отца от критических пушкинских стрел. Комментируя пушкинское описание смерти писателя, Павел Николаевич замечает: «О смерти Радищева Пушкин пишет совсем не то, не знавши достоверно, как она происходила». Возразить трудно. Компетенция в этом вопросе у Павла Радищева выше. Пушкин опирался в основном на слухи и предания, а его оппонент видел все сам.

По словам Павла Радищева, оснований опасаться повторной ссылки у его отца не было. Самое начало Александрова царствования. Молодой император всерьез думает о либеральных реформах. Он и Радищева призвал к правительственной деятельности как фигуру знаковую, легендарного либерала. Его назначение в Комиссию по составлению законов – важный символический акт. Большая часть задуманных реформ так и останется в проектах, но об этом знаем мы сейчас, а тогда этого не знал и сам Александр.

Император не стал бы ссылать Радищева даже за самые отчаянные проекты, это не в его обыкновениях. К тому же, главный покровитель Радищева при дворе, граф Александр Воронцов – непосредственный начальник графа Петра Завадовского, государственный канцлер и собственно глава Комиссии. Скорее всего, бывший екатерининский фаворит Завадовский неуместно пошутил. Оснований опасаться за свою судьбу у Радищева не было. Но оскорбиться он мог.

Согласно версии Павла Радищева, проект был составлен, но не подан. Завадовский был раздражен Радищевым всерьез, но не за конкретный проект, а за общее направление мыслей, и грозил ему неприятностями, упоминая Сибирь. То есть были реальные угрозы, а не только тонкий начальственный юмор. Дальше – самое серьезное расхождение. По словам сына, то ли разговор с Завадовским, то ли какие-то другие причины повергли Радищева в уныние. Он впал в тяжелейшую депрессию, которая, усиливаясь, приобрела характер душевного расстройства.

В этом состоянии он и хватанул стакан кислоты. Итак, самоубийство не было бессмысленным. Спонтанным, но и закономерным.

И Пушкин, и Павел Радищев, по большому счету, – сторонники одной и той же версии. Просто, согласно Пушкину, решение о самоубийстве Радищев принял без особых причин.

А Павел Радищев считает: самоубийство отца – результат душевного расстройства, тяжелейшей депрессии и оскорбительного обращения Завадовского.

Статья Пушкина сделала Радищева вновь актуальным, да и время подходящее: конец 50-х – начало 60-х – зарождение эпохи огромных перемен в русской общественной и политической жизни. Скоро Радищев станет для русской интеллигенции очень важной фигурой. Его смерть будет интересовать уже не только членов семьи. Тогда и появится вторая версия смерти Александра Радищева.