– Все в порядке, Док? – спросил Брейгель.

– Все просто замечательно! – Орсон уселся за стол рядом с Камохиным, глянул на экран планшета и, улыбнувшись, спросил: – Ну, и чем вы тут занимаетесь?

– Док, – подавшись вперед, Брейгель заглянул Орсону в глаза. – Скажи, только честно, ты счастлив или пьян?

– Дружище! – Орсон тоже наклонился вперед, чтобы положить руку фламандцу на плечо. – Я ни разу в жизни не был пьян! Во всяком случае, настолько, чтобы кто-то обратил на это внимание.

– Так, хорошо. Это я буду иметь в виду. Тогда, позволь узнать, с чем связана твоя чрезмерная веселость?

– Как это с чем? – Орсон в изумлении откинулся на спинку стула. – Жизнь прекрасна и замечательна!

Он широко раскинул руки в стороны. И едва не выбил поднос из рук подошедшей к столику официантки.

– Осторожнее! – недовольно воскликнула та.

– Простите, дорогая, – в знак искренности своих извинений, Орсон прижал руку к груди.

– Я вам не дорогая, – осадила его официантка. – Так что нечего тут руками махать.

Орсон понял, что в данной ситуации лучше промолчать. И так и сделал.

– Ваша яичница, – официантка поставила на стол перед Орсоном большую тарелку с яичницей-глазуньей, посыпанной сверху мелко нарубленной зеленью.

Выглядела яичница, следует признать, весьма аппетитно. Настолько, что Камохин подумал, а не заказать ли и себе такую же. Но биолог посмотрел на то, что ему подали, и недовольно скривился.

– Это – что?

– Яичница.

– Я просил с беконом.

– А это с чем?

– С зеленью.

– И с беконом.

– Я не вижу бекона!

– Док, успокойся. – Камохин взял Орсона за локоть. – Бекон – внутри.

– Как это – внутри?

– Это русский вариант. Бекон сначала мелко режут, затем высыпают на сковороду, слегка обжаривают и заливают яйцами.

– Только не бекон, а сало, – уточнил Брейгель.

– Смотря, что есть под рукой, – не стал спорить Камохин.

Орсон взял вилку, ковырнул ею яичницу и подцепил на зубчик небольшой кубик не то сала, не то ветчины. Но уж точно не бекона.

– Ну, что я тебе говорил? – Камохин успокаивающе похлопал биолога по руке. – Попробуй, это вкусно.

Вилкой, зажатой в руке, Орсон изобразил некий таинственный знак, который можно было расшифровать примерно так: «Что поделаешь, если уж попал в страну, где не умеют обращаться с яйцами и беконом, придется есть, что дают».

– Все в порядке? – спросила официантка.

– Вы так полагаете? – Орсон воткнул вилку в середину желтка.

Жидкое содержимое начало медленно растекаться по белому, присыпанному зеленым спекшемуся полю. Как лава из трещины в земной коре на первозданной, еще безжизненной планете, сотрясаемой и ломаемой природными катаклизмами, чей облик был еще не определен, а потому и слово география не имело никакого смысла.

– Ваше кофе. Черное, как и заказывали.

Орсон замер с вилкой в руке, занесенной над следующим желтком.

– Что вы сказали?

Он смотрел на чашку, наполненную свежесваренным кофе, так, будто видел ее дно. И то, что там лежит.

– Что снова не так? – кулаком уперлась в бок официантка.

– Я попросил вас повторить то, что вы сказали.

Биолог медленно перевел взгляд на возвышавшуюся над ним дородную, краснощекую девицу. Именно так, в представлении западного обывателя, выглядит среднестатистическая русская красавица.

– Когда? – оттопырила губу официантка.

– Когда поставили чашку на стол.

– Вот ваше кофе. Что не так?

– Простите, – Орсон посмотрел на бейджик, прицепленный к лямочке белоснежного фартука. – Валентина – так вас зовут?

– Ну, Валентина, и что?

– Простите, Валентина, вы русская?

– А что?

– Я просто задал вопрос. Вы можете на него ответить?

– Ну, русская.

– Так почему же вы говорите «черное кофе»?

– А что?

– Я не являюсь носителем русского языка и русской культуры, но, тем не менее, знаю, что следует говорить «черный кофе». Понимаете? Слово «кофе» мужского рода.

– А что, от того, что я скажу «черное кофе», оно в чай превратится?

– Нет, конечно… – биолог растерянно улыбнулся. – Но существуют же языковые нормы. Вы ведь не говорите… – взгляд его скользнул по столу. – Вы ведь не говорите «белый яичниц».

– Не хочу, поэтому и не говорю.

– Вы полагаете, что все зависит лишь от вашего желания?

Валентина поджала левый угол рта, так что лицо ее болезненно перекосилось.

– Вы что, не хотите кофе?

– Да нет, хочу, – сказал Орсон. И задумался, а в самом деле, хочет ли он это самое черное кофе? – Я просто не понимаю, почему вы настойчиво упорствуете в своем заблуждении?