Бхагаван снова сказал ему, на этот раз более твердо: «Я поем, только если сначала поест твой отец. Иди и накорми его». На этот раз Раманатха послушался приказания, накормил отца и вернулся в пещеру Вирупакша с оставшейся едой. Я упоминаю эту историю, поскольку она показывает, насколько велика была его преданность Бхагавану и как мало его заботили все остальные, включая собственного отца.

Раманатха Брахмачари подавал Бхагавану еду с такой любовью и преданностью, что Бхагаван чувствовал себя взятым в плен этой любовью. Именно поэтому он как-то сказал: «Я опасаюсь только двух преданных: Раманатху Брахмачари и Мудалиар Патти». Это был не физический страх, это было скорее чувство беспомощности. Когда преданный испытывает сильную, пылкую любовь к своему Гуру, Гуру вынужден выполнять все, о чем только ни попросит преданный. Бхагаван испытывал беспокойство всякий раз, когда появлялся Раманатха Брахмачари, поскольку знал, что будет не в состоянии отказать ему в какой-либо просьбе. Раманатха Брахмачари однажды выразил ту же мысль, сказав: «Когда достигаешь экстатической любви, то обретаешь веревку, которой можно связать Бога».

Через несколько лет после того как ашрам переехал к подножию холма, между Чиннасвами и Раманатхой

Брахмачари произошло нечто вроде ссоры. Я не знаю всех ее обстоятельств, однако конечным результатом ее стало то, что Раманатхе Брахмачари было запрещено есть и спать в ашраме. Городской адвокат по имени Нилаканта Шастри пришел ему на помощь, вызвавшись кормить его.

Он сказал Раманатхе Брахмачари: «Не волнуйся о еде. С этого момента можешь приходить в мой дом каждый день. У меня есть фотографии Бхагавана и Винаяки. Если ты будешь выполнять ежедневную пуджу перед обеими фотографиями, я буду кормить тебя в своем доме вторым завтраком и обедом. Ты также сможешь уносить с собой в контейнере из-под завтрака все, что останется от обеда, чтобы съесть на ужин».

После своего изгнания из ашрама Раманатха Брахмачари построил себе крохотную хижину в Палакотту. Его привлекали некоторые идеи Ганди еще тогда, когда Бхагаван все еще жил на холме. Помимо прядения хлопка – обязанности всех последователей Ганди в те дни – его сильно увлекала идея служения. Когда он перебрался в Палакотту, то выполнял севу (служение), убираясь в хижинах всех садху, живших там, и совершая для них все покупки. Прежде чем отправиться в город, он спрашивал каждого в Палакотту, что ему нужно. Неизменно он возвращался, неся все, о чем его просили. Из-за всей этой деятельности Кунджу Свами прозвал его «Палакотту Сарвадхикари» (Верховный Правитель Палакотту).

Раманатха Брахмачари был готов сделать для садху в Палакотту все, что угодно. Некоторые пользовались этим, поручая ему пустые или неприятные задания, но он никогда не жаловался. Своим выполнением всех поручений со смирением и радостью и служением Бхагавану с величайшей любовью и преданностью он являл собой выдающийся пример того, каким должен быть хороший преданный.

Однажды мне рассказали историю о жителях некой деревни, которые пришли к Бхагавану за духовным советом. Они спросили его, каков самый прямой путь к освобождению. Бхагаван, как обычно, сказал им, что самоисследование – самая эффективная духовная техника. Один из учеников Ганапати Муни, присутствовавший в тот момент в холле, отправился к нему и рассказал об этом.

Ганапати Муни, судя по всему, сказал: «Каким образом люди, подобные этим, могут понять и практиковать самоисследование? Если бы они пришли ко мне за советом, я бы дал им намаджапу [39] ».

Когда Бхагаван узнал об этом высказывании, он сказал присутствующим в холле: «Когда люди спрашивают меня о медитации, я всегда даю им самый лучший совет. Это значит, что я говорю им заниматься самоисследованием. Если я скажу им использовать другие методы, то обману их, дав менее ценный совет. Пусть он дает людям джапу, если хочет. Я буду продолжать советовать самое лучшее, говоря людям заниматься самоисследованием».

Хотя Бхагаван доказывал истинность этого утверждения, советуя большинству своих посетителей идти по пути самоисследования, было несколько случаев, когда он предписывал им другие техники. Одному преданному из касты хариджан он дал однажды для повторения мантру, в других же случаях велел посетителям повторять некоторые или все свои поэмы об Аруначале.

Когда группа односельчан, получив «Аруначала Стути Панчакам» (пять поэм Бхагавана об Аруначале) для повторения, покинула холл, один преданный спросил: «Как могут такие необразованные люди понять литературный тамильский язык в этих поэмах?» «Им не нужно понимать смысл, – отвечал Бхагаван, – они получат пользу от одного простого повторения стихов».

Мне вспоминается другой подобный случай. Всякий раз, когда внучка Эчаммал приходила повидаться с Бхагаваном, он просил ее почитать вслух «Упадеша Ундияр» [40] . Если она делала ошибки, Бхагаван поправлял ее. Поскольку она казалась достаточно мирской девушкой, я как-то спросил Бхагавана: «Не похоже, чтобы эта девушка испытывала какую-то потребность в джняне. Почему ты просишь ее повторять „Упадеша Ундияр“ каждый раз, когда она приходит?» Бхагаван объяснил: «В будущем, если на нее обрушатся неприятности, воспоминание об этих стихах поможет ей».

Эта девушка уже стала пожилой женщиной. Когда я увидел ее несколько месяцев назад – а мы не виделись много лет, – то напомнил ей об этих уроках, которые давал ей Бхагаван.

Она ответила мне: «Эти стихи оставались у меня в памяти всю жизнь, но только недавно милостью Бхагавана я начала понимать их значение».

Бхагаван учил, что следует преобразовывать самого себя, а не выискивать недостатки в других. На практике это означает, что нужно найти источник собственного ума, вместо того чтобы жаловаться на ум и действия других людей. Я помню типичный ответ, который Бхагаван давал по этому поводу.