— Извини. — Джейсон накрыл ладонь девушки своей. — Я не знал. Мы с тобой в последний раз давно разговаривали. Скажи, может быть, появился какой-то другой человек на твоем горизонте? Кати, я так говорю, потому что ты такая хрупкая девочка, немного наивная, чистая. За тобой нужно обязательно приглядывать, тебе нужен настоящий рыцарь, который сможет защищать тебя. — Джейсон посмотрел на девушку слегка затуманенным взором, и Катя подумала, что, наверное, зря попросила его остаться.

— У меня есть мужчина, — сказала она резковато, — но это тебя не касается. Не хочу обсуждать ни его самого, ни наши с ним отношения. Прости, Джейсон.

— Теперь ты хочешь, чтобы я ушел, — усмехнулся парень. — Ты уверена?

— Хочу, — кивнула Катя, — я тебе очень благодарна, но мне нужно, несмотря на всю мою хрупкость и нежность, сегодня попытаться быть сильной. А это будет непросто.

— Жаль, — Джейсон встал из-за стола, — жаль, что у тебя кто-то есть. Ты мне всегда нравилась. Может быть, у нас могло что-то получиться. Со временем.

— Я не собираюсь здесь оставаться, так что… — Катя не стала договаривать.

— Тогда я пойду. — Джейсон чмокнул девушку в щеку и вышел. На пороге он обернулся и проговорил:

— Хочу пригласить тебя на праздник, который завтра устраивают местные на пляже. Будут костры, танцы, выпивка и много красивых мужчин и женщин. Пойдем?

— Пойдем, — равнодушно отозвалась Катя. — Но сначала я хочу сходить на могилу Хоакина. Это нужно сделать, хотя я не представляю себе, что почувствую. Я до сих пор не могу себе представить, что он не войдет в эту дверь.

— Кати, а ты разве не знаешь? — удивился Джейсон. — Он завещал развеять его прах над океаном, чтобы навсегда остаться со своей стихией. И никаких могил.

Катя пошатнулась, села на стул.

«Вот, оказывается, как. Свободная душа над свободными волнами. И все».

Джейсон еще раз спросил ее, пойдет ли она на праздник, и девушка согласилась. Она очень надеялась, что эта островная вечеринка отвлечет ее и от грустных воспоминаний о Хоакине, и от тяжелых, постыдных воспоминаний о том, что случилось с ней в Москве. Она опять подумала, что Оленина лучше выкинуть из головы. И ей это почти удалось. И заснула она без сновидений, настолько велика оказалась ее усталость.

Следующий день девушка посвятила полнейшему безделью. Она слонялась по окрестностям, лежала на пляже, купалась и любовалась природой.

Ангилья и в самом деле была фантастически красивым местом. Коралловые рифы окружали прибрежную лагуну с зеленой водой. Кокосовые пальмы склонялись совсем низко над песчаными белыми дюнами. Легкие пассаты освежали густой воздух, напоенный ароматами гибискуса и корицы. Какой же далекой отсюда казалась холодная сумрачная Москва!

«И зачем туда возвращаться? — лениво подумала Катя. — Я вполне могу оставаться здесь сколь угодно долго, тем более что о деньгах беспокоиться не нужно. Их должно хватить надолго…»

Катя успела побывать на местном рынке и выбрать себе пару очень милых побрякушек с ракушечным жемчугом, не слишком дорогих, но и не дешевых. Она подумала и купила еще брелок с грушевидной розоватой жемчужиной в подарок Марине. В толпе, гуляющей и шумной, мелькали незнакомые лица, но все они были сияющими, улыбчивыми, радостными. На Ангилье, на этом великолепном маленьком острове, где царило счастье и спокойствие, иначе и быть не могло.

Вот только Катя не могла себя считать счастливой. Хотя и немного успокоилась. Сам воздух острова действовал на нее как лекарство. Все вокруг плавало в дрожащем от зноя мареве, и девушке в какой-то момент показалось, что в толпе мелькнуло лицо Сергея.

«Нет, нет! — потрясла головой Катя. — Здесь его быть не может. Вряд ли ему придет в голову ехать за мной, после всего того что я сделала. Не нужно, не нужно об этом думать».

Девушка стиснула зубы и отогнала видение.

Потом она придирчиво, что было для нее нехарактерно, выбирала соломенную шляпу, потом с удовольствием пообедала в маленьком ресторанчике, где подавали только что пойманную рыбу. Обычно она не была сторонницей морепродуктов, но здесь отдавала должное рыбной кухне. Катя взяла рыбу-меч, попробовала соус и невольно подумала, что его по достоинству оценил бы Оленин.

«Ну вот, опять! — разозлилась она. — Я совершенно не могу переключиться на настоящее, все мне нужно страдать по прошлому! Хватит этих ностальгических напевов и об ушедшем навсегда ангеле Хоакине, и о Сергее. Лучше попробовать рыбу! Действительно, разве может сравниться этот вкус с тем, что предлагают дома?»

Такую вкусную рыбу она ела лишь на Севане, куда ездила вместе с родителями в форелевое хозяйство. Но это было так давно… Тогда Катерина была маленькой счастливой девочкой, баловнем отца и, что греха таить, игрушкой матери, которая обожала покупать ей милые платьица и наряжать как принцессу. А Кате хотелось бегать в потрепанных джинсиках и растянутых майках со смешными рожицами. Видимо, с тех пор она возненавидела тот романтический стиль, который почему-то считают особенно женственным.