Это странное и нелепое «завтра», к которому мы уверенно идем сегодня. Мир, где программист – рабочая специальность, потому что скоро даже для профессиональной уборки необходимо будет владеть навыками программирования моющих пылесосов.

Мир, в котором окружающее пространство – после того как его попользовали мы, разумеется, – стало настолько неуютным, что об обычном куске земли, на котором действовали бы обычные законы физики, остается только мечтать.

Мир, который на самом деле почти не отличается от нашего, потому что живут в нем точно такие же люди. С такими же желаниями и стремлениями, с такими же бедами и радостями.

Это – мир, настолько же абсурдный, как наш с вами. В нем – как и здесь – одни желают продать что угодно, чтобы подняться над остальными, – а другие мечтают о том, чтобы всем вокруг было хорошо или, если не получается всем, то хотя бы самым близким.

Каждый раз, когда десятилетняя дочка просила у Сержа подарочек, – а просила она часто, тот дарил Маришке какую-нибудь маленькую вещицу, коих всегда у него с собой было немало. То сережку с жемчужиной, то странную серую монетку с дырочкой, то камушек, похожий на воробушка, то муравья в янтарной капельке. А когда собирался в последнее плаванье, у него не оказалось ничего подходящего – и он, увидев глаза дочери, просто срезал со своего камзола пуговицу, медную, с птичкой.

Маришка знала: на «Чайке» у всех офицеров камзолы с такими пуговицами.

– Балуешь ты ее, Серж, – не стесняясь девочки, заявил капитан. – Вырастет капризная, никто замуж не возьмет.

– Как же мне ее не баловать? Она у меня одна! – Отец подхватил Маришку на руки и закружил по пристани. – Вернемся в Тамбург – куплю дом на скале!

– Не загадывал бы, – привычно проворчал капитан.

А Маришка давно уже в мечтах жила в том самом доме: большом, двухэтажном, с пологой крышей, на которой солидно поскрипывал громадный флюгер – трехмачтовый корабль, про него папа сказал, что «таких не бывает».

Маму девочка совсем не помнила, ей казалось, что всегда в доме управлялась экономка – фрау Элли – и никогда не было иначе. Фрау громко топала по коридору, ругалась с булочником и молочницей, а еще заставляла Маришку вышивать крестиком и по десять раз за день мыть руки.

Когда отец приходил из плаванья, все менялось: никакого вышивания – понятное дело, и можно не заплетать косы, а бегать с хвостиком, и еще много-много всего.

А когда уходил – в их домике неподалеку от тамбургского порта становилось грустно и мрачно. Так случилось и в этот раз: не успела Маришка дойти до дома, как настроение испортилось. Ганс и Вольф, старинные приятели, звали играть в камушки, но ей не хотелось.

Когда прямо перед нею невесть откуда оказался бродячий серый кот, девочка отпихнула его ногой, еще и топнула вслед – ишь, животное! Под ноги бросается! Кот только жалобно мяукнул, глянул на Маришку зелеными глазьями и убежал.

Дома ее ждал обед, а потом до вечера вышивание вместе с фрау Элли. На следующий день испортилась погода, и даже если б девочка захотела, она не смогла бы пойти играть с другими детьми – дождь и сильный ветер были для фрау Элли достаточным основанием, чтобы не пустить хозяйскую дочку гулять.

Ночью разыгралась буря, и экономка долго не ложилась спать: молилась и причитала. А Маришка совсем-совсем не боялась, ни за себя, ни за отца – он ведь такой сильный!

Дождь шел еще несколько дней. Рыбаки не выходили в море, ждали – хотя и было понятно, что это начинается осень.

Иногда все же выглядывало солнце, тогда Маришка выходила на улицу и бегала вместе с соседскими мальчишками, играла с ними в пятнашки, в камушки, в прятки. Но дождь моросил все чаще, и ей приходилось вышивать, сидя у окна и лениво поглядывая время от времени на серый фасад дома напротив.

Однажды октябрьским утром в дом помощника капитана капера «Чайка» Сержа Монка постучал высокий хромой незнакомец в черном плаще. Маришка, проснувшаяся с час назад, но из вредности не сказавшая об этом экономке, прекрасно видела в свое окошко, как он подошел, дернул за веревочку, а затем до нее донесся звон колокольчика и голос фрау Элли:

– Ну разумеется… Ну что вы!.. Да, конечно же, мы любим животных…

Слов незнакомца девочка не слышала – он говорил очень тихо. А к тому времени, когда Маришка, одевшись, выбежала в прихожую, там кроме фрау Элли уже никого не было.