Подводя итог вышесказанному, мы должны признать, что германский след в деле взрыва «Императрицы Марии» не только реален, но и весьма вероятен. Но кто именно мог организовать взрыв линейного корабля? Есть ли хоть какие-нибудь следы конкретных людей? Такие следы, оказывается, есть…

С годами трагедия «Императрицы Марии» постепенно забылась. Однако после весьма схожей по своим итогам и месту катастрофы линкора «Новороссийск» в октябре 1955 года интерес к событию 1916 года снова возрос. Причем теперь в различных публикациях все чаще утверждалось, что причиной гибели корабля «Императрица Мария» стала именно диверсия немцев.

В 1993 году в издательстве «Андреевский флаг» (серия «Вахтенный журнал») вышла повесть А. Елкина «Тайна «Императрицы Марии»» (ее журнальный вариант был опубликован в «Технике — молодежи» еще в 1970 году под названием «Арбатская повесть»), где автор указывает конкретных исполнителей взрыва линкора. Так что же нового открыл А. Елкин? А он писал, что разгадать тайну гибели линкора ему помог бывший сотрудник органов госбезопасности, некто А. Лукин, который в 1933 году лично принимал активное участие в разоблачении органами ОГПУ немецкой резидентуры в Николаеве, во главе которой стоял германский разведчик с дореволюционным «стажем», некто В. Верман.

А. Елкин утверждал следующее: в конце 1933 года советские чекисты раскрыли и обезвредили в Николаеве группу давно действующих матерых немецких разведчиков и диверсантов, возглавляемую опытным резидентом В. Верманом На Николаевских судостроительных заводах — «Императрица Мария» строилась именно в Николаеве — в годы Первой мировой войны он создал шпионско-диверсионную организацию, в которую входили голова Городской думы Матвеев, инженеры Линке, Стибнев, Феоктистов и Шеффер. Они-то и осуществили взрыв на линкоре. За этот подвиг Вермана кайзер даже наградил Железным крестом 1-й степени.

Однако некоторые моряки-историки энергично возражали против этой версии. В частности, тот же Владимир Успенский, живший в Париже, писал в «Новом русском слове»: «Анатолий Елкин позволил себе отклониться от истины. В его распоряжении были архивы, но он их заменил собственными измышлениями. Посему я, лейтенант Черноморского флота, служивший на линейном корабле «Императрица Мария» с мая 1915 года и бывший в момент взрыва назначенным вахтенным начальником, имею полное право сделать замечание по поводу повестей А. Елкина.

Первое и прежде всего — взрыв произошел не 7-го, а 6 октября. Водоизмещение корабля было не 25, а 29 тысяч тонн, ни одного 150-миллиметрового орудия на корабле не было, противоминная артиллерия состояла из двадцати 130-миллиметровых орудий. Было еще четыре орудия в 75 миллиметров, приспособленных для стрельбы по аэропланам. Личный состав состоял не из 1386, а ровно из 1200 человек.

Теперь о самой трагедии. Во время этой агонии корабля его бак оставался на поверхности и нос корабля на дно не опускался. Никакой пожарной тревоги не было: я не успел включить колокола громкого боя, так как между докладом мне о пожаре и взрывом прошло 2 или 3 секунды. Никаких шлангов не раскатывалось, ибо взрывом была уничтожена дежурная носовая кочегарка и помпы бездействовали. Погода была тихая, безветренная, и никакого пламени на корму ветром не могло гнать, посему не было надобности ставить корабль лагом к ветру.

Никакого последнего «страшного взрыва» не было. После взрыва 2400 пудов пороха носовой башни начали взрываться пороховые погреба 130-миллиметровой артиллерии, но эти взрывы были несоизмеримо слабей. Вскоре после затопления подбашенного отделения 2-й башни корабль начал крениться, и этот крен, увеличиваясь, в конце концов достиг критической величины, и линкор перевернулся. Перевернувшись, он не опустился на дно, а продолжал в течение суток оставаться на плаву, после чего опустился на дно. В верхней части носовой башни жили лишь комендоры, обслуживающие орудия: башенный старшина, наводчики у прицелов и лица, стоявшие у зарядников и в перегрузочном отделении. Всего 12 человек, но не 90, как пишет А. Елкин. Подбашенное отделение, в котором находились снаряды и пеналы с порохом, от падения взорваться не могло, такие падения опасны только для бризантных взрывчатых веществ, как динамит, пироксилин, тол и т. п. Я не приписываю гибель корабля деятельности немецкой разведки. Из Севастополя мне удалось вывезти, например, фотографический снимок, сделанный одним из корабельных офицеров. На нем довольно ясно виден линкор в его последние минуты. Из носовой части корабля поднимался черный дым под небольшим углом, что, кстати, говорит об отсутствии ветра…»

Согласитесь, но такое количество замечаний «по существу», заставляет более осторожно отнестись к другим утверждениям писателя и особенно к его сенсациям.

Отметим, что в своей книге А. Елкин не привел никаких ссылок на архивные документы. Впрочем, автор назвал свое расследование гибели линкора документальной повестью, оставляя тем самым себе место для определенной доли авторского вымысла. Однако у читавших книгу А. Елкина возник законный вопрос насколько версия о причастности к взрыву на «Марии» Вермана имеет документальное подтверждение?

С помощью сотрудника Центрального архива Федеральной службы контрразведки Александра Черепкова, автору удалось получить достаточно исчерпывающие данные по этому немаловажному вопросу.

Сразу уточню, что, судя по всему, А. Елкин действительно получил возможность в середине 70-х годов XX века познакомиться с некоторыми архивными следственными делами на участников вскрытой чекистами разведывательной организации в Николаеве и апеллировал в книге к выдержкам из их показаний на допросах.