— Никаких перспектив… для чего?

— Для замужества. Точнее говоря — для всего. Мои родители рассердились на меня, когда я расторгла помолвку с Харли. Он не был такой уж хорошей партией, но он брал на себя заботу обо мне, понимаете?

В глубине темных глаз вспыхнули искры.

— И они позволили вам отправиться в путь с этим вашим сводным братом в качестве защитника?

— Да.

Он взял ее за подбородок и заглянул ей в лицо:

— Думаете, я вам поверю? Да ведь в английских семьях дочерей охраняют, как золото. А вас так просто отпустили?

Эванджелина почувствовала, как слезы подступили к ее глазам.

— Они были рады отделаться от меня.

Капитан долго смотрел на нее, потом сказал:

— Вы очень хорошая.

— П… простите…

Ухватившись за канат над ее головой, капитан склонился над ней, и ее тотчас окутало тепло его тела.

— Вы такая невинная и очаровательная… Эти ваши очки и ваша внешность… они просто околдовывают. Скольких еще мужчин вы поймали в свою ловушку?

Перила врезались ей в спину.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

Сердце Остина бешено колотилось, в глазах же горело темное пламя.

— Вы знаете, почему я запер вас в каюте? Там вы никого не сможете заставить своим ласковым взором и сладким голосом есть из ваших рук. Вы — на моем судне, поэтому обязаны подчиняться мне, только мне. Я ясно выразился?

— Совершенно, — кивнула Эванджелина.

Близость этого человека ужасно ее смущала, а от его прикосновений ей становилось жарко. Но она не могла допустить, чтобы капитан заметил, как он на нее действует. Ей следовало быть начеку. Ее жизнь находилась в его руках, и, как она уже убедилась, он не побоится применить силу.

— Возможно, теперь мой черед высказаться, капитан. Это правда, я должна поступать так, как вы велите — вы ведь капитан, в конце концов. Но мне это не нравится, понятно?

— Мне наплевать, нравится это вам или нет. Главное — чтобы вы выполняли мои приказания.

Она неловко отдала ему честь:

— Слушаюсь, сэр.

Он долго смотрел на нее и молчал. Наконец пробормотал:

— Будьте вы прокляты.

Потом вдруг обнял ее и, наклонившись, прижался губами к ее губам.

Его поцелуй был жарким и страстным. Эванджелина ухватилась за перила у себя за спиной, и шершавое дерево царапало ее ладони. А капитан все крепче прижимал ее к своей твердой груди. Холодный морской ветер дул ей в спину, но тепло мужского тела согревало, и сердце Эванджелины билось все быстрее.

От капитана пахло ветром, морем… и мужчиной. А его поцелуй… О, ей казалось, что она прямо-таки тонула в нем. И в конце концов она ответила на поцелуй, вернее — легонько прикусила его губу.

Остин глухо застонал, потом медленно отстранился от нее.

— Сирена, ты сделала мне больно.

Его рука лежала на ее спине, и даже сквозь жесткий корсет из китового уса она ощущала жгучее прикосновение его руки.

— Я не хотела сделать вам больно, — прошептала девушка.

— А я хочу… — Остин помолчал. — Я хочу, чтобы ты обнимала меня, пока я тебя целую.

Она кивнула, и Остин снова наклонился к ней. Губы их слились в поцелуе, и она робко обняла его.

— Да, — шепнул он. — Это то, чего я хочу.

Сквозь грубую шерсть бушлата она ощущала тепло его тела. Прежде она никогда не обнимала мужчину. А капитан Блэкуэлл… Он был такой большой, такой сильный… Он целовал ее, крепко прижимая к себе, но она чувствовала, что он сдерживал свою силу, не давал себе воли.

Но каким он может стать, если перестанет сдерживаться?

Сверху раздался пронзительный крик. Эванджелина вздрогнула и опустила руки.

Остин тотчас отодвинул ее от себя — теперь он снова был хладнокровным капитаном.

Наблюдатель на смотровой площадке вновь закричал:

— Паруса за кормой!

Из тени возник лейтенант Осборн. Свет фонаря отражался в стекле его подзорной трубы.

— Мы обнаружили корабль, сэр. Английский фрегат. Все пушки наготове.

— Как далеко?

— На горизонте, сэр. Мы его не заметили бы, не свети луна так ярко.

Остин выхватил у Осборна подзорную трубу и зашагал прочь. Лейтенант последовал за ним.

— Сьюард! — рявкнул капитан. — Отведи ее вниз! Сьюард перевел взгляд с Эванджелины на капитана, и на его юношеском лице появилось выражение озабоченности.