– Хочешь попасть в рай?

– Конечно, хочу.

– А как ты представляешь себе рай, Анна?

Анна уже раздвинула присоску, чтобы ответить, ей казалось, что из ее ротовой полости вот-вот полезет звуковая волна, но ничто оттуда не вылезло, поскольку Анна вдруг поняла, что сказать ей в общем-то нечего. Она, конечно, знала примитивные представления низкоранговых особей о рае, как о месте, которое находится на небе, где-то в облаках. Она также знала, что там растут сады, и слышала слово «кущи». Однако, будучи образованной самкой, она была осведомлена о том, что облака есть водяной пар и никакие деревья на небе расти не могут. Поэтому озвучивать явные сказки о заоблачных садах и гуляющих там душах, которые день-деньской только тем и занимаются, что играют на арфах, ей показалось глупым. Поэтому самка вновь заузила присоску, немного подумала и разузила ее для модуляции следующей информации:

– Этого никто не знает, как там все устроено. Я знаю только, что мне там будет хорошо. Всегда хорошо. Вечно.

– Хм… – Каренин встал на улице и покрутил головой, озирая окружающее пространство. – Я не очень часто бывал в Гельсингфорсе, и, возможно, мы слегка заблудились. Хотя нет! Кажется, наша гостиница в той стороне. Нужно идти от моря в сторону Сенатской площади… Значит, говоришь, в раю тебе будет вечно хорошо?

Анна твердой округлостью головы совершила качательное движение в знак согласия. Легкий ветерок развевал длинный клок шерсти, который кокетливо выглядывал из-под ее шляпки, и Каренин невольно залюбовался своей еще вполне пригодной для случки самкой. Ему даже пришла идея ближе к вечеру совершить с ней акт замечательного совокупления, но он тут же оставил эту мысль, догадавшись, что может встретить отпор, если ее эмоциональная привязанность к постороннему самцу чересчур велика.

– И все-таки, как ты представляешь себе рай? – спросил самец, изогнув присоску выпуклостью вниз.

– Не знаю… Я буду летать, наверное. Как ангелы.

– То есть на крыльях?

– Думаю, да. А как еще?

– То есть у тебя вырастут крылья и новые мышцы, которыми ты станешь приводить крылья в движение? И видимо, новые кости, к которым новыми сухожилиями будут крепиться эти новые мышцы? И вместо того чтобы вечно отдыхать, ты будешь всю жизнь работать этими мышцами, чтобы летать?

– Нет, что за чушь?!. Это будут бесплотные крылья. Я буду – дух!

– А вот попы говорят, что мы воскреснем во плоти.

– Как во плоти? Ведь плоть греховна! Плоть требует пищи и туалета… Хотя что-то мне мой духовник говорил про это, я не запомнила.

– Да, я тоже думаю, что попы ошибаются. Поэтому мне больше нравится твоя идея о бесплотном духе. Но бесплотному духу не нужны крылья. Крылья создают подъемную силу в атмосфере, мне профессор Жуковский объяснял… И что ты будешь видеть вокруг, когда будешь бесплотно летать без крыльев?

– Наверное, райские сады.

– То есть деревья с насекомыми?

– Почему с насекомыми? Все эти пауки, червяки… Это такая гадость, насекомые! Меня в прошлом году по пути в твое имение покусали клопы на постоялом дворе…

– Значит, бабочек вычеркиваем?

– Бабочек? Нет. Бабочек нужно оставить для красоты.

– Значит, и червяков тоже. Бабочки ведь получаются из гусениц.

– Тебя волнуют странные вопросы! Разве важно, что я буду видеть в раю? Важно, что мне там будет хорошо.

– Вечное блаженство?

– Да-да. – Анна еще раз утвердительно качнула оковалком головы. – Вечное блаженство без забот.

Каренин раздумчиво поскреб двумя манипуляторами набалдашник воздуховода.

– Прохладно, однако… – Он достал из складок искусственной шкуры небольшой кусок тканого полотна, развернул его, приложил к набалдашнику, и грудными мышцами резко сократил объем легких. Теплый и влажный поток воздуха, устремившийся наружу из его организма, вынес из пазух воздуховода изрядное количество слизи, скопившейся там. – И соплей в раю не будет, надеюсь…

– Опять ты за свое!

– Шучу, шучу. – Самец внимательно оглядел выбросы слизи, завернул их в полотно и аккуратно спрятал в карман. – Давеча… Хотя, как давеча… Неделя уж прошла! Время летит… Неделю назад милейший доктор Антон Павлович объяснял мне, что за все в нашем сознании наверняка отвечает какой-нибудь определенный участок мозга. И я думаю, он прав, иначе и быть не может. Так вот, посылая электрические сигналы по нервам, мозг рулит нашим телом и самим собой. И когда лет через тридцать или сорок ученые откроют, какой участок отвечает…

– За страдания?

– Нет, милая моя Анна! Я не об отключении страданий веду речь. Я говорю о том времени, когда найдут участок мозга, отвечающий за наши радости и удовольствия.

– И что тогда?

– И тогда, подавая сигналы в этот участок, мы сможем сделать человека счастливым без всякого рая.

– А если он глубоко, этот участок? И как вообще это можно сделать?

– Так же как током раздражают лапку мертвой лягушки, и она сама собой сокращается.