В конце августа на общем совещании сотрудников отдела с докладом выступил Славин.

Он сообщил, что по решению партийных и советских органов Свердловскому областному управлению НКВД и дорожно-транспортному отделу совместно с милицией поручено безотлагательно разработать и осуществить мероприятия по выявлению и задержанию преступных элементов и сомнительных лиц, совершавших преступления или подозреваемых в склонности к серьезным правонарушениям и проживающих без прописки. Такая мера предпринималась по требованию общественности: в редакции газет поступали сотни писем с требованием навести порядок, в адрес милиции и судебных органов сыпались упреки в попустительстве нарушителям общественного порядка.

— Мы должны не просто прийти на помощь милиции, но в ходе этой работы воспользоваться возможностью активизировать выполнение наших задач, — говорил Славин. — Вам известно, что нашими органами до сих пор разыскивается много тех, кто нанес государству большой политический и моральный ущерб. Я имею в виду скрывшихся от наказания участников кулацких бунтов, на чьих руках осталась кровь партийных и комсомольских активистов. Есть и другие скрывающиеся преступники, еще посерьезнее. Но, повторяю, и ко всем другим фактам нарушения законов следует относиться с неменьшей серьезностью.

Славин был подчеркнуто строг в словах. За месяц Федор узнал о нем много. Павел Иванович пришел в ВЧК в первые же дни ее организации, участвовал в ликвидации эсеровского мятежа в Москве. В последующие годы успел побывать с важными заданиями в Закавказье, в Сибири и в Средней Азии, а орден получил за предупреждение серьезных диверсий на транспорте во время, когда Дзержинский был наркомом путей сообщения. Начальником дорожно-транспортного отдела в Свердловск приехал из Москвы три года назад. В его характере отмечали способность смело принимать самостоятельные решения в самых сложных обстоятельствах.

После совещания сотрудники Ухова, товарищи Федора, занялись было прогнозами на ближайшее будущее, но начальник остановил их:

— Вы занимайтесь своим делом, только еще повнимательнее, — сказал он добродушно, — это от вас требуется прежде всего. Вы что, не понимаете, что наши вокзалы — это те же «шанхаи», о которых говорилось на совещании? Только на колесах. И люди появляются там самые разные. Да и в «шанхаи» прибывают через нас… А милиция дела подкинет, долго ждать не придется.

«Шанхаями» в городе называли районы временных застроек. Появлялись они моментально где-нибудь на пустырях, на задворках окраинных кварталов в самых, казалось бы, неподходящих местах. Начиналось все с какой-нибудь летнего типа постройки, вроде сарайчика, а то и просто с землянки. И тут же к ней без всякого порядка начинали лепиться другие сооружения разной величины и формы. Соседей там чаще называли по прозвищам или только по имени, не интересуясь, настоящие они или нет. Конечно, большинство жителей «шанхаев» были не преступниками. Но именно в этих муравейниках чаще всего искали приюта уголовники и люди без определенных занятий.

И надо же было случиться, что на первой же неделе после совещания у Славина Ухов вызвал к себе Федора и обыденным, вполне доброжелательным тоном объявил:

— Вот тут дельце одно есть, Григорьев. Пустяковое, в общем-то, через прокуратуру пришло… Мужик один (фамилия названа) пытался квартиру ограбить. Его поймали, составили протокол и отпустили: за недостатком улик, написано. А вчера наш транспортный прокурор обратил на него внимание — и вот санкция на арест… Арестовать предложено нам. Так… живет он в «шанхае».

Федор моментально сообразил, что ему предстоит, и попробовал отговориться:

— Так ведь «шанхаи»-то городу принадлежат.

— Понимаю, — сказал Ухов. — Вся закавыка в том, что задержала-то мужика транспортная милиция на железнодорожном рынке.

— Как так? Вы же сказали, по квартирной краже он?

— По квартирной. Так и указано. — Ухову, видимо, надоел этот разговор, и он протянул Федору тонкую папочку, — В общем, разберись, Федор Тихонович.

— Слушаюсь…

Федор пришел в свой кабинет, сел за стол, раскрыл дело с несколькими листками, исписанными неразборчивым почерком, молча уперся в них взглядом.

— Ты чего? — спросил его Алексей Колмаков.

— «Шанхай» подкинули, — тоскливо сказал Федор. — Попытка на квартирную кражу.

— Да… — протянул Колмаков. И стал серьезным: — А ты не расстраивайся. Главное — держи нашу марку…

…Совершившего попытку ограбления звали Афанасием Бердышевым. Из беседы с милиционером линейного отдела Федор узнал, что неделю назад Бердышев, обитавший у своей сожительницы в «шанхае», поутру отправился за пивом на железнодорожный рынок. По дороге туда обратил внимание на один дом, дверь которого была закрыта на маленький висячий замок. Замок этот показался Бердышеву каким-то несерьезным. И действительно, потянув его легонько, он обнаружил, что замок был просто накинут на петли, но не закрыт. И Бердышев решил зайти в дом…