Штурман присвистнул и продекламировал:

— На «Стреле» сидели мы, хуже всякой там тюрьмы. А может, другой вариант поищем?

— Джафар приказал.

— Ну, коль Джафар… Тогда на сто тридцать вправо…

Пыльная буря начала утихать лишь вечером: перестал греметь и выть ветер, посветлело на улице, и Наталья заторопилась:

— Пойду, а то вдруг он вернулся.

— Не вернулся. В такую погоду даже вороны не летают. Хотя о Николае твоем говорят: летчик высшего класса. Все-таки беспокоишься?

Наталья пожала плечами:

— Вдруг воды не будет.

— Так ты на водокачку побежишь? — усмехнулась Марина.

— Зачем?.. Я припасла. Но он ничего никогда не найдет.

Наталья пришла домой. Николая не было. А на столе на подоконниках, на серванте — всюду лежал толстый слой пыли. Она взяла тряпку, намочила и стала протирать вещи. А из головы не выходил разговор с Мариной. «Другого мужа не желала бы. Но иногда такое любопытство разбирает…» Как у нее все просто, сомневается, устоит ли перед другим мужчиной.

Наталья закончила приборку, приняла душ. Одеваясь перед зеркалом, невольно залюбовалась собою: стройна, красива и груди еще упруги, как у девушки. И вдруг вздрогнула от мелькнувшей догадки — у нее будет ребенок. Сколько они уже здесь? Второй месяц. Значит, от Николая. Но разве он поверит?..

Она накинула халат — ее стал бить озноб, лицо побледнело, словно от приступа малярии. Что же делать?.. Николай будет ненавидеть ее еще больше, а ребенка… Нет, этого она не допустит. Надо быстрее уезжать отсюда. Куда угодно, только не оставаться здесь…

Застегнув халат, она вышла из ванной и, достав из кладовки чемоданы, быстро стала складывать вещи, боясь, как бы Николай не застал ее за этим занятием. Она еще не знала, что скажет ему, как объяснит причину отъезда, что-нибудь придумает, но упросит, чтобы он отпустил.

К вечеру чемоданы были упакованы, все, что ей требовалось, самое необходимое, она забрала, остальное оставила, чтобы не вызывать подозрения. Обдумала и причину отъезда: плохо переносит жару, ухудшилось самочувствие; по дочке соскучилась; пока самый жаркий сезон, поедет ее проведать, заодно навестит и своих родителей. Перед такими доводами Николай возражать не станет, и она с терпением стала ждать его.

К вечеру и вовсе распогодилось, ветер утих, небо прояснилось. Даже жара несколько спала. А Николая все не было. Наталья все чаще поглядывала на часы — скоро девять, — после полетов он обычно приходил раньше, а тут…

Что могло случиться? Где-то в шестом часу вечера она услышала гул самолета, выглянула в окно, но на посадку заходил пассажирский самолет «Ан-24», на котором они прилетели сюда. Значит, и Николай давно должен быть дома… И Марина не звонит. Валентин тоже должен был сегодня вернуться с полигона.

Подождав еще немного, она сама позвонила подруге.

— Нет, мой еще не приехал, — ответила Марина. — И твоего нет? Прилетит. К девкам тут не очень-то разбежишься, — пошутила она. — Это мы две дуры. А вообще-то, я сейчас все узнаю. Подожди пяток минут…

Она позвонила раньше:

— Все в порядке. Твоего отправили на запасной аэродром, а мой выехал.

— Но он позвонил бы оттуда, — возразила Наталья. — Он всегда предупреждал…

— Мало ли что… Еще позвонит.

Да, конечно, успокоила поначалу себя Наталья, мало ли какие обстоятельства мешают позвонить: линия занята, у начальства на совещании, сидит в самолете и ждет разрешения на вылет…

Она стала готовить ужин. Вчера военторг завез молодую картошку, свежие огурцы и помидоры, и ей так захотелось нарезать огурчиков колесиками, помидорчиков ломтиками да полить их подсолнечным маслом, нажарить картошки. У нее даже слюнки текли, пока она сервировала стол. Николай вернется, поддержит компанию, и поговорят обо всем за ужином…

Картошка давно пожарилась, в салатнице ароматом исходили огурцы и помидоры. А мужа все не было. Телефон молчал. И аппетит у нее пропал, ела она через силу и без всякой охоты.

Что могло с ним случиться? Если послали на запасной аэродром из-за афганца, он давно бы вернулся — ветер-то утих! В крайнем случае позвонил бы. Что-то не так. И на душе неспокойно, как тогда, когда Артем предал… Нет, хуже. Тогда ее душила обида, а сейчас совсем другое…

«Он хороший, опытный летчик», — успокаивала она себя. А чей-то другой, недобрый голос словно шептал на ухо: «Погибают и хорошие, опытные летчики. А здесь, на полигоне, тем более — испытательные полеты».