— И должен заметить, — продолжал между тем Карлос, — что Артуро Сан-Барреда — парень с амбициями, и твое «кушать подано» его не устроит. Он до сих пор не может забыть, что когда-то был звездой первой величины у себя на родине и вдруг оказался в чужих краях без публики, без денег и без своего папы, который ему все это обеспечивал. Он снова хочет быть первым, лучшим… говоря проще, он хочет славы и успеха. Не меньше.

Кантор чуть не свалил декорацию. Говоря честно, он не бросился напролом к Ольге со своим мнением только потому, что с ним внезапно приключилось что-то вроде истерического паралича. Услышав знакомое имя, он сначала подумал было, что ему послышалось. Что последствия тяжелой контузии все-таки повредили его пресловутый слух, несмотря на старания сестры Жюстин. Этого не могло быть, этого не должно было случиться, не имело права попросту! Ольга — и Артуро Сан-Барреда?! Да как она могла… да как он посмел!.. Да что она, не видела, какая он гнида?!

— Вы его действительно не любите, — сделала вывод Ольга. — Но почему? Что он вам сделал?

— Да ничего, — пожал плечами маэстро. — Я даже не был с ним знаком. Слышал о нем несколько очень неприятных высказываний, это правда, но лично мы ни разу не сталкивались. Так что основной причиной является все же мой художественный замысел, которому он никоим образом не соответствует.

— А второстепенной? — не унималась Ольга. — Если не вешать мне лапшу насчет отношений внутри труппы?

— Не вешать лапшу? — Карлос выпрямился и рывком бросил окурок прямо на пол, чего раньше за ним не водилось. Его пришибленная вялость моментально исчезла, он словно слегка ожил, рассердившись. — Я говорил совершенно серьезно. Но если тебе недостаточно уже названных двух причин, прилипчивая ты упрямица, то я не побоюсь назвать и третью. Эль Драко перевернется в гробу, когда Артуро получит эту роль. А я не люблю оскорблять мертвых. Особенно… его.

— А если он жив?

— Тогда еще проще, — вздохнул Карлос, снова расслабившись и опустив плечи. — Тогда он твоего Артуро все-таки убьет. Как только узнает. И все решат, что проклятие сбывается.

Хорошо бы, невольно подумал Кантор. Интересно, знает ли Артуро о проклятии? Неужели не боится? Как бы то ни было, спасибо, Карлос, за добрую память…

— Кто кого убьет? — донесся из-за кулис слегка пьяный жизнерадостный голос, и на сцену вывалились до неприличия веселые братья Бандерасы, собственными одинаковыми персонами.

Они-то откуда взялись? Столько лет о них не было слышно, а тут вдруг как по волшебству в одном месте собираются все старые знакомые… И с ними уже упомянутый Артуро Сан-Барреда! Они что, совсем совесть потеряли — пить с этим мерзавцем?

За их спинами светилась спасительная дверь, в которую было бы очень удобно шмыгнуть. Не стоять же, в самом деле, за этим камином или кузницей до вечера! Вот пусть только сойдут со сцены… может, если все заговорят, будет достаточно шумно, и никто не заметит постороннего человека, убегающего из театра…

— Да это мы по ходу пьесы, — невесело отозвалась Ольга. — Маэстро объясняет мне некоторые принципы подбора актеров… Ребята, вы хоть когда-нибудь трезвыми бываете?

— Бываем, — с готовностью отозвался Хуан. Вообще-то братьев Бандерасов, как и всех близнецов на свете, постоянно путали, но Кантор с первого дня знакомства научился их различать по интонациям голоса и сейчас был абсолютно уверен, что это сказал именно Хуан. — Да ты сама видела, разве не помнишь? Это ты тогда была пьяная, а мы вовсе нет.

— Луис, это просто неприлично! — возмутился Сан-Барреда. — И недостойно, упоминать…

— Я Луис, — флегматично перебил его второй Бандерас. — А он — Хуан. А ты — ханжа. Подумаешь, девушка немного выпила и какому-то болвану салатницу на голову надела! А не надо было к девушке приставать! Да и салата в посудине оставалось на донышке… Маэстро, Ольга все еще как бы на занятиях или мы уже можем пригласить ее в заведение напротив?

— Можете, — вздохнул наставник, недовольно взирая на братьев. — Хотя Ольга прекрасно знает, что я не одобряю ее хождений по подобным заведениям.

— Это просто недостаток молодости, — заверил его Хуан. — Оно с возрастом пройдет. Когда Ольге будет шестьдесят, она бросит курить, перестанет пить, перейдет на исключительно платонические отношения с противоположным полом и научится рассуждать о безнравственности современной молодежи…

— Шестьдесят? Да она сопьется к тридцати, — проворчал Карлос. — В последний раз предупреждаю, паршивцы: не спаивайте мне ученицу. И если дирижер мне пожалуется, что вы явились на репетицию подвыпивши, уволю без разговоров. А ты… — Он сделал продолжительную паузу, внимательно изучая Артуро, словно видел впервые в жизни, затем продолжил: — Приходи в следующий понедельник трезвым, я тебя послушаю… и, возможно, возьму на подпевки.

«Карлос, я тебя люблю!» — растроганно подумал Кантор, наблюдая, как перекосило от этих слов красавчика Артуро. На подпевки! Ха! Как же, непревзойденный Артуро Сан-Барреда, лучший из лучших, первый из первых, краса и гордость родной Мистралии, и вдруг — на подпевки, да еще «возможно»! Так его, Карлос, так его, гада! Главную роль ему, подлецу! Сейчас! Мало того что эта скотина украла одну из лучших моих песен и охмурила мою девушку, он еще протянул свои лапы к моей любимой роли!

— Спасибо, — с демонстративной горечью в голосе ответил Артуро, заломив красивые тонкие брови.