– Нет уж, – быстро сказала Ольга и поежилась. – В смысле – да, съездить бы надо, мне черные очки купить придется, я без черных не могу… А в воду не полезу. Даже если мелко. Я воду не люблю, она холодная.

– Теплая, – авторитетно заявила Тамара. – Жарко будет.

– Купальник наденешь, – сказала Этери. – Тот, рябенький, который Аньке нравится. Камеру возьмем, Павло нас поснимает. А?

– Я тебе, Оль, сарафанчик погладила, – сказала Катерина Петровна. – Наденешь сарафанчик-то? Вот уж хорош…

– Ни в коем случае, – сказала Ольга и тяжело вздохнула. – Что вы меня уговариваете? Я же не против съездить. Я просто в бассейн лезть не хочу.

– Оленька боится, – доверительно сообщила Анна всем собравшимся. – Ты ведь боишься, правда?

Ольга опустила глаза, опять поежилась и промолчала. И все промолчали, неуверенно переглянувшись, – для этих людей, живущих, можно сказать, в море, тот факт, что прыжок в воду кого-то может довести по повышения температуры, приводил в тревожное замешательство.

– Ольга ничего не боится, – в тишине сказал Игорь. – Ничего, никого и никогда. Ольга абсолютно бесстрашная.

– Па, Оленька не сама боится! – объяснила Анна. – Оленька за меня боится! Я понятно объясняю? Чтобы со мной буквально что-нибудь не случилось. Да, Оленька?

– С тобой никогда ничего плохого не случится, – тихо сказала Ольга и ловко подхватила падающую чашку. – Конечно, если ты не будешь все время на себя что-нибудь ронять… С тобой не может случиться ничего плохого. Все будет очень хорошо.

– Я знаю, – сказала Анна. – Это потому, что из-за тебя.

Ольга засмеялась и поцеловала Анну в макушку. Точно, подумал Игорь и молча кивнул головой, соглашаясь с дочерью. Именно из-за тебя, Оленька. И заметил, как и Пашка, и Этери, и Катерина Петровна молча кивнули, соглашаясь со словами Анны. А Тамара сидела притихшая и таращила на Ольгу с Анной черные нерусские глаза.

Игорь пинком загнал свою печаль и обиду поглубже и успокоился. Ничего, еще не вечер. Что бы дальше ни было, все будет хорошо.

Ну вот зачем люди на этот юг едут, на это море, в эту жару, в эту толпу, в эту суету? Меньше всего это похоже на отдых, а ведь кто-то говорил об отдыхе, если она ничего не путает. Как хорошо было в деревне, в саду, в маленьком бассейне за домом, и в самом доме… Если не считать того дурацкого приема, на котором она работала хозяйкой в дурацком вечернем платье. И дурацкие разговоры гостей… И дурацкое театральное действо при прощании… Она до сих пор чувствовала себя совершенно по-дурацки, вспоминая все это.

Ольга вздохнула, с некоторой тревогой наблюдая, как какой-то мальчишка обнимает в бассейне дельфина. Мальчишка, впрочем, был уже большой, а дельфин – не очень, можно сказать, совсем еще дельфиненыш. И бассейн действительно мелкий. Но Чижика она туда все равно не пустит. Тем более – одну. И с Тамарой не пустит. И с Этери не пустит, и с батоно Пашкой не пустит, и даже с Игорем Дмитриевичем не пустит.

А лезть вместе с Анной самой – нет уж, нет уж. Она не стала надевать купальник – с какой стати ей было надевать этот дурацкий купальник, если она все равно не собирается лезть в этом дурацком купальнике в этот дурацкий бассейн, да еще и при всем честном народе…

По правде говоря, она ужасно устала. Она всегда уставала в толпе, а тут еще толпа такая… специфическая. Огромное количество людей, ни один из которых ничем не занят. Вернее, все заняты тем, что все время ищут какое-нибудь занятие. Ходят, смотрят по сторонам, что-то без конца жуют, покупают какие-то ненужные вещи, фотографируют друг друга… С дельфинами обнимаются. Народ так отдыхает, оказывается.

Анна тревожно вздохнула, шевельнулась и подергала Ольгу за руку.

– Что, Чижик? – Ольга склонилась над ребенком и опять с отвращением почувствовала, до какой степени оказался неудобным этот дурацкий сарафан: ни наклониться, ни на корточки присесть, ни на колени встать – тут же подол задирается, лямки сползают с плеч, пуговицы норовят выскочить из петель… Скорее бы высохли ее штаны и рубаха, которые Катерина Петровна коварно положила в стиральную машину как раз за несколько минут до поездки. – Чижик, ты не перегреешься? Не снимай шляпу, такое солнце горячее…

– Мама, – шепнула Анна, уткнувшись носом ей в щеку, – ты почему сердишься? Ты не на меня сердишься? Да?

– Тише, Чижик… – Ольга осторожно оглянулась и с досадой опять поймала пристальный, какой-то ожидающий взгляд Игоря Дмитриевича. – Чижик, мы же договорились… Разве ты не помнишь?

– Все равно никто не слышит. – Анна надменно хмыкнула. – Значит, ты на меня сердишься?

– Ни в коем случае, – сказала Ольга. – Когда это я на тебя сердилась? И никогда не буду сердиться… мне так кажется. И вообще я не сержусь, с чего ты взяла?