Он посмотрел ей в лицо потрясенным и — как подумала Кэроу — безумно печальным взглядом.

И сказал:

— Кэроу, я знаю, кто ты.

Я знаю, кто ты.

Глядя в лицо Кэроу, Акива увидел, как подействовали его слова. Надежда боролась со страхом в наполненных слезами и одновременно горящих огнем черных глазах. Лишь заметив в них свое отражение, он понял, что сбросил чары. Бывали времена, когда такая беспечность могла стоить ему жизни. Но сейчас это его не волновало.

Губы Кэроу беззвучно зашевелились: «Что?». Она откашлялась.

— Что ты сказал?

Как объяснить ей? Он стоял в нерешительности. Произошла невозможная вещь, одновременно прекрасная и жуткая, от которой вздымалась грудь и оледенелое сердце вновь ожило и восторженно забилось… Как могло это случиться после стольких лет?

Что может быть горше, чем слишком поздно получить то, чего так долго ждал?

— Акива, — взмолилась Кэроу. С широко раскрытыми глазами она тоже опустилась на колени. — Скажи мне.

— Кэроу, — прошептал он.

Это имя — надежда— звучало ядовитой насмешкой, горьким упреком, и ему захотелось умереть. Он не мог заставить себя взглянуть на нее. Прижал к себе, и она поддалась, уступчивая, как сама любовь. Зарывшись лицом в спутанные ветром шелковистые волосы, он пытался придумать, что сказать ей.

Отовсюду слышались людские голоса — за ними явно и с интересом наблюдали, однако Акиве ни до кого не было дела. Пока сквозь гомон не пробился один звук: кто-то язвительно и нарочито откашлялся. Кольнуло предчувствие беды, и Акива обернулся.

— Акива, в самом деле. Возьми себя в руки!

Как не к месту тут этот голос, этот язык. Его родной язык.

Рядом, с выражением тревоги на лицах, стояли Азаил и Лираз.

Акива даже не удивился. После череды утренних потрясений — ножи-полумесяцы, странная реакция Кэроу на его татуировки, ее фантастически мелодичный смех, и ко всему прочему, неоспоримое подтверждение — счастливая косточка, — появление серафимов уже не могло его ошеломить.

— Что вы здесь делаете? — спросил он. Он все еще обнимал Кэроу, которая оторвала голову от его плеча и уставилась на незнакомцев.

— Что мыздесь делаем? — возмутилась Лираз. — По-моему, учитывая все обстоятельства, этот вопрос должны задать мы! Что во имя божественных звезд здесь делаешь ты?

Вид у нее был оторопелый, и Акива понимал почему: он, весь в слезах, стоял на коленях и обнимал девушку, человеческое существо.

Ему вдруг пришло в голову: очень важно, чтобы они считали Кэроу человеческим существом! Это всего лишь странно, не более того. Если они узнают правду — все будет намного хуже.

Он выпрямился, все еще не поднимаясь с колен, и закрыл собой Кэроу. Приглушенным голосом, чтобы брат с сестрой не услышали, что он говорит на вражеском языке, Акива сказал:

— Не показывай им ладони. Они не поймут.

— Чего не поймут? — шепотом спросила Кэроу, не сводя с них глаз, в то время как они тоже безотрывно глядели на нее.

— Нас, — ответил он. — Нас не поймут.

— Я тоже нас не понимаю…

Но Акива — спасибо сжатой в кулаке хрупкой косточке — понял все…

Кэроу напряженно молчала, глядя на серафимов. Хоть крылья были надежно скрыты чарами от людских глаз, само присутствие этих существ на мосту казалось неестественным и изрядно тревожило. Особенно присутствие Лираз. Несмотря на всю мощь Азаила, она выглядела более устрашающе — возможно, потому что она женщина. Волосы зачесаны назад и сплетены в тугие косы — в ее красоте просматривалась некая акулья невозмутимость, откровенное равнодушие убийцы. Глаза Азаила излучали больше жизни, но сейчас, глядя на стоящего на коленях Акиву, он явно испытывал противоречивые чувства.

— Поднимайся, — приказал он не без мягкости в голосе. — Глядеть не могу на тебя в таком виде.

Акива встал, прикрывая Кэроу крыльями.

— Что происходит? — спросила Лираз. — Акива, зачем ты сюда вернулся? И… кто это? — Она раздраженно махнула рукой в сторону Кэроу.

— Просто девушка. — Акива вспомнил об Изиле — голос старика звучал так же неубедительно.

— Просто девушка, которая умеет летать, — ехидно добавила Лираз.