— Там, где в мини, у меня целлюлита не видно — ракурс хороший, — надулась Жанна.

— А… понятно… целлюлита… Тогда можно я дальше угадаю? Фотка из Праги — чтобы он сразу оценил, что ты не какая-нибудь подзаборная, а вполне респектабельная леди, фотка с вечеринки в клубе — чтобы он догадался, какая ты модная и современная, фотка с рюкзаком — чтобы он подумал, насколько ты надежный друг, а не капризная мимоза, фотка в вечернем платье — чтобы он не забывал, что в первую очередь ты прекрасная дама, фотка с некрасивой подругой — чтобы он мог сравнить, фотка…

— Мари, перестань!

— Ого… ты аж покраснела, — захохотала кузина. — Угадала?

— Да, да, угадала! Довольна? Я злобная и никчемная особа, пытающаяся выдать себя за более успешную и привлекательную. Коварная обманщица! Ни стыда, ни совести!

— Жанна, я прошу тебя, не нервничай, — Мари засмеялась и налила еще шампанского, — иначе придется убрать от тебя алкоголь. Я просто объясняю тебе, что мужчина сделает совершенно другие выводы из этих фотографий. Он не начнет анализировать фон, позы, места и одежду, как это сделала бы женщина, рассматривающая фото, он просто подумает, что ты — самовлюбленная недалекая девица. Потому что сам мужчина выкладывает в анкете одну-две фотографии, чтобы собеседники его представляли, и мысль выложить двадцать две нормальному мужику в голову не придет. Они по-другому устроены. Попроще, я бы сказала. Ты слишком многого от них хочешь.

— Может, ты за меня анкету заполнишь? — еще слегка сердито, но уже с потеплением в голосе предложила Жанна.

— Давай. Мне не жалко. Только не сейчас, а на трезвую голову, хорошо?

Утром Жанна проснулась и поняла, что похмелье, измучившее ее в прошлый раз, неумолимо повторяется. Голова разламывалась, тошнота каталась противным липким комком от желудка до десен, сердце стучало, как отбойный молоток, а глаза не хотели открываться.

— И зачем я так нализалась? — простонала Жанна нарядным розовым стенам спальни Мари. — Ведь знала же, овца бестолковая, что сегодня на работу!!!

— Выпей аспиринчику, — донеслось из кресла.

— Мари? Ты что, спала в кресле?

— Нет, я сначала спала в кровати. Потом ты начала храпеть и пинать меня ногами. Пришлось пойти на кухню и выпить все, что осталось. После этого твоя покорная слуга перебралась на кресло и задремала.

— Зачем я так нализалась, ответь мне? Зачем ты меня не остановила?

— Хватит заниматься мазохизмом. Иди прими холодный душ, выпей аспирин, пожуй что-нибудь и топай, а то опоздаешь.

Разбитая Жанна потащилась в душ. Как назло, сегодня ей предстояло три съемки — вручение юбилейных медалей в одной из школ округа, детский спортивный праздник «Веселые старты» и вечерняя презентация неизвестно чего в ресторане «Яр». Медали вручали по всему округу, и каждый день нужно было вставлять в вечерний выпуск хотя бы один маленький сюжет о преемственности поколений — школьники читают ветеранам стихи; или о заботе чиновников — представители управ и муниципалитетов вручают старикам по три гвоздички. И так целый месяц. В коридорах студии журналисты с безумными глазами прижимали к стенке верстальщиков из местной газеты и требовали:

— Скажи любую узнаваемую цитату про войну. Быстро!

— «Жди меня, и я вернусь, только очень жди», — лопотали испуганные парни, пытаясь вывернуться и сбежать.

— Было! Было! Еще! — вопили журналисты, слегка встряхивая жертву.

— Ну… это… «Никто не забыт, ничто не забыто!»

— Сто раз было! Думай!

— «Переправа, переправа, берег левый, берег правый, снег шершавый кромка льда, кому память, кому слава, кому темная вода, ни приметы, ни следа…» — покорно бубнили несчастные, теряя остатки рассудка.

— Вчера было! У Юли в сюжете!

Вскоре коридоры опустели. Корректоры и печатники, менеджеры по рекламе и распространители передвигались по зданию мелкими перебежками, а при появлении на горизонте кого-нибудь с телевидения быстро прятались в кабинетах. В корреспондентской висела зловещая тишина, прерываемая редкими отчаянными вскриками:

— «Час мужества пробил на наших часах». Пойдет?

— Было!

С беременной Наташи обязанности по написанию текстов к вручению медалей сняли после истерики, закончившейся валерьянкой, новопасситом и двумя неделями на сохранении. Все остальные журналистки быстро сделали тесты, но, увы, больше никто прибавления в семействе не ждал.

Неудивительно, что после бурной ночи идея поехать на очередной сюжет про ветеранов не казалась заманчивой. Откровенно говоря, Жанна была слишком впечатлительной для своей работы — ее коллеги переставали принимать происходящее близко к сердцу уже на второй-третий месяц, а она продолжала переживать события, как в первый день. И ей было до слез жалко стариков.

— Мари! — крикнула она из ванной.

— Да? — отозвалась бодрым голосом сестра.

— Ты что делаешь?