Так почему же Тайлеру было так просто заглянуть в мою комнату? Это вы хотите спросить? Всегда ли я сплю с открытыми шторами? Хороший вопрос. Жалюзи были повернуты под таким углом, чтобы в безоблачную погоду, лежа на кровати, я могла смотреть на звезды, а в грозу любоваться молниями, озаряющими небо.

Я тоже так делаю — смотрю на небо перед сном. Только я, в отличие от Ханны, живу на втором этаже, поэтому мне можно не переживать, что кто-нибудь меня увидит.

Когда папа узнал, что я сплю с открытыми жалюзи — пусть и не полностью, — он вышел на улицу, чтобы убедиться, что меня не видно. И это действительно так. Тогда папа пересек лужайку и подошел прямо к моему окну. И что он увидел? Несмотря на то что он был достаточно высоким и стоял прямо перед окном, я для него была невидима. И он успокоился.

Сколько ты стоял там, Тайлер? Как ты смог найти ту точку, из которой меня было видно? Наверное, ушло немало времени. Представляю, как ты намучался. Кстати, ты хоть добился, чего хотел? Сделал нужные тебе кадры?

Добился. Только не того, чего хотел. Вместо этого он получил публичное унижение.

Если бы я знала тогда, что это был Тайлер, если бы я аккуратно отодвинула жалюзи, чтобы увидеть его лицо, я бы выбежала на улицу и ты бы у меня поплясал. На самом деле это приводит нас к самой интересной части…

Стоп! Вот и он. Мы оставим эту историю на будущее.

Отодвигаю наполовину полную кружку с кофе на дальний конец стола.

Давайте я расскажу вам, как выглядит окно Тайлера. Шторы закрыты, но так как они сделаны из бамбука или чего-то очень похожего, то между палочками остается небольшое расстояние. Мне достаточно встать на цыпочки, как когда-то делал Тайлер, и я смогу дотянуться до довольно большой дырки, через которую отлично видно происходящее внутри. Вот он включает свет… закрывает дверь. Он… он сидит на кровати. Снимает ботинки… а теперь носки.

Тяжело вздыхаю: Тайлер, пожалуйста, не делай ничего глупого. Это, конечно, твоя комната, и ты можешь делать что тебе заблагорассудится, но не смущай себя еще больше.

Может, я должна предупредить его? Дать ему шанс спрятаться? Раздеться под прикрытием? Может, мне нужно постучать в окно? Или ударить по стене? Может, заставить его понервничать, как он меня?

Ее голос становится громче. Она хочет, чтобы ее поймали?

В конце концов, я ведь здесь именно для этого.

Месть? Нет, месть — это было бы слишком забавно. Месть дала бы мне чувство удовлетворения. Но мне нужно не это. Я уже все для себя решила. Так почему же я здесь? Что я говорила? Я сказала, что я здесь не ради себя.

Скажи нам. Ну пожалуйста, Ханна. Объясни мне, зачем я все это слушаю. Почему я?

Я здесь не для того, чтобы смотреть на тебя, Тайлер. Можешь успокоиться. Мне все равно, что ты делаешь. На самом деле я даже сейчас не смотрю на тебя. Я повернулась спиной к дому и смотрю на дорогу.

Это одна из тех улиц, где деревья растут с обеих сторон, смыкая ветви наверху наподобие арки. Звучит поэтично, не так ли? Однажды я даже написала стихотворение: Вот церковь, вот колокольня, открывайте скорее двери… там, та-дам, та-дам.

Один из вас его даже читал. Но мы поговорим об этом позже.

Слава богу, это не я. Я даже не знал, что Ханна пишет стихи.

Сейчас речь идет о Тайлере. И я все еще около его дома, на темной пустынной улице. И он не знает, что я здесь… пока не знает. Что ж, давайте покончим с этим, пока он не лег спать.

На следующий день после того, как Тайлер следил за мной под окном, я рассказала о происшествии девочке, которая сидела за партой передо мной. Все знали, что она умеет выслушать, посочувствовать, а мне нужно было, чтобы кто-то переживал за меня, разделил мои страхи.

Оказалось, что эта девочка не такая. Она скрывала свое истинное лицо.

— Подглядывающий Том? — спросила она. — Ты говоришь о настоящем Томе?

— Думаю, да, — ответила я.

— Мне всегда было интересно, каково это. Ну, это… я не знаю… сексуально…

Определенно двулична. Но кто она? И почему мне не все равно?

Она улыбнулась и подняла бровь:

— Думаешь, он вернется?

Честно, мысль о том, что он может вернуться, не приходила мне в голову. Но сейчас я испугалась:

— Что, если вернется?

— Тогда ты должна будешь рассказать об этом мне. — На этих словах она отвернулась, давая понять, что разговор окончен.