Шрифт:
По всем этим причинам пытаться установить этническую предысторию народа, подыскивая в древности различные сходно звучащие этнонимы — это путь ненадежный и нередко ведущий к существенным заблуждениям; это станет особенно ясным, если учитывать еще и то обстоятельство, что всякое сопоставление слов и собственных имен возможно только с учетом фонетических закономерностей сравниваемых языков и [197] исторических изменений в них, а эти закономерности для столь давних периодов часто неизвестны. Наивно предполагать, что родственные по происхождению слова или названия должны звучать во всяком случае похоже на протяжении веков и тысячелетий [462] . Значительное сходство названий, разделенных большим промежутком времени, чаще всего является свидетельством случайности этого сходства.
462
Например, кто узнает латинское аква«вода» во французском о(eau), или древнее название Эбуракумв современном имени английского города Йорк(чит. Йоок)?
Поэтому в вопросе о появлении носителей протоармянского языка мы будем исходить не из поисков этнонимов, а из других, более объективных данных, привлекая данные этнонимов и топонимов лишь в подтверждение их [463] .[198]
2. Проблема носителей протоармянского языка
Исторический состав древнеармянского языка. Как всякий язык с долгой историей, древнеармянский содержит много пластов различного происхождения. Большой пласт составляют в нем слова парфянского языка, меньше слов из среднеперсидского; совсем немного слов из древнеиранских языков; совершенно не выявлены следы контактов со скифским и, тем более, «западноиндоиранским» [464] . Понятно, наличие иранских слов не означает принадлежности древнеармянского к индоиранской ветви индоевропейских языков: все эти слова представляют собой термины государственной администрации, феодального быта, книжные и другие абстрактные понятия и т.п. [465] Они не принадлежат к основному фонду древнеармянского словаря и свидетельствуют лишь о том, хорошо известном из истории Армении факте, что армянский народ имел чрезвычайно длительные и глубокие контакты с государствами, поочередно господствовавшими в Иране, а временами — и на Армянском нагорье и в Закавказье, в первую очередь — с Парфянским государством Аршакидов.
463
Существует странное мнение, будто народ по пути своего движения как бы роняет повсюду свое название в виде имен населенных пунктов, звучащих сходно с этнонимом этого народа. Так, например, Г. А. Капанцян в поисках народа палайцев привлек большое количество местных названий, содержащих элемент пал-, бал-, бол-и т.п. Так как эти звукосочетания являются весьма распространенными в различных языках, не удивительно, что поиски его увенчались успехом. В действительности этнические группы обычно вовсе не оставляют своего имени на местах своего проживания в виде названий населенных пунктов, — разве что если эти группы являются меньшинством среди сплошной массы иноязычного населения; но тогда такой топоним этнического происхождения мало что дает для выяснения действительного ареала распространения искомого народа. См. стр. 15-16, прим.
Более надежны попытки выявления ареалов древних языков по повторяющимся элементам в топонимах, но эти данные требуют тщательной проверки своей достоверности. Так, Г. А. Капанцян (Хайаса — колыбель армян, стр. 257) выделяет «азианическо-субарский» суффикс – инана основании наличия топонимов Биаина, Нахарина, Лулуина, Урратина, Палестина.Однако Biaina — косвенный падеж от Biainel и означает «в Биаинили»; Нахарина — условное чтение названия, приводимого в египетских неогласованных текстах, правильное чтение, по-видимому, Nahraini «две реки»; топонима Luluina вообще не существует, речь идет об урартском слове в косвенном падеже — luluinaw «вражеских»; не существует и Урратины, речь идет о засвидетельствованном в ассирийских текстах топониме Уррахинаш; наконец, Палестина — греко-римское воспроизведение семитского множественного числа plistin от plisti — «филистимлянин». Следовательно, никакого общего языкового субстрата суффикс – инане выявляет.
464
Этимологии древнеармянских слов из «западноиндоиранского», предложенные Г. А. Капанцяном (Хайаса — колыбель армян, стр. 136-137), все имеют иное объяснение (в большинстве — из парфянского).Слово «орел», вероятно, попало в древнеармянский через посредство урартского.
465
Например, из парфянского: „младший член княжеского рода“, „нахарар“, „работник, простолюдин“, „цвет”, „убежище“, „свободный“, „белый“, „время“, „ремесло, искусство“, „предплечье, рука“, „кубок“, „распоряжение“, „число; подать“, „подать“, „обычаи, закон“, „вечный“, „наставление“ (раннепарфянское?), „поселение“ (может быть древнеперсидское); из среднемидийского диалекта: „область, страна; мир“, „медь, бронза“ и др. Имеются и примеры заимствования того же иранского слова вторично, из среднеперсидского сасанидского времени; так, например, „глава царского двора, мажордом“ (из парфянского marzpat) и в том же значении (из среднеперсидского mardpat), „наставник, учитель“ (из парфянского varzpat) и „наставник, мастер, учитель“ (из среднеперсидского vardpat).
Как показала А. Г. Периханян, в древнеармянском существует по крайней мере два пласта слов арамейского [199] (семитского) происхождения. Более древний пласт восходит к одному из староарамейских диалектов Северной Месопотамии; это термины, в основном связанные с торговлей и ремеслом, а также канцелярские [466] ; они являются следом существования в Армении арамейских канцелярий, унаследованных от времен Ахеменидской державы, и тех торговых сношений, которые существовали между Армянским нагорьем и Месопотамией во второй половине I тыс. до н.э.; отчасти же эти термины были занесены арамейскими и еврейскими горожанами, переселенными в некоторые из городов Армении при Тигране Великом и Артавазде II, в 77—40 гг. до н.э. [467] Более поздний пласт представляют собой слова церковно-книжного характера, происходящие из сирийско-эдесского диалекта арамейского языка, принесенные в Армению вместе с христианской церковью [468] . Имеется несколько слов аккадского происхождения, попавших в древнеармянский язык, вероятно, через посредство либо тех же арамеев, либо урартов [469] .
466
Например, „шерсть, руно”, „иудеи”, „выкуп”, „купец” (это слово, через арамейский и аккадский, восходит к шумерскому dam-gar), „смола”.
467
См. Г. X. Саркисян, Тигранакерт, М., 1960, стр. 49 и сл.
468
Например, „негодный, пустой”, „слог”, „буквы”, „рынок”, „суббота”, „сапфир”. Примеры на арамейские, сирийские и иранские слова в древнеармянском указаны нам А. Г. Периханян.
469
Например, „печать” из аккадского kanniki „запечатанный документ”, „кирпич” из аккадского agurru (последнее слово, во всяком случае, не через урартское посредство).
Имеется известный слой греческих слов, также главным образом церковно-книжного происхождения.
Ниже этих пластов, которые датируются временем приблизительно с 500 г. до н.э. по 500 г. н.э. (отчасти позже), выявляются еще и другие. Так, имеются слова урартского происхождения [470] . Мощность этого слоя пока установить трудно, так как мы еще плохо знаем словарь самого урартского языка. По всей вероятности, значительное число (несколько сот) слов древнеармянского языка, до сих пор не объясненных, окажется [200] словами хуррито-урартского происхождения [471] . Однако и эти слова не относятся все же к основному словарному фонду и поэтому древнеармянский, конечно, не может считаться родственным хуррито-урартским языкам. Этот пласт в древнеармянском следует рассматривать как субстрат— то есть как остаток языка местного населения Армянского нагорья, сохраненный при его перexоде на древнеармянский язык.
470
Из урартского, по-видимому, „меч” из sur „оружие”; “озеро, море” из so(w) „вода, озеро”, „муж, полноправный мужчина* из ewri- „хозяин, господин” и др. (ср. еще стр. 77, прим. 7).
471
Из предложенных Г. А. Капанцяном хурритских этимологий для древнеармянских слов заслуживают внимания „женюсь” от хурритского aste жена, „число” от хурритского tiw- „говорить, называть” (последнее слово может быть и урартским). Некоторые слова происходят, видимо, из промежуточного (верхнеевфратского?) диалекта, соединявшего черты урартской лексики с хурритскими фонетическими особенностями (ае > е, сохранение удвоенных согласных), напр.: „дерево”, из *arr, ср. урартск. ar„сад”, „дом, хозяйство” из *alle, ср. урартск. alae ”хозяин”.
Г. А. Капацян посвятил ряд исследований выявлению хеттских слов в древнеармянском. Не все предложенные им этимологии выдерживают критику, однако не приходится сомневаться в том, что в древнеармянском имеется и хеттский пласт [472] . К сожалению, до сих пор не производились поиски слов древнеанатолийского происхождения в более широком смысле в частности, лувийских, но и они, несомненно, должны иметься в древнеармянском [473] . Часть предполагаемых слов хеттского происхождения может оказаться общеанатолийскими.
472
Например, „закуска“ из хеттского alattari „род хлебца“, „мешаю” из хеттского arnamnia со значением „возбуждать мятеж”, сержусь, ропщу” из хеттского kartimmijaz „гнев” (от kart- „сердце”, ср. в древнеармянском ). Большие списки якобы хеттских слов в древнеармянском, приводимые Г. А. Капанцяном в его различных работах, наряду с действительными заимствованиями из хеттского, содержат множество случаев либо общеиндоепропейской, либо парфянской лексики.
473
К таким словам, возможно, относятся „глаз”, , - ”собака”. Может быть, к лувийскому восходят и отдельные особенности древнеармянского склонения.
Анатолийский пласт также не охватывает слов основного словарного фонда. [474] [201]
Лишь сняв все перечисленные пласты, мы доберемся до основного фонда древнеармянского словаря. В него входят такие слова, выражающие общечеловеческие понятия, которые должны были иметь обозначения уже в с'aмом древнем языке, так как ни один язык без них не может обойтись; эти слова выражают понятия, известные человеку настолько давно, что заимствовать их обозначения извне почти никогда не было оснований. Сюда обычно относятся названия частей тела, простейших терминов родства, элементарных действий и состояний, числительные и т.п. [475] Основной словарный фонд не является неизменным, — и здесь создаются новые обозначения для старых понятий, в отдельных случаях и заимствованные, однако новейшими исследованиями установлено, что основной словарный фонд любого языка обновляется в среднем не более чем на 15% в течение 1000 лет.
474
К анатолийским языкам древнеармянский не может принадлежать еще и потому, что история развития фонетической системы от праиндоевропейского к древнеармянскому совершенно иная, чем к древнеанатолийским, и то же, даже в еще большей степени, относится и к морфологии. Анатолийские и древнеармянский нельзя возвести к некоему общему языку-основе анатолийской ветви, но только к праязыку, общему для всех вообще индоевропейских языков.
475
Например, в древнеармянском имена „отец”, „мать”, „дед, предок”, „река”, собственно „вода”, „мед“, „ячмень”, „сердце”, „след”, „нога”, „высокий”, „корова”, „птица”, „соль”, „мясо” и мн. др.; глаголы - приносить“, - „знать, ведать”, - „одеваться”, - „пить”, - „знать, быть знакомым” и мн. др., все основные числительные, местоимения и т.п. восходят к праиндоевропейскому языку-основе, минуя анатолийское, иранское, греческое или славянское посредство, что видно из их звукового оформления, противоречащего фонетическим законам этих языковых ветвей. Отличие этой группы слов по характеру содержания понятии от остальных пластов, включающих слова, преимущественно связанные с позднейшими этапами развития культуры, бросается в глаза.
К основному фонду языка относится также звуковое оформление грамматических категорий — префиксы, суффиксы, падежные и глагольные окончания и т.п.
При анализе древнеармянского основного языкового фонда выявляется прежде всего, что он является индоевропейским. Тем самым снимается всякий вопрос о возможной «двуприродности» древнеармянского языка [476] . Языковой предок древнеармянского языка, протоармянский язык, мог быть только индоевропейским, не родственным ни хуррито-урартским языкам, [202] ни хаттскому, ни современным кавказским языкам (абхазо-адыгским, картвельским, нахско-дагестанским), ни семитским.
476
См. А. А. Асмангулян, Против гипотезы о двуприродности армянского языка. «Вопросы языкознания». 1933, № 6, стр. 21.
Во-вторых, выявляется, что протоармянский язык не принадлежал ни к анатолийской, ни к индоиранской, ни, скажем, к славянской [477] ветви индоевропейских, так как фонетические изменения, свойственные древнеармянскому по сравнению с реконструированным праиндоевропейским, отличны от происшедших во всех этих ветвях [478] , и имеются также существенные расхождения с ними в выборе лексики основного словарного фонда [479] .
477
Говорить о «славяно-скифских» языках как одном из источников древнеармянского (Г. А. Капанцян, Хайаса — колыбель армян, стр. 151 и др.) невозможно, так как скифский и славянские принадлежат к разным ветвям индоевропейской семьи.
478
Так, только в древнеармянском праиндоевропейские р, t дали придыхательные (затем развившиеся в h и ноль); этого явления не наблюдается ни в иранских, ни в славянских (в отношении анатолийских вопрос не вполне ясен); только в древнеармянском серия праиндоевропейских фонем k w, g w, g wh перешла в , к h, k, g (или ј), этого явления полностью в таком виде нет ни в иранских, ни в славянских, ни в анатолийских и т.п. Ср. древнеармянские „нога“, „след“, „три“ с иранскими (авестскими) paa „нога”, ray- „три“, со славянскими (русскими) под, три, с хеттскими petan „место“, t(a)rai- „три”, а также древнеармянские „чем“, „жена“, „ударяю“ с иранскими (авестскими) -cа- местоименная основа, janay- „жена”, g/jan-„ударять“, со славянскими (русскими) чем, жена, гнaтьи с хеттскими kw- местоименная основа, kwen-, кun- „бить“.
479
Ср. хеттские имена attas „отец“, annas „мать“, vatar „вода“, milit „мед“, halkis „ячмень“, зерно“, kart- „сердце“, parkus „высокий“, глаголы аrnu- „нести, приносить“ (древнеармянск. означает „добываю, получаю“) akw- „пить“, sakk- „знать“, was-, wes- „одеваться“ (древнеармянск.
– , но ср.
– „одежда“) и т.д. с древнеармянскими словами, приведенными выше, стр. 202, прим. 33. Из приведенных 11 примеров пять слов в хеттском — от другого корня (attas, annas, alkis, akw-, sakk-), два — в другом звуковом оформлении (kart-, parkus), и четыре расходятся с древнеармянским либо суффиксами, либо значением и т.п. Большой процент расходящихся корней основного словарного фонда указывает на отделение древнеанатолийского языка-основы, с одной стороны, и фрако-фригийского языка-основы — с другой, от общего индоевропейского праязыка в глубокой древности. Согласно А. Камменхубер, древнеармянский отделился от общеиндоевропейского языка ранее всех других индоевропейских языков, кроме греческого, — раньше хеттского. См. А. Кammenhuber, Zur Stellung des Hethitisch-Luvischen… „Zeitschrift f"ur vergl. Sprachforschung begr. v. A. Kuhn“, 77, 1/2, 1961, стр. 31, 71.