Антон Богданов

ди­рек­тор по мар­ке­тин­гу про­из­во­ди­те­ля окон­ных сис­тем PROPLEX

Я думаю, что до падения метеорита в Челябинской области эта программа показалась бы многим, мягко говоря, не совсем серьезной. Однако сегодня общественность наверняка отнесется к ней с повышенным вниманием и посчитает ее нужной и полезной. Другой вопрос, в чем будет заключаться суть этого проекта и как он будет реализовываться. Совсем недавно мне в руки попала публикация, где проект сводился буквально к снабжению ученых телескопами. Вряд ли такие абсурдные меры могут серьезно заинтересовать бизнес-среду и заставить, например, инвестировать в программу. Чтобы говорить о том, поддерживает или нет бизнес антиметеоритную программу, необходимо сначала детально познакомить его с ней.

Пища для кошелька

/ Дело / Капитал / Загранштучки

Сектор пищепереработки является одним из наиболее высококонкурентных. Интерес к бумагам производителей еды вновь обострился после информации о намерении миллиардера Уоррена Баффета приобрести компанию по производству соусов Heinz. Примечательно, что легендарный инвестор предпочел старый, раскрученный бренд. Для пищевого сектора такие старожилы — скорее исключение. Поскольку тренды, бренды и ведущие игроки на этом рынке меняются с частотой, опережающей циклы солнечной активности.

Продукция традиционных производителей в какой-то момент может вдруг разонравиться покупателям, и затянувшееся падение объемов ее реализации в конце концов не пройдет мимо бдительного ока мерчендайзеров: производитель получит первую «желтую карточку», которая заставит его придумать что-то новое. Не всегда, впрочем, это удается: есть такое понятие, как «моральная старость» бренда. В такой ситуации легче его похоронить и начать раскручивать нечто абсолютно новое. Новички, толпящиеся у проходных супермаркетов, тонко чувствуют «запах добычи» и готовы быстрыми действиями восполнить любую вакантную нишу. Обычно так и рождаются новые звезды в пищепроме.

Особенно часто подобные истории происходят у производителей кондитерских изделий, например шоколадных батончиков. Скажем, марка Picnic в свое время воспользовалась снижением продаж продукции Mars, после того как по американскому телевидению прошел цикл научных репортажей о вреде арахиса для печени. Замена одного вида орехов на другой фактически проложила путь новому бренду на полки магазинов.

Все эти нюансы необходимо учитывать инвестору, решившему вложиться в пищепром. Иначе легко вылететь в трубу. Ведь на этом рынке все, по сути, зависит от силы бренда, и с его выбором в качестве объекта для инвестиций ошибиться нельзя. Пищеперерабатывающий сектор традиционно относится к категории «защитных». В 70—80 процентах случаев индекс пищевых компаний опережает по доходности индекс американского широкого рынка S&P 500. Доходность индекса The Dow Jones US Food Producers за последний год превысила доходность S&P 500 почти на 4 процента. На первый и стоит ориентироваться инвесторам. В состав американского продовольственного индекса в числе прочих входят акции PepsiCo, которые показали наилучшие результаты (+21,2 процента) за год во многом благодаря поглощению российской Wimm-Bill-Dann. Неплохие результаты (доходность за год — около 21 процента) продемонстрировала американская компания Campbell Soup — также получив новый импульс от покупки производителя соков и салатных заправок Bolthouse Farms.

Еще мильярд — и все!

/ Дело / Капитал

«Министры финансов и прочие «искперты» могут говорить что угодно. Никакого сокращения роста долга в развитых странах не будет»

Состоялось заседание G20 в Москве, на котором обсуждались, что называется, актуальные вопросы, главными из которых были вопросы межвалютных отношений. «Высокие стороны» долго сидели и родили два основных вывода, новизна которых находится под большим вопросом. Во-первых, решили отказаться от так называемых валютных войн. Во-вторых, ужесточить долговую политику государств. Что можно сказать по этому поводу?

Начнем со второго вывода. Теоретически в сокращении долгов и отказе от создания новых ничего плохого нет. Вопрос только в том, для чего делались эти самые долги? И вот как только на этот вопрос начинаешь отвечать, возникают проблемы. Дело в том, что долги делались для того, чтобы повысить возможности домохозяйств покупать разные товары и услуги, а также для государственных инвестиций в инфраструктуру. То есть по большому счету для повышения жизненного уровня населения.

При этом сами долги — проблема вторичная, что-то с ними сделать, безусловно, можно. Главная проблема — ограничение возможности создания новых, что означает практически автоматическое падение уровня жизни. Причем падения серьезного, не на 2—3, а скорее на 20—30 процентов. Тут, разумеется, есть разные оценки. Но с учетом того, что расходы населения в развитых странах Запада превышают его же, населения, доходы процентов на 20—25, несколькими процентами тут явно не отделаешься. И в этой ситуации вопрос о сокращении роста долговой нагрузки даже не стоит: современные политики в страшном сне не могут себе представить такое падение уровня жизни, их в этом случае просто не останется, ни одного. А потому министры финансов и прочие «искперты» могут говорить что угодно. Никакого сокращения роста долга в развитых странах не будет. Разве что в каких-нибудь грециях. Во всяком случае, до начала вселенской экономической катастрофы.

Что касается взаимных девальваций валют, то отмечу, что когда мы с Андреем Кобяковым в 2002 году писали нашу книгу «Закат империи доллара и конец «Pax Americana», то описали это явление под названием «парад девальваций». Из чего следует, что случайным и неожиданным его никак назвать нельзя. Но, вспоминая наши тогдашние аргументы, можно отметить, что по мере падения спроса населения будут падать и доходы производителей. В то время как их мощности никуда деваться не будут, как и постоянные издержки на осуществление их деятельности.