Но она так и не появилась. Джейсон оделся и, когда подали коляску, попросил Пьера дождаться цыганки.

Вечер у эсквайра удался, немного смутило Джейсона присутствие там Эдуарда Тримэйна, отца Элизабет, но элегантный граф только поинтересовался, как он устроился в гостинице. Джейсон с облегчением вздохнул: уверенности в том, что Элизабет промолчит о событиях прошлой ночи, у него не было. Во всяком случае, отец ее пока ничего не знал о них. Шло время, его охватило нетерпение, и, как только представилась возможность, он откланялся. Пока он ехал в гостиницу под серебристым светом луны, все мысли его были прикованы к прелестной девушке. Вспомнив ее нежные губы, он испытал приятное возбуждение. Совсем не то, что с Элизабет, когда страсть его была обычным следствием холостой жизни. Воспоминания о маленькой цыганке не оставляли его в покое.

Джейсон подхлестнул лошадей, и скоро его коляска въехала во двор гостиницы. Бросив Жаку поводья, он выпрыгнул из экипажа и поспешил в гостиницу.

В небольшом холле спросил у хозяина, пришла ли девушка. Хозяин посмотрел на него как-то странно и медленно кивнул. Насвистывая, Джейсон уже готов был взбежать по лестнице в свои комнаты, но его остановил Пьер: нужны ли будут его услуги сегодня вечером?

Джейсон, зеленые глаза которого уже горели шальными огоньками, рассмеялся.

– Думаю, нет. Есть ситуации, когда мужчина должен обходиться без посторонней помощи, а сегодня как раз такой случай!

– По-моему, она не в вашем обычном вкусе, – сухо заметил Пьер.

– Неужели Тамара шокировала тебя? – поднял Джейсон черную бровь. – Мне кажется, она очень хороша.

– Она была так закутана, что я ее и не разглядел, – уклонился от прямого ответа Пьер. – Впрочем, это ваше дело.

– Я рад, что ты так думаешь. Было бы ужасно оскорбить вкус своего слуги.

Слегка надувшись, Пьер исчез, а Джейсон помчался к себе. Сначала он прошел во вторую спальню, но там не было и следов гостьи, и он заторопился в собственную спальню, где мерцала всего одна маленькая свеча. Он уловил приятный запах духов и довольно улыбнулся, увидев разноцветный ворох женской одежды, брошенный на стул рядом с огромной кроватью. Рубиновые занавеси были задвинуты, но он заметил, как они слегка дрогнули.

Улыбка его стала еще шире, и он тихо позвал:

– Ты спишь, Тамара?

Ее шепота он сначала не расслышал, а когда протянул руку к занавесям, чтобы отдернуть их, она тихо сказала:

– Прошу вас, погасите свечу и идите сюда, я жду уже несколько часов.

Не слушая ее, он попытался раздвинуть занавеси, но она крепко держала их со своей стороны. Снова послышался тихий умоляющий голос:

– Не делайте этого, мне стыдно – никто еще не видел меня обнаженной. Сначала задуйте свечу. Подарите мне эту маленькую милость.

Собственно, какая разница, подумал Джейсон, и отошел от соблазнительной постели. Воображение рисовало ему свернувшуюся клубочком Тамару, ее черные волосы почти до алебастровых бедер. Торопливо раздевшись и бросив вечерний наряд на пол, от чего Пьер пролил бы горькие слезы, Джейсон задул свечу. Комната погрузилась в темноту, он раздвинул наконец занавески, двигаясь к цели, но руки наткнулись на пустоту.

– Тамара? – тихо позвал он.

– Я здесь, сэр, – донесся тихий шепот из дальнего угла огромной постели.

И через секунду он жадно сомкнул руки. Когда ее губы, податливо раскрылись навстречу и она прижалась к нему, Джейсон нетерпеливо провел рукой по ее телу. Застыл, пораженный, потом с проклятиями отшвырнул от себя ту, что так охотно приникла к нему.

– Кто ты? – прорычал он.

– Это я, Тамара, твоя маленькая любовь, которая жаждет тебя, – прошелестело в ответ, и она вновь протянула к нему руки. Увернувшись от них, он прыгнул с кровати и зажег свечу. Держа ее над головой, он вернулся к ложу любви и со смешанным чувством удивления и гнева уставился на лежащую там обнаженную фигуру.

Илона, показывая в лукавой улыбке почерневшие гнилые зубы, дерзко глядела на молодого человека. Сморщенные отвислые груди и растрепанные седые волосы придавали ей полное сходство с ведьмой. Она сидела перед ним голая и беспечно на него поглядывала, а он твердо знал, что в жизни не видел более отвратительной карги. Почувствовав, как его душит гнев, и преодолевая желание сжать ее костлявое горло, он хрипло спросил:

– Какого дьявола ты здесь делаешь? Где Тамара? Он спрашивал, но уже знал ответ. Как умно она его одурачила, эта маленькая дрянь!

А Илона, разразившись каркающим смехом, ответила так, как ее научили:

– Тамара не смогла прийти сегодня вечером, и, зная, что ты будешь одинок, прислала меня, чтобы выразить свое глубокое уважение.

Он вздрогнул от оскорбления, глаза его холодно прищурились.

– Убирайся! За все ответит Тамара! – Он не собирался связываться со старой ведьмой.

Украдкой поглядывая на застывшего Джейсона, Илона поспешно натянула на себя одежду, торопясь и призывая богов, чтобы волны гнева и отчаяния не вырвались наружу, пока она не исчезнет. Когда она ушла, Джейсон, какое-то время стоял наподобие статуи, потом с проклятиями шмякнул свечу на столик так, что она едва не вылетела из подсвечника. Решительно подойдя к шкафу, вынул тот же кожаный костюм. На темном лице его появилась дьявольская усмешка.