За этим занятием и застал его Балтага. Вместо приветствия он покрутил носом и проворчал:

— Ну и надымил ты с утра…

Аурел оторвался от газеты, взглянул на хорошо выбритое круглое лицо товарища и не мог сдержать улыбку. Всем была известна забота Балтаги о своем здоровье. Он не курил, внимательно следил за новостями медицины и даже выписывал журнал «Здоровье», увлекался различными диетами и тому подобное. Приятели, усматривая в этом некоторую странность, беззлобно подшучивали над ним. Николай таких шуток не принимал. В остальном же он был вполне своим, хорошим парнем. Поэтому Аурел не стал вступать в полемику по поводу курения, тем более что спор этот был давний и безрезультатный, и миролюбиво произнес:

— Здорово, Никушор! Что это ты с утра не в духе? И потом, окно ведь открыто, дым твоему здоровью не угрожает.

Справедливости ради надо заметить, что зимой Аурел, выходил курить в коридор, чтобы не досаждать соседу. Дружелюбный тон смягчил Николая, и он сказал:

— Да нет, дорогой, ничего не случилось. Понимаешь, не успел приготовить завтрак, пришлось в кафе идти, а там сам знаешь, как кормят…

Аурел знал, как там кормят, однако, в отличие от товарища, относился к общепитовским порядкам философски. Они еще с минуту поболтали, и каждый занялся своим делом. Собственно говоря, они делали, в широком смысле, одно важное и нужное дело. Однако уголовные дела вели разные. Почти одновременно Кауш и Балтага подошли к обшарпанным массивным сейфам, стоящим в противоположных углах кабинета, и извлекли светло-коричневые папки. У Николая папка оказалась тощей, из чего следовало, что дело только начинается; папка же Аурела распухла от протоколов допросов, накладных, счетов, платежных ведомостей, квитанций и прочих документов.

Аурелу приходилось вести дела, занимавшие десять, а то и больше томов. «Однако на этот раз, очевидно, хватит и одного тома, — облегченно вздохнул он, перелистывая документы. — Осталось несколько мазков…»

Дело, которое завершал следователь Кауш, принесло ему немало хлопот, хотя было небольшим по объему. Он не переставал удивляться: на какие только ухищрения не пускаются преступники ради наживы! Взять хотя бы вот этих. Есть в районе топливный магазин-склад, продающий населению уголь. Долгие годы этот магазин считался образцовым предприятием торговли. План перевыполнялся, жалоб от покупателей не поступало, сплошные благодарности. Работники склада получали премии. И вдруг выясняется, что здесь хозяйничали жулики. Началось с того, что кассир магазина, некая Любовь Сагайдак, «поленилась», как она объяснила на допросе, сдать вовремя в банк выручку — 800 рублей. Когда хватилась, оказалось, что не осталось и половины. Растранжирила на тряпки, украшения… Квитанции о сданных деньгах она должна была отсылать в Кишинев, в республиканскую топливную контору. Недолго думая, достала чистый бланк квитанции (благо, этого добра в банке сколько угодно на столах валяется), заполнила на нужную сумму, подпись кассира подделала и отослала. Ничего, сошло. Лиха беда начало… Уголь — товар ходкий, спрос на него большой, и никто не обращал внимания, если недодавали несколько килограммов: о килограммах ли вести разговор, когда покупаешь тонны? Да и невозможно покупателю проверить точный вес. Короче творя, наворовали здесь крупно — тридцать тысяч рублей.

О проделках Сагайдак стало известно и в республиканской топливной конторе. Из Кишинева в Заднестровск пожаловал сам ее директор Сергеев в сопровождении главного бухгалтера, важной дамы, и бухгалтера-ревизора, женщины попроще. Они приложили немало стараний, чтобы погасить недостачу и замять дело. Легко сказать — погасить. Тридцать тысяч на дороге не валяются. Поведение столичных «ревизоров» показалось следователю подозрительным, о чем он не замедлил сообщить кишиневским коллегам, и те заинтересовались порядками в топливной конторе. Оказалось; что в ней не один год орудовала под носом у многочисленных ревизоров группа расхитителей во главе с главбухом. Ревизоры приходили и уходили, а жулики оставались.

Кауш и его коллеги провели поистине исследовательскую работу. Аурел вспомнил, как он однажды приехал в Кишинев, зашел к одному из следователей и обомлел: кабинет был забит документами. Товарищ его недовольно объяснил:

— Во всем ты виноват, заварил кашу с этими угольщиками, а нам расхлебывать… Вчера полный грузовик бумаг привезли из конторы, будь она неладна. Да и не все еще, многие документы успели уничтожить. Но и на твою долю осталось. Учти.

Перспектива стать на время бухгалтером-ревизором Кауша не испугала. Кем только за годы работы в прокуратуре ему не приходилось бывать… Он знал, например, нормы усадки хлопчатобумажной ткани, необходимой для пошива рубашки 52-го размера, роста третьего, знал, сколько вина и какой крепости можно получить из килограмма винограда при сахаристости 16 процентов. Мог точно сказать, какой сорт мяса сколько теряет в весе при варке и тушении, из каких ингредиентов состоит колбаса «Московская летняя». Ни разу в жизни не прикоснувшись к рулю автомобиля, он знал правила дорожного движения не хуже сотрудника ГАИ…

Поэтому он так ответил тогда следователю, старшему по должности:

— Учитываю и от своей доли не отказываюсь…

Вскоре Аурел понял, что без знаний системы бухгалтерского учета он в махинациях жуликов не разберется. Засел за учебники, узнал, что такое сальдо и дебет и что означает термин «двойная бухгалтерия», которым названа одна из систем учета. Этот термин поначалу вызвал у него скептическую усмешку, уж очень двусмысленно звучал. Однако вскоре Аурел убедился, что ничего предосудительного в этой системе нет. Продираясь сквозь запутанные дебри финансовых документов, он познал тайны другой бухгалтерии — преступной, двойственной. Позже в приговоре Верховного суда республики будет записано:

Но это будет потом, а пока следователь сидел за своим столом, перечитывал показания подозреваемых и свидетелей и писал повестки, чтобы допросить еще несколько человек. Он не заметил, как подошло время обеденного перерыва. Ему напомнил об этом Балтага, неукоснительно соблюдавший режим. Аурел быстро спрятал документы в сейф.

Обедали они всегда в одной и той же столовой в пяти минутах ходьбы от прокуратуры. Кормили здесь неважно, зато народу было совсем немного. Аурел молча поглощал дежурные котлеты, Балтага же, по своему обыкновению, ворчал. Аурел крепился долго, до самого теплого и жидкого, напоминающего чай, компота. Наконец, не выдержал:

— Слушай, Балтага, я тебе утром дал хороший совет: женись, дорогой, супруга вкуснее приготовит… Если повезет, конечно, — не без ехидства добавил он. — А мне аппетита не порти.