Все предчувствовали, что с Италией будет война — все, кто вообще знал, что такое Италия. Слава римских императоров не давала спать Муссолини: Эфиопию надо было завоевать потому, что ее еще никто не завоевал. На каждого босоного воина приходилось по 3 итальянских солдата с винтовками. На каждый допотопный Потэ — 11 современных самолетов.

Мишке и его коллегам — французским летчикам на эфиопской службе — был отдан приказ: ни при каких условиях не вступать в бой. Эфиопия могла терять людей, но не машины.

Небо попрежнему было синим, а земля, как ковром, покрывалась трупами: итальянцы считали эфиопов чем-то вроде тараканов, и расправлялись с ними тем же способом: травили химией. «Высшая раса» оказалась хуже людоедов.

Мишкин Потэ мог поднимать 4 бомбы за раз — однако поднимать было нечего. Император Хайле Селассие молил Лигу Наций о помощи: «Сегодня — мы, а завтра будет ваша очередь!». Но шел 1935 год, и мало кто верил, что Муссолини — это серьезно. Италию осудили, и на этом все кончилось: французы и англичане делали деньги на этой войне — не напрямую, конечно, а за счет поставок нефти.

Газеты пестрели жуткими фотографиями, а европейцы заворачивали в газеты рыбу. До голода и концлагерей в самой Европе оставалось совсем чуть-чуть.

Мишкин Потэ сломался еще в воздухе. Мотор закашлял, как туберкулезник. Сердце ухнуло вниз: «Ой, мама…»

Мишка приземлился посреди деревни: круглые хижины, над одной из них — крест: церковь.

Выскочил из кабины — улица была пуста.

— Эй, кто тут живой? Я из столицы! У меня авария!

Осторожно, шаг за шагом, стали приближаться люди. Некоторые с саблями.

— Я — человек императора!

— Вот это еропла-ан! — запищала ребятня и первой сунулась знакомиться.

Девушки цвета горького шоколада. Удивительной красоты лица. Мишку боялись и заранее обожали, ибо летать по воздуху без колдовства нельзя.

Безногий старейшина, ездивший по всем делам на осле, принял Мишку у себя. Понимали друг друга плохо: у каждого свой диалект.

— Мужчины ваши где?

— Так ведь негус, царь царей, забрал их на войну. Сказал, что даст оружие… Теперь каждый домой по оружию принесет.

Мишка передохнул. Половина эфиопской армии встала не под ружье, а под копье. Это против пулеметов!

Он попытался объяснить, что для починки самолета нужен шланг; показал деду, что откуда отвалилось…

— Богу надо молиться, — подумав, сказал тот. — И шамана для верности позвать. Он у нас — голова!

Мишка сел на землю. В планшете у него лежала важная депеша. У эфиопов не было толковых шифровальщиков, и все сообщения по радио перехватывали итальянцы. Единственной надеждой оставались маленькие Потэ да их летчики.

Девушка в платке пожарила для Мишки кофейных зерен, растолкла в ступке и заварила крепко-крепко… Потом принесла огромную лепешку-инджара с овощами.

— Вчера человек заходил, — сказала она, не поднимая глаз. — Говорил, с неба пошел дождик — а туч не было. Все люди вдруг повалились на землю, ухватились за глаза и стали кричать. Потом умерли. И коровы умерли, и козы… А еще у них был верблюжонок — он тоже сдох. Это казнь египетская или как? Нам про нее в церкви рассказывали — когда я маленькая была.

— Тебя как зовут? — спросил Мишка.

Она не успела ответить. Послышал гул мотора. Мишка вскочил. По дороге ползла металлическая коробка на гусиницах. Танкетка!

Дальше все было как во сне: строчил пулемет, орали дети. Схватив булыжник, Мишка кинулся за машиной. Вскочил сзади на броню и жахнул камнем по дулу. Очередь захлебнулась. Танкетка завертелась на месте, пытаясь обнаружить врага.

Обоих итальянцев — командира и водителя — зарезали саблями: пацаны тыкали ими в смотровые щели, пока внутри все не стихло. Машина врезалась в дерево и завалилась набок: ее гусеницы еще долго крутились на холостом ходу.

Перевязывали раненых, хоронили убитых. Девушка, которая поила Мишку кофе, получила пулю в спину.

— Уходите отсюда, — сказал Мишка старейшине. — Они опять придут.

Тот почесал ослу шею.

— Куда же мы уйдем?

Мишка ничего не ответил. Поковырявшись в танкетке, он раздобыл все, что нужно для ремонта. Недаром батя, Иван Филаретович, говорил: «Технарь! Из ведра лопату сделает!»

Доставленная депеша помогла разгромить обоз итальянцев, двигающийся на подкрепление генералу Бадольо. Впрочем, это уже были последние дни сопротивления. Эфиопы сражались так, как их учили отцы и деды: забывая себя, на полном скаку. А враг, не торопясь, расстреливал их как на охоте.