Еще одна категория трансформаций отражает сильнейшую жажду субъекта в безусловной любви и неразделенном внимании, равно как и его или ее раздражение из-за того, что он или она не могут полностью получить терапевта в свое распоряжение. Это наиболее характерно для психодинамических сессий, которые включают в себя глубокую возрастную регрессию в младенчество и острые анаклитические желания. Многие пациенты обнаруживают, что для них трудно принять тот факт, что им приходится делить внимание терапевта с другими пациентами, что у терапевта есть личная жизнь или что модель работы, которую использует терапевт, подразумевает определенные ограничения в степени близости. Не важно, соответствует это реальности или нет, многие пациенты ощущают, что с ними обращаются с профессиональной холодностью и научной объективностью, или вовсе чувствуют себя подопытными кроликами. Даже если в ходе сессий допускается физический контакт, чувствительный человек может воспринимать его лишь как терапевтическую технику или профессиональный прием, но не как истинное выражение человеческих чувств.

Любопытство терапевта, касающееся истории пациента или динамики его или ее проблем, в этом контексте может превращать его в Шерлока Холмса, Эркюля Пуаро, Леона Клифтона или просто в карикатуру на детектива с большой трубкой, очками и увеличительным стеклом. Его профессиональный, объективный и «научный» подход к пациенту может выражаться в иллюзорной трансформации в смешную ученую сову, сидящую на куче пыльных фолиантов. Раздражающий недостаток адекватной эмоциональной реакции и профессиональная «холодность» могут отразиться в визуальной иллюзии того, что терапевт облачен в броню средневекового рыцаря, скафандр космонавта или водолаза или в костюм пожарного. Запись, которая производится во время сеанса, может вывести пациента из себя, даже если он или она до сессии не просто соглашались на это, но и настоятельно этого требовали. В этом случае терапевт карикатурно воспринимается как бюрократ, прилежный ученик-зубрила или провинциальный клерк. Белый халат - типичный символ врача - может сыграть важную роль в этом контексте. Медицинская роль терапевта может оспариваться, превращением его в представителя другой профессии, также использующего белые халаты, например, в бакалейщика, парикмахера или мясника. Трансформации терапевта в Доктора Фауста истолковываются как аллюзия на его профессионализм и звание, нетрадиционную природу его научной работы, магические свойства препарата, который он использует; в некоторых случаях они также отражают желание, которое также испытывал и Фауст, а именно, обменять науку на земное удовольствие7.

Очень интересная мультфильмо-подобная иллюстрация некоторых из этих проблем наблюдалась в ранних сессиях Агнесс, которая проходила психолитическую терапию тяжелого хронического невроза. В тот период, когда она очень хотела, чтобы терапевт принадлежал только ей, и ревновала его к другим пациентам, во время своей ЛСД сессии она увидела инкубатор, который был сатирическим отражением ее ЛСД лечения. Инкубатор символизировал Институт Психиатрических Исследований, где она проходила терапию, а яйца с различными дефектами и трещинами на разных стадиях развития – других пациентов. В силу того, что опыт рождения – это важный терапевтический шаг в ЛСД терапии, созревание в инкубаторе символизировало успешное окончание лечения и избавления от невроза. Пациенты-яйца соревновались друг с другом, пытаясь ускорить этот процесс, а также, желая получить внимание и одобрение со стороны терапевта. Последний представлялся системной электрических ламп, предоставляющих научно выверенное количество света и тепла. Сама пациентка была расстроенным эмбрионом цыпленка, который яростно боролся за искусственное тепло – единственное доступное ему благо. На самом деле она хотела быть единственным отпрыском настоящей мамы-курицы и не могла смириться с электрическим заменителем.

Как показано в этом примере, трансформация терапевта не обязательно встречается как изолированное явление, а может сопровождаться одновременными аутосимволическими превращениями пациента и иллюзорной сменой обстановки.

Как и большинство ЛСД феноменов, иллюзорная трансформация сопровождающего и обстановки часто имеет многоуровневую и сверхдетерминированную структуру. Хотя в фокусе внимания и сознания может находиться лишь одно отдельное значение или связь, иногда можно найти множество дополнительных функций этого образа. Как и в случае снов, часто существует несколько интерпретаций для одного феномена. Они включают в себя материал из различных уровней подсознательного, и часто противоречивые стремления и эмоции могут объединяться в одном сложном символическом образе. И, хотя мы до сих пор обсуждали только визуальные проявления, которые являются наиболее поразительными и заметными, проективные искажения могут обнаруживаться и в других областях перцепции, таких как слух, обоняние, осязание и вкусовые ощущение.

Конкретное содержание иллюзорных трансформаций отражает тип ЛСД опыта и уровень активизированного бессознательного. Наиболее поверхностные изменения имеют абстрактную природу и, кажется, не обладают глубоким символическим смыслом. Пациенту может казаться, что лицо терапевта идет волнами, искажается или меняет цвет. Иногда его или ее кожа покрывается мозаикой или замысловатым геометрическим узором, который похож на татуировки или рисунки аборигенов. Эти изменения напоминают искажения на экране плохо настроенного телевизора и, кажется, являются результатом химической стимуляции сенсорного аппарата.

На психодинамическом уровне иллюзорные превращения отражают основные темы индивидуальных СКО, окрашенных специфическим содержание слоя, который в данный момент находится в центре переживаний. Терапевт может восприниматься как родитель, брат или сестра, близкий родственник, няня, сосед или любая другая значимая фигура, которая была ключевой в важные моменты жизни ребенка. Доктора и сиделки, которые проводят болезненные медицинские процедуры, знакомые, которые ассоциируются с родителями, взрослые, которые совершали моральное или физическое насилие над субъектом и главные герои различных пугающих эпизодов являются типичными представителями этой категории. Иногда терапевт может принимать образ любимого животного, например, семейной собаки, ручного кролика или даже эмоционально значимой в детстве игрушки, которую субъект сделал заменителем реального товарища.

Иногда проективные трансформации не напрямую отражают биографические события, записанные в СКО, а оказываются вариациями на центральную тему. Следующий пример с ЛСД сессии Ренаты8, пациентки, которая страдала от серьезной карцерофобии, показывает как даже частичная трансформация терапевта, которая на первый взгляд кажется незначительной, может содержать релевантный материал из разных уровней.

Когда Рената посмотрела на терапевта, отражение света в его глазу приняло форму большой бабочки-бражника (Sphinx moth). Практика свободных ассоциаций, которую Рената захотела провести на следующий день, выявила следующий материал:

Бражник – это ночная бабочка, которая прилетает на цветы с хмельным ароматом и пьет их нектар. У него на спинке есть характерный рисунок, напоминающий человеческий череп, и часто в фольклоре он ассоциируется со смертью - темой, очень важной для Ренаты, которая лежала в основе ее канцерофобии. В результате определенных событий в детстве, особенно сексуального насилия над ней, которое совершил ее отчим, когда ей было 8 лет, секс и смерть оказались очень тесно связанными в ее подсознании. Летние ночи и тяжелый сладкий аромат создает атмосферу романтики и сексуальности, а бражник, летающий вокруг, предзнаменует смерть.