Смотрю на первую красную звездочку. В-4. Я знаю, где это. Но нужно ли мне туда идти?

Я не могла в это поверить. Джастин, ты обманул мою маму. Так почему же это меня так развеселило?

— Нет, — говорю я. — Пойду к другу. Помогу с его проектом.

Так как наша ложь совпала, это стало знаком.

— Хорошо, — говорит мама. — Оставлю твою долю в холодильнике, сможешь разогреть позже.

Мама спросила, какой у нас общий предмет, я сказала, что математика, в чем в общем-то было немного правды. У нас обоих была математика. Только не вместе. И разные направления.

— Понятно, — согласилась мама. — Он мне так и сказал.

Я обвинила ее в том, что она не доверяет собственной дочери, забрала листочек бумаги, на котором она записала твой телефон, и побежала наверх.

Я пойду туда. К месту, отмеченному первой звездочкой. Но прежде чем я дослушаю до конца эту сторону первой кассеты, мне нужно зайти к Тони.

Тони никогда не менял автомагнитолу, у него до сих пор стоит кассетная. Это, утверждает он, позволяет ему решать, какая музыка будет играть в его машине. Когда он одалживает машину и в магнитолу пытаются поставить диски, то он всегда говорит: «Формат не тот». Так что в его машине, что бы ни случилось, всегда звучит только та музыка, которая ему нравится.

Когда ты подошел к телефону, я сказала:

— Джастин? Это Ханна. Мама говорит, ты звонил, у тебя какие-то вопросы по математике.

Тони водит старый «Мустанг», который достался ему от старшего брата, тот получил машину от отца, которому, вероятно, она перешла от деда. В школе мало таких парочек, чьи чувства сравнимы с чувствами Тони к его машине.

Я тебя озадачила, но в конце концов ты вспомнил, что наврал моей маме, и, как хороший мальчик, извинился.

Мы с Тони не близкие друзья, однако не раз вместе делали школьные проекты, поэтому я знаю, где он живет. И что самое важное, у него есть плеер, который проигрывает кассеты. Желтенький, с маленькими пластиковыми наушниками. Уверен, он сможет мне его одолжить. Я возьму с собой несколько пленок и послушаю их, пока буду идти к старому дому Ханны, который находится всего в квартале от дома Тони.

— Итак, Джастин, что у тебя там с математикой? — спросила я. Ты так просто не отделаешься, решила я для себя.

Или, может быть, я пойду куда-нибудь еще. Туда, где никого не будет. Слушать кассеты здесь просто невозможно. Не то чтобы я боюсь, что мама или папа узнают голос в динамиках, дело в том, что мне нужно пространство. Пространство, чтобы я смог свободно дышать.

Но ты не пропустил удар. Ты сказал, что поезд А отходит от твоего дома в 15.45. Поезд Б отходит от моего дома на десять минут позже.

Ты не мог этого видеть, Джастин, но я подняла руку, как будто была в школе на уроке, а не у себя дома.

— Вызовите меня, мистер Фоли, — сказала я. — Я знаю ответ.

Когда ты произнес мое имя — «Да, мисс Бейкер?» — я выкинула мамино правило о недоступности в окно. Я сказала, что два поезда встретятся в парке Эйзенхауэра у подножия горки, построенной в виде ракеты.

Что Ханна в нем нашла? Я никогда этого не понимал. Даже она признавалась, что не может дать ответ на этот вопрос. Но для среднестатистического парня слишком много девочек были влюблены в Джастина. Конечно, он достаточно высокий. И возможно, они находят его интересным. Он все время выглядывает из окон, что-то пристально рассматривая.

Длинная пауза на твоем конце провода, Джастин. И я говорю об о-о-очень длинной паузе.

— Так когда поезда встретятся? — спросил ты.

— Через 15 минут, — ответила я.

Ты сказал, что 15 минут — это невероятно долго для двух поездов, идущих на полной скорости.

Вау. Притормози, Ханна.

Я знаю, что вы все думаете. Ханна Бейкер — шлюха. Уппс. Вы слышали это. Я сказала: «Ханна Бейкер…» Не могу произнести это снова.

Она замолчала.

Я пододвинул табурет ближе к верстаку. Из динамиков раздавался какой-то шелест. Потом шипение, мягкий равномерный шум.

О чем она сейчас думает? Ее глаза закрыты? Она плачет? Ее пальцы на кнопке «Стоп» в надежде, что у нее хватит сил нажать ее? Что она делает? Я не могу услышать!

Это неправда.

Ее голос стал злым. Даже пугающим.

Ханна Бейкер никогда не была и не будет шлюхой. Я просто мечтала о первом поцелуе. Я уже начала учиться в старшей школе, но никогда не целовалась. Никогда. Но мне нравился мальчик, и я нравилась ему, так почему же мы не могли поцеловаться? Вот и вся история.