Шрифт:
— Хочу! — неожиданно сказал водитель. — Я еще не пробовал чачи. Это виноградная водка?
— Виноградная.
Появился Гурам.
— В чем дело?
— Да вот товарищ, оказывается, никогда не пробовал чачи, — сказал я.
— Так дай попробовать!
— Не на улице же!
Водитель вышел из машины.
— Эдвин Макаров, — представился он.
Представились и мы.
— Я ваш должник, — сказал Эдвин. — Приглашаю вас с Гурамом ко мне в гостиницу.
— Поедем ко мне, — сказал Гурам.
— С удовольствием, — отозвался Эдвин. — Попробуем уговорить даму.
— Как?! У вас в машине дама?! — воскликнул Гурам, и я не мог понять, не заметил он Нину или притворялся. Он заглянул в «Москвич». — Добрый вечер. Здравствуйте. Вы почему от нас прячетесь?
— Я не прячусь, просто устала, — ответила Нина.
— Мы ездили за город, — сказал Эдвин.
— Ну и что? — возразил Гурам. — Мы тоже ездили за город.
Гурам не смог уговорить Нину, и тогда он и Эдвин решили, что отвезут ее домой, а потом мы втроем поедем к Гураму.
Прежде чем сесть в машину, Эдвин осмотрелся вокруг и присвистнул. Он только сейчас разглядел теснившиеся дома с деревянными балконами, мощенные мерцающим булыжником узкие улицы, стекающиеся, как ручейки, к площади. Он взял с заднего сиденья «Москвича» фотоаппарат с блицем и стал снимать.
Я сидел в «Волге» рядом с Гурамом и мрачно думал о предстоящем застолье. Я затеял его, и винить в этом следовало только себя.
— Хороша девушка, — сказал Гурам.
— Ничего, — сказал я. — Зачем ты пригласил этого американизированного типа?
— Девушка понравилась тебе или нет? Не из-за нее ты предложил этому типу отведать чачи, а?
Мы подъехали к «Москвичу», и Гурам сказал Эдвину:
— Езжайте за нами. Я знаю кратчайшую дорогу к дому Нины.
— Что ты затеял? — спросил я Гурама.
— Это мое дело, — ответил он.
Гурам гнал машину по только ему ведомым улицам и переулкам. «Москвич» шел за нами. Через десять минут мы выскочили в Ваке. Нетрудно было догадаться, что мы ехали к дому Гурама.
— Напрасно ты это делаешь, — сказал я.
Он не ответил.
Я не сомневался, что Нина откажется подняться к Гураму и все равно придется везти ее домой. Но, к моему удивлению, она засмеялась, когда Гурам открыл дверь «Москвича» и сказал:
— Кратчайший путь к вашему дому проходит через мой дом.
ГЛАВА 4
Мы сидели в гостиной за длинным низким столом, над которым свисала лампа с медным чеканным абажуром, и закусывали чачу черешней. Нина пила сухое вино, которое нашлось в холодильнике.
На стенах висели сабли, кинжалы, ружья, пистолеты, и Эдвин поглядывал на оружие сначала сдержанно, потом все более откровенно, и я знал, чем закончится ночь, — Гурам снимет со стены кинжал и вручит ему, так сказать, на память, и голый, ничем не прикрытый гвоздь будет нахально торчать на виду у всех, как время от времени торчали другие гвозди, когда у Гурама появлялись новые друзья.
Нина сидела рядом со мной. Преодолев неизвестно откуда появившуюся робость, я обратился к ней:
— Как в Оружейной палате, правда?
Она не ответила.
— Особенно хорош вот тот дуэльный пистолет.
— Еще бы! — сказала Нина. Она, конечно, намекала на мою стычку с Леваном.
Эдвин засмеялся.
Гурам произнес очередной тост. Красочно рассказав трагическую легенду о двух охотниках — один отдал жизнь за другого, — Гурам призвал нас сделать то же самое, если окажемся перед дилеммой — я или друг.
Я отказался пить.
Нина недоуменно взглянула на меня и пригубила вино.
Ну конечно, она считает, что я заядлый алкоголик. Зачем же разубеждать ее? Водка была крепкой и теплой, будто ее выдерживали на солнце, и я почувствовал, как все во мне нагревается, а голова начинает гудеть.
Я больше не боялся напиться и молча пил одну рюмку за другой. Нина для меня не существовала. Между тостами она беседовала с Гурамом о каком-то хирурге. Я соображал туго и мог лишь догадываться, что речь шла о хирурге, который оперировал ее.
— Как самочувствие? — спросил Эдвин.
— Хорошо, — ответил я, насилу размыкая веки.
Нины и Гурама в комнате не было.
— Они там, — сказал он, показывая на балкон, и улыбнулся мне. — Я очень рад, что мы познакомились. Без дураков.