– Дело святое, – мрачновато согласился подполковник.

– А я хотел вас в гости пригласить. Чаем угостить, поговорить кое о чем.

– О чем? – спросил Бзоу Гозарович и внимательно посмотрел в глаза пожилому мужчине. И только тут вдруг заметил, что эти глаза, слегка мутные от возраста, принадлежат очень умному человеку.

– Есть у меня разговор интересный. И для вас интересный, и для меня тоже, как мне кажется. И касается напрямую вашей службы и вашего будущего.

В глаза этому человеку смотреть не следовало, понял подполковник Ахуба, но было уже поздно, и он, сам не понимая, как и почему, вдруг согласился.

– В принципе, у меня дела на службе не срочные. Они могут и подождать.

– Вот и хорошо, товарищ подполковник. Меня зовут Мизан Сетович. Фамилия моя Барателия. Генерал Барателия. В отставке – генерал. Уже много лет в отставке. Почти тридцать. И погоны за эти годы ни разу не надевал.

Так состоялось знакомство подполковника службы государственной безопасности Абхазии с отставным генералом военной разведки Советского Союза, но все еще резидентом ГРУ в Абхазии Мизаном Сетовичем Барателия.

Резидент ГРУ работал в Сухуми пусть и не на легальном положении, но, по крайней мере, не был нелегалом. И не имел оснований сильно скрывать свой род деятельности от абхазских спецслужб. Но вообще-то, просто отставной генерал – таковым значился. В досье, которое Ахуба потом уже посмотрел, было написано, что отставной генерал проходил службу в Генеральном штабе ВС СССР. Это настолько же растекаемое понятие, как просто сказать, что служил он в Советской армии. И ничего не говорилось в досье о его настоящем статусе. А статус, оказывается, был. Генерал продолжал служить, поскольку серьезные разведчики, как говорит пословица, даже на пенсии остаются разведчиками, если вообще уходят на пенсию, потому что они могут и в статусе пенсионеров продолжать разведывательную работу. Но теперь стало ясно, что генерал имел желание наладить сотрудничество между заинтересованным управлением ГРУ и подполковником СГБ. То есть хотел произвести банальную вербовку. При этом подробно описал выгоды, которые получит Ахуба от такого сотрудничества. И не только он сам, но и его управление, то есть не только личное благополучие вышло бы на новый этап, но и служебная карьера имела бы возможность к существенному развитию, поскольку технические возможности управления космической разведки ГРУ начали бы работать на Бзоу Гозаровича. Взамен требовалась только информация оперативного характера. Естественно, не вся информация управления, а только доступная подполковнику Ахубе. Генерал не просил невыполнимого.

Государственной изменой, учитывая отношения, складывающиеся между Россией и Абхазией, согласие на вербовку назвать было бы невозможно. Кроме того, Ахуба, как и большинство абхазов, имел одновременно и российское гражданство вместе с собственно абхазским. А как можно обвинить гражданина России в государственной измене, когда он работает на разведку России? Это невозможно. Да и не было в службе подполковника таких страшных секретов, что могли бы составлять государственную тайну. Опять же, государственная тайна может быть таковой в отношении Грузии, но при этом не быть в отношении России. Тем не менее само понятие«вербовка»резало слух.

Но и отказаться от такого сотрудничества было почему-то очень сложно. Взгляд отставного генерала мешал даже тогда, когда подполковник смотрел в стену или же себе под ноги. Но Барателия не торопил. Он сам предложил подумать и обратиться, когда «плод созреет».

И вот, кажется, плод начал созревать…

Давид Вениаминович Кольчугин не успел сделать и трех шагов от проходной, как откуда-то, словно из-под земли, вырос крепкий человек среднего роста и в гражданской одежде. Даже, скорее, эту одежду можно было бы назвать спортивной, а не гражданской.

– Подполковник Кольчугин? Я не ошибся?

– Я. Так точно.

– Капитан Молочаев. Вас командующий предупредил?

– Предупредил. Сережей тебя зовут?

– Так точно. Пойдемте, товарищ подполковник, к нашей машине. Мы уже ждем вас в готовности. Можем выезжать в Жуковский.

– Я еще не готов. Мне следует моего спутника из машины забрать, потом ключи от самой машины отнести на проходную. Дежурный за ними помощника пришлет.

– Командующий про спутника ничего не говорил.

– Мы с ним этот вопрос согласовали. Я не могу его здесь оставить. Не с кем.

– Ребенок?

– Почти сынок. Младшой…

Капитан пожал плечами и двинулся за Кольчугиным. Если командующий в курсе, значит, что-то изменилось после того, как капитан получал инструктаж. Дело обычное. Впрочем, когда сам спутник покинул машину и остановился рядом с хозяином, Молочаев, скорее, растерялся, чем смутился. Но быстро пришел в себя.

– Порода вроде бы не служебная…

– У этой породы служба особая. Спасать на воде. Мы же вроде бы в Сочи направляемся?

– В Сочи.

– Значит, будет где поплавать. Море большое.

– Только нам не к морю, нам в горы.

– Выберем время и до моря доберемся. Нас купальный сезон не волнует. С нашей шерстью можно даже в проруби купаться.

Молочаев только головой покачал, но на собаку смотрел добро, если не с восхищением. Видно, что человек собак любит, решил Давид Вениаминович. А это для подполковника уже было своеобразной положительной характеристикой человека

– Свою собаку имеешь, капитан? – спросил Кольчугин.