Крик Кэроу превращается в симфонию звуков, отзывающихся эхом и перекрывающих друг друга так, что огромное пространство под сводом словно ожило от ее голоса. Затем все стихло. От удара химеры она замолчала, сползла с каменного блока вниз, сбив крюк с висевшей на нем кадильницей, которая с лязгом упала на пол. Он прыгнул сверху. Его лицо было так близко, что казалось, он вот-вот разорвет ей зубами горло, но вдруг… кто-то отбросил его в сторону.

Бримстоун!

Никогда раньше Кэроу так не радовалась ему.

— Бримстоун… — произнесла она и запнулась. Радость как рукой сняло. Крокодильи глаза превратились в черные щелки — так было всегда, когда он злился. Но если Кэроу думала, что уже видела его сердитым, то на этот раз ей предстояло узреть настоящую ярость.

Он мгновенно справился с потрясением от встречи с ней, в то время как для Кэроу между двумя ударами сердца прошла целая вечность.

— Кэроу? — рявкнул он, при этом рот его растянулся в страшной гримасе. Учащенно дыша, он схватил ее когтистой лапой.

Из-за его спины раздался голос седовласого волка-химеры:

— Кто это?

— Никто! — прорычал Бримстоун.

«Пора бежать», — подумала Кэроу.

Но было слишком поздно.

Стремительным движением Бримстоун крепко схватил ее за руку как раз в том месте, где окрашенная кровью повязка закрывала резаную рану, полученную в сражении с ангелом. У Кэроу перехватило дыхание. Рывок — и ее лицо оказалось в нескольких дюймах от него. Ноги искали точку опоры, но тщетно. Она не могла пошевелиться — когти впились ей в руки. Оставалось лишь смотреть в глаза — такие чужие, такие звериные, какими она не видела их ни разу в жизни.

— Отдай ее мне, — взвыл человек-волк.

— Тебе нужен отдых, Тьяго. Я позабочусь о ней.

— Позаботишься? Как?

— Она больше нас не побеспокоит.

Краем глаза Кэроу увидела знакомую фигуру Твиги — длинную, согбенную шею на покатых плечах. На лице его застыла гримаса еще более жуткая, чем у Бримстоуна: потрясение и страх, словно он вот-вот станет свидетелем чего-то ужасного. Кэроу охватила паника.

— Постой, — выдохнула она, пытаясь вывернуться. — Постой, постой…

Но Бримстоун уже волок ее к лестнице. Не церемонясь, он прыжками устремился вверх, и она чувствовала себя куклой в руках ребенка, неодушевленным предметом, которым со всего маху бьют об углы и стены. Быстрее, чем можно было подумать, — если только она не теряла по пути сознание, — они оказались перед дверью в лавку. Бримстоун швырнул ее внутрь. Она не устояла на ногах, ударилась щекой о стул, из глаз брызнули искры.

Захлопнув дверь, Бримстоун навис над Кэроу.

— О чем ты только думала! — набросился он на нее. — Хуже поступка и представить невозможно. Бестолковое дитя! Вы тоже хороши! — Он обернулся к Ясри и Иссе: те выскочили из кухни и, раскрыв рты, в ужасе наблюдали за происходящим. — Сказано же: если привечаем ее и дальше, то придерживаемся правил. Незыблемых правил! Разве мы не договаривались?

— Да, но… — попыталась ответить Исса.

Однако Бримстоун вновь склонился над Кэроу, вцепился в ее руки и рывком поднял.

— Он видел твои ладони? — взревел он.

Голос скрежетал, как при трении камня о камень. В таком тоне он разговаривал с ней впервые. От его хватки у Кэроу побелело перед глазами, и она едва не потеряла сознание.

— Я спрашиваю: видел? — повторил он еще громче.

Правильнее было бы ответить «нет», но лгать она не могла.

— Да. Да! — призналась она.

У него вырвался вопль, самый страшный за всю сегодняшнюю ночь.

— Знаешь, что ты наделала?!

Кэроу не знала.

— Бримстоун! — заквохтала Ясри. — Бримстоун, она ранена!

Руки женщины-попугая хлопали, словно крылья. Она попыталась убрать лапы Продавца желаний с раненой руки Кэроу, но он отмахнулся, подтащил Кэроу к двери и швырнул в переднюю.

— Погоди! — закричала Исса. — Ты не можешь выставить ее вот так…

Однако он не обращал внимания.

— Убирайся, немедленно! — прорычал он. — Прочь!

Он распахнул вторую дверь передней — еще одно свидетельство неподдельной ярости: двери никогда не открывались одновременно, никогда. Это было страховкой от вторжения. Последнее, что она увидела, — его лицо, перекошенное от злости. Вытолкав ее, Бримстоун захлопнул дверь.

Оставшись в одиночестве, Кэроу сделала несколько нетвердых шагов назад, зацепилась ногой за бордюр и рухнула прямо под струю воды, льющейся из сточного желоба. Потрясенная, босая, истекающая кровью, она сидела, судорожно ловя ртом воздух. С одной стороны, хорошо, что он наконец ее отпустил (ей казалось, что все обернется куда хуже). И все же не верилось, что он выставил ее, раненую, почти без одежды, на улицу.