— Нет, Анна Ивановна, ничем он меня не обидел. Наоборот, обращался, как с королевой, а не как с женщиной на одну ночь. — Алена похудела, осунулась. Она сидела на диване, съежившись, высоко подняв плечи, как будто у нее что-то болело, и беспомощно щурила глаза. Анна Ивановна впервые заметила, что она близорука. — Просто такие вещи понимаешь сразу. Что бы ты ни сделала, как бы ни лезла из кожи вон, что бы он ни делал, что б ни говорил — тебя для него нет. Ты пустое место.

Анна Ивановна не верила своим ушам и глазам. Когда она открыла дверь и увидела бледную, удрученную Алену, у нее сердце оборвалось: что- то случилось! Выяснив, что все живы, и напоив Алену чаем, Анна Ивановна так умело повела разговор, что Алена сама захотела с ней поделиться. Анна Ивановна изо всех сил скрывала свое изумление. Алена влюбилась? Безответно? В Игоря? Когда она думала об Алениной личной жизни, то представляла себе очередь олигархов, добивающихся ее благосклонности. Такая шикарная, стильная, недоступная женщина. Игорь, конечно, мужчина симпатичный, но совершенно из другой оперы. К тому же не надо быть большой умницей, как Алена, чтобы понять: он не просто любит Катю, порабощен ею навеки. В такой ситуации придумать слова утешения трудно. И все-таки Анна Иванова попыталась.

— Знаешь, это мнительность. Ты чего-то ждала, была к нему чересчур внимательной, вот и мучаешься сейчас, все по-своему трактуешь.

— Да что тут трактовать, Анна Ивановна, — горько улыбнулась Алена, и глаза у нее влажно заблестели. — Он после ночи любви во сне Катю звал и плакал.

— Катю… — растерянно пробормотала Анна Ивановна. — Но это же его жена, и она больна. Такая напасть. Знаешь, я сплю одна, но если бы мне сказали, что я ночью Катю зову и плачу, я бы не удивилась.

— Если бы вы плакали, я бы тоже не удивилась. Но он — в той ситуации, после такой ночи…

— Алена, ты б себя не накручивала. Он привык о ней думать, а ты все-таки свалилась на него как снег на голову. Катя — очень красивая, милая женщина, но она не столь шикарная, как ты. Я к тому, что к таким, как ты, привыкнуть сложнее.

— Анна Ивановна, к таким, как я, привыкать не надо. Нас, таких, пруд пруди. Мы жизнь положили на то, чтобы шикарно выглядеть. Я с детства знала, какие мышцы нужно накачивать, какие витамины пить, сколько бегать, сколько плавать, сколько времени и денег убивать на косметологов, стоматологов, дизайнеров одежды. У меня не очень богатые родители, поэтому я рано научилась зарабатывать. Я всю жизнь пашу как лошадь, чтобы выглядеть, как шикарная кляча. Вы правы: какая- то очередь, условно говоря, олигархов существует. Но у меня на них аллергия! Я всегда думаю на свидании: вот я, бывшая школьная уродина, и вот он — школьный двоечник, дубина, научившаяся деньги воровать. Что изменят эти деньги?

— Ну, не скажи. Деньги меняют многое.

— Не то, что нужно. Моя беда в том, что я всегда знала, чего хочу. У нас в школе был один мальчик, который всем нравился. Красивый, отличник, добрый, умный, великодушный. Он мне каждую ночь снился. И была школьная красавица. На Катю, кстати, немного похожа. Пока мы все доводили свою внешность до совершенства, с каждым прыщиком бегали к пластическому хирургу, она плевала на все с высокой колокольни, ела пирожные, конфеты постоянно. А мы слюни пускали и дорогие зубы берегли. У нее передние зубы косо росли, но ее это совершенно не волновало. И на физкультуре она стояла предпоследней из-за роста, и живот распускала, и надеть могла жуткое тряпье. Все равно этот мальчик, как и все остальные, так в нее влюбился, что однажды прыгнул зимой с обрыва в чуть подмерзший пруд. Она от нечего делать ему приказала. Потом он несколько месяцев болел.

— Ну, и кем он стал, этот мальчик?

— По нынешним понятиям — никем. Нищий математик-теоретик. И муж, кстати, этой распрекрасной Аськи. Она уже в дверь не проходит из-за своих пирожных.

— Вот видишь. Наверное, она теперь тебе завидует. Ты — светская львица, вокруг тебя вьются богатые мужчины. Какая женщина об этом не мечтает?

— Та, которая знает этому цену, наверное. Дело в том, что школьные красавицы забрали все лучшее. Может, оно им и не нужно. Может, они на самом деле хотят хвостом мести перед денежными мешками без мозгов и чувств.

— Кате нужен Игорь, — мягко сказала Анна Ивановна.

— Не знаю. Не уверена.

В дверь позвонили, Топик вылетел из спальни и помчался мимо них в холл.

— Это Дина с Чарли, — радостно сказала Анна Ивановна. — Он ее всегда по звонку узнает.

— Хирургическое вмешательство пока не требуется, — торжественно возвестила, входя, Дина.

— Ты ради этого ездила к ветеринару? Меня бы сначала спросила, — проворчала Алена. — Ампутация «прибылых» пальчиков — это вмешательство в частную жизнь собаки. Чарли тебе сказал, что они ему не нужны? Да он, может, от них в восторге.

— Я тоже пришла к такому выводу. А вы о чем говорили, когда я вошла? Мне показалось, вы чем-то взволнованы.

— Да так, — уклончиво ответила Анна Ивановна. — О Кате вспомнили.

— Я о ней вообще ни на минуту не забываю. Ой, забыла рассказать. Николай Иванович на днях такую историю поведал. У его знакомого тяжело больна же^на. Никто не мог ей помочь, там дело не только в болезни, но и в психологических проблемах. И вот она сама нашла какую-то ясновидящую или целительницу, короче, экстрасенса. Один раз сходила к ней, и все изменилось. Теперь у них в доме мир и покой.