Когда наступит такое время, мы, конечно, знать не могли. Подтверждением наших взглядов явилась оценка положения дел в мире, данная Черчиллем. Она попала в наши руки окольными путями в феврале 1945 года. В анализе британского премьера ситуация в Германии оценивалась, пожалуй, слишком позитивно. Зато потенциал Советов и их намерения трактовались верно. Из документа было ясно, что англичане не разделяли оптимизма своих американских союзников в отношении того, что Дядя Джо (Сталин) стал будто бы демократом. В анализе без всяких иллюзий говорилось о будущем развитии Польши, Балканских стран и Венгрии и их превращении в социалистические государства. Для предотвращения коммунистической угрозы Черчилль даже был готов начать войну с Советами, разрабатывая план с кодовым названием «Немыслимое»

В Европе, готовящейся защитить себя от коммунизма, Германия вновь смогла бы занять свое место. Немецкая политика в будущем стала бы искать опору на Западе. Ее цели — отпор коммунистическому проникновению и воссоединение утраченных территорий. Вторая цель, по-видимому, не найдет полного понимания у западных держав-победительниц. Однако общие интересы западного мира в области обороны, которые обязательно возникнут под давлением обстоятельств, приведут к тому, что оборонять Западную Европу без немцев невозможно. В разведывательном плане можно ожидать, что все западные державы довольно скоро, хотя каждая по-своему, проявят повышенный интерес к возможности использования немецкого потенциала для ведения разведки на Востоке.

Когда мы в своих размышлениях дошли до этого пункта, возник вопрос: с каким партнером и в какой форме лучше всего начинать разведывательную деятельность?

Все это я обсудил с моим заместителем — подполковником Весселем. Итог наших размышлений можно сформулировать следующим образом: по-видимому, чистой утопией нужно считать идею заниматься сейчас, перед лицом тотального поражения, вопросом создания сразу же после окончания войны новой немецкой разведывательной службы, поскольку союзники ликвидируют все организации и учреждения третьего рейха. И все же такую попытку стоит предпринять, с тем чтобы в случае удачи передать разведку новому немецкому правительству. Основу ее заложат нынешние разведчики. Когда же будет создана новая власть? Сейчас на этот вопрос ответить невозможно. Остается открытой и проблема (ведь дело было в марте — апреле 1945 года!), с какой из трех западных великих держав удастся найти такую форму сотрудничества, которая будет приемлема в дальнейшем для нового немецкого правительства. Мы не могли, да и не хотели сотрудничать с нашими бывшими до последнего времени противниками в качестве наемников, так как считали, что с самого начала не следует отягощать будущую разведслужбу позором квислинговщины.

В итоге я решил: будет наиболее целесообразным, если мы обратимся к командованию вооруженных сил США. Американцы, как мне представлялось, по окончании военных действий быстрее других наших противников возвратятся к объективной оценке немцев. Дальнейшее развитие событий показало: это предположение оказалось правильным.

Вот что побудило меня попытаться легализовать наши планы на будущее в вышестоящей инстанции. За несколько недель до окончания войны я обратился к заместителю начальника штаба оперативного руководства вермахта генералу пехоты Винтеру, изложил ему наши соображения и получил от него благословение. Немного позже, уже находясь в плену в Висбадене, я случайно встретился с гросс-адмиралом Деницем, который в течение небольшого промежутка времени был последним главою империи. Я воспользовался этой возможностью, чтобы изложить ему наши планы. Он также одобрил их.

В марте 1945 года я вместе с подполковником Весселем посетил подполковника Бауна, начальника штаба абвера «Валли-1» в Бад-Эльстере, и проинформировал его о наших замыслах. Баун — уроженец Одессы и провел там детские годы, прежде чем семья возвратилась в Германию. Он вырос со знанием двух языков и хорошо понимал русский образ мышления. Можно даже сказать, что в нем было что-то от русского характера: повышенная чувствительность, неумение держаться в определенных рамках. Впрочем, это свойственно всем немцам— потомкам колонистов, попавших в Россию десятки и даже сотни лет назад. Баун отличался неуемной фантазией, которая затрудняла ему трезвое восприятие реальности. А это, в свою очередь, приводило к тому, что он стремился во что бы то ни стало добиться исполнения своих замыслов и порою вел себя словно одержимый.

Баун был изобретательным «доставалой» и хорошим организатором, умевшим не только толково использовать своих подчиненных и связников, но и обеспечивать их всем необходимым. До конца войны он работал в основном с русскими добровольцами и ухитрялся поддерживать агентурные связи вплоть до Москвы.

Шеф «Валли-1» сразу согласился принять участие в подготовительной работе и получил от меня необходимые указания. В нашей беседе принял участие и его адъютант. Больше никто в наши дела посвящен не был. Штаб «Валли-1» находился с начала апреля в Альгое, через который в конце апреля прошли американские войска. Позднее этот район вошел во французскую оккупационную зону. Баун и его сотрудники, переодевшись в штатское платье, направились к заранее обусловленному сборному пункту. Все документы они надежно спрятали, как это сделали и мы в отделе «Иностранные армии Востока». В последние недели войны события нарастали столь стремительно, что пришлось лихорадочно работать, чтобы успеть укрыть наши архивы.

15 апреля 1945 года первые сотрудники отдела «ИАВ» выехали по железной дороге в Райхенхалль — нашу новую штаб-квартиру. С середины апреля мы занимались созданием тайников в горах, изготовлением фотокопий важнейших документов и их надежным укрытием. За несколько дней до конца войны работа была закончена.

В начале апреля 1945 года личный состав отдела был собран в Райхенхалле, за исключением небольшой группы сотрудников во главе с майором Шайбе, которую переподчи-нили непосредственно первому эшелону верховного главнокомандования вермахта в Голштинии.

В первую очередь, надо было обеспечить сохранение архива и рабочих материалов, которые потребуются нам в будущем. Всю документацию и картотеку агентуры мы перевезли в Южную Баварию. С них сделали еще одну фотокопию, затем по частям укрыли под землей поблизости от известных нам пунктов в Альгое и Хунсрюке. Мы понимали: практически нельзя было гарантировать стопроцентную сохранность наших тайников. Но разбивка документации по частям сводила к минимуму возможные потери. Впоследствии при раскопках мы обнаружили почти все, что спрятали.