А все дело в том, что еще несколько лет назад он пришел к выводу, что в большинстве своем окружающие его люди слишком уверены в собственной безопасности, в их несомненном превосходстве над остальными, которые просто блефуют. А думать так — это все равно что поверить, будто два сорванца, стоящие друг против друга со снежками в руках, способны отбросить их в сторону и мирно разойтись. Это все равно что с серьезными лицами обсуждать преимущества бетонных заграждений в сравнении с проволочными перилами, когда собственные автомобили зависли над пропастью. В общем, все эти на первый взгляд справедливые и благочестивые люди на самом деле совершенно равнодушны.

Но в конце концов нашлась наконец группа единомышленников, вспоминал Планкет, решивших раз и навсегда положить конец пустым словопрениям. Рано или поздно наступает момент, когда вы, одетые во власяницу, устаете стоять и мрачно пялиться в зловещие небеса. Вы доходите до той грани, когда осознаете, что вовсе не перестали любить человечество, а просто захотели вытащить себя и своих близких из этого повального сумасшествия. Так называемое выживание отдельного индивидуума и его семьи…

Дзинь… дз-дз-дзинь… дз-дз-дзинь!

Планкет машинально нажал на стартовую кнопку секундомера.

Странно… Сегодня не намечалось учебного сигнала тревоги. Все дети гуляют на улице, кроме Саула — он не осмелится выйти из своей комнаты. Однако сигнал тревоги снимает все запреты. Разве что Анна…

Он прошел на кухню. Жена с бледным испуганным лицом стремительно бежала к двери, с Диной на руках.

— Саули! Ну же, беги быстрей, Саули!

— Я бегу, мама, — откликнулся малыш, топоча вниз по ступенькам, — Тороплюсь изо всех сил. Я успею!

До Планкета наконец дошло. Тяжело опершись рукой о стену, он в оцепенении следил, как Анна из последних сил несется вниз по лестнице к погребу. Саул спешил следом, размахивая на ходу ручонками, и уже почти догнал мать.

— Я успею, папа! Я успею!

Планкет почувствовал, как внутри у него все словно оборвалось. Он судорожно сглотнул.

— Не торопись, сынок, — прошептал он. — Настал Судный день.

Наконец он выпрямился, глянул на секундомер и тут заметя, что от ладони на стене остался мокрый след. Одна минута двадцать секунд. Неплохо. Совсем неплохо.

Дзинь… дз-дз-дз-инь… дз-дз-дз-инь!

Он встряхнулся и почувствовал, что весь дрожит. Нет, надо взять себя в руки. Первое, что он должен сделать, — притащить сарая токарный станок.

— Элиот! — позвала его жена.

Казалось, все происходящее — страшный сон, и он вот-вот проснется. Спускаясь по ступенькам, он чувствовал, что ноги почти не слушаются, а возле самой двери погреба даже споткнулся. Подняв голову, он увидел лишь перепуганные глазенки сбившихся в кучу детей.

— Все здесь? — прохрипел он.

— Все, папа, — тоненько пропищал Саул. — Лестер с Херби в дальней комнате. Почему Жозефина плачет? Лестер не плачет.

Я тоже не плачу.

Невнятно кивнув в сторону худенькой всхлипывающей девочки, он потянулся рукой к рычагу, торчащему из бетонной стены. Снова взглянул на часы. Две минуты десять секунд. Неплохо.

— Мистер Планкет! — орал, несясь по коридору, Лестер. — Мистер Планкет! Херби на улице, ловит Растика. Он выбежал в другую дверь. Я ему говорил…

Две минуты двадцать секунд, — отстучало в голове у Планкета, когда он добрался до верхней ступеньки. Херби носился по двору и щелкал пальцами, пытаясь приманить пса. Завидев отца, он буквально застыл на месте, но, к счастью, выпрыгнувший в тот же миг из-за кустов пес радостно подскочил к мальчику, сбив его с ног. Херби упал.

Планкет шагнул вперед. Две минуты сорок секунд. Моментально вскочив, Херби помчался к погребу.

Что это за глухой удар? Взрыв? Вот еще один! Похоже на мощное извержение вулкана. Кто это начал? Впрочем, разве сейчас это важно?

Три минуты… Вот Растик, виляя хвостом, влетел в погреб, а следом за ним несся задыхающийся Херби. Схватив сына за воротник, Планкет сделал гигантский скачок.

Прыгая, он успел заметить, как где-то далеко к югу вздымаются над землей смертоносные грибовидные зонты… И этот жуткий грохот…

Планкет подтолкнул сына вперед. Три минуты пять секунд. Дернув рубильник и не дожидаясь, пока дверь закроется и за-герметизируется, он метнулся в коридор, торопливо запирая еще две двери. Так… еще один рубильник, контролирующий два запасных входа… Он резко дернул его и вновь бросил взгляд на часы. Три минуты двадцать секунд.