Шрифт:
Йорген бессильно кивнул. И тут же мать загремела конфорками, но выговора им не сделала.
— Покажи, что ты вырезал, — попросила Руфь. Йорген отрицательно покачал головой. В спальне резать не разрешалось. Только на кухне.
Они легли спать. Эли и Брит слушали радио. Сквозь щели в половых досках Руфь и Йорген слышали, как внизу мать строчит на машинке. Сквозь сон до Руфи донесся голос Йоргена:
— Бог не добрый. Он сердитый.
— Бог не сердитый, сердитый только Эмиссар, — сказала Руфь и тут же поняла, что так оно и есть.
Йорген долго молчал.
— Впрочем, он не такой уж и плохой, только очень любит деньги, — сказала она таким тоном, как будто угощала камфарными пастилками того, кто больно ушибся.
Поняв, что Йорген уже спит, Руфь попыталась представить себе, каким был бы Йорген, если б ему не пришлось столько ждать, чтобы родиться. Но думать об этом было бесполезно. Они такие, какие есть. Навсегда.
Глава 5
Сейчас, стоя посреди гостиной, сестра Марианна отнюдь не была похожа на лебедя.
Сперва Горм подумал, что Марианна расстроилась из-за того, что Эдель ушла в поход со своим классом. Но не войдя в комнату, он уже понял, что речь идет о нем. Отец сидел в вольтеровском кресле и делал вид, что не заметил их, он читал газету. Тем не менее, он внятно произнес:
— Горм поедет с тобой в Индрефьорд.
— Но, папа! — воскликнула Марианна.
Отец даже не поднял глаз. Он перелистнул страницу, на мгновение мелькнуло его лицо.
— Со мной поедут подруги. Кари и…
— Прекрасно! И Горм тоже. Вы сядете на автобус, который идет в семнадцать пятнадцать. И вернетесь в воскресенье. Я встречу вас на автобусной остановке в восемнадцать тридцать пять. Камин не зажигать и никаких морских прогулок без спасательных жилетов.
Марианна с ненавистью глянула на Горма. Ему было двенадцать, у него ломался голос, и он ничего не мог с этим поделать, а уж тем более что-нибудь сказать в такую минуту.
Если бы школьные товарищи видели эту сцену, они с презрением высмеяли бы его. И Турстейн был бы в их числе. Высмеяли же они его, когда он в последний день занятий принес учительнице букет цветов, потому что на этом настояла мать. Они бы от души посмеялись над мальчиком, который едет с сестрой на дачу только потому, что так велел отец.
Матери и в голову не пришло бы посылать его с Марианной на дачу. Но она лечилась в санатории, потому что весна у нее была трудная. За несколько недель до ее отъезда Горм вместе с нею вклеивал в альбом фотографии.
Отец, в отличие от матери, как раз был не заинтересован в том, чтобы Горм оставался дома. Поэтому он должен был поехать с Марианной в Индрефьорд. Горму хотелось спросить, нельзя ли ему остаться — он не будет сидеть дома, пойдет в кино или в библиотеку. Он был готов на все. Например, может навести порядок в подвале. Но что бы он ни предложил, отец перевернул бы страницу и повторил бы, что автобус идет в 17.15.
Когда Горм в своей комнате сунул в рюкзак джемпер и лишнюю пару брюк, его охватил гнев. Этот гнев, подобно большому камню, таился где-то внутри. Он не был похож на гнев Марианны или Эдель. Не прорывался наружу, и никто, кроме самого Горма, не подозревал о нем.
Марианна бушевала и громко разговаривала сама с собой в соседней комнате. Так громко, что Горм все слышал: «Какая несправедливость — тащить с собой этого сопливого мальчишку!»
Он решил исчезнуть. Бежать. Что угодно. Однако он надел рюкзак и спустился в прихожую, чтобы подождать там Марианну.
«Подруги», сказала Марианна. Горм не ожидал, что ими окажутся двое взрослых парней. Темноволосый и приземистый Хокон был только что не старик. Юн был рослый и держался свысока. Почти не поднимая век, он оглядел Горма. С Кари Горм был знаком раньше. Увидев его, она сделала кислую мину.
— Так уж получилось, пришлось взять его с собой, — огорченно сказала Марианна, словно Горм был лишний чемодан или пакет.
— Ни слова никому о том, кто с нами едет! Слово скаута? — Она грозно ткнула Горма в бок.
Вот уж о чем у Горма и мысли не было! Да и кому бы он мог это сказать? Он постарался напустить на себя надменность.
— Да ладно, все в порядке, — сказал парень по имени Юн и даже бросил Горму: «Привет!». Горм не ответил и прошёл на первое свободное место.
Те четверо прыскали и смеялись на последнем сиденье. Парни что-то рассказывали девочкам, те хихикали. Выглядело очень глупо.
Горм смотрел в окно. Обычно он любовался пейзажем. Но сегодня они как будто ехали по другой дороге. В нем еще не утих гнев. Автобус кренился на поворотах, и камень внутри Горма перемещался с места на место. Мимо, словно по воздуху, летели дома и деревья, никакого смысла в этом не было.