Она кивнула, и мы втроем вышли из прихожей. Я шел последним. Миссис Рой последовала на кухню, а мы с Манфредом – в гостиную. Мебель там была обита яркой тканью под бархат, на подлокотниках – салфеточки, но не самодельные, а вроде тех, что можно купить в "Вулворте". В углу – новый цветной телевизор.

Я сел на один из ярких стульев. Его расцветка напоминала костюм Санта-Клауса. Манфред стоял в дверях. У него из-за ремня все еще торчала салфетка.

– Что вы хотите узнать? – спросил он.

– Кто похитил Рейчел Уоллес? И где она сейчас, по-твоему?

– Честное слово, Спенсер, я понятия не имею.

– Какая группа из известных тебе борется против феминизма?

– Против феминизма?

– Да. Кому больше всего не нравятся разговоры об освобождении женщин?

– Я таких групп не знаю.

– Что ты знаешь о ВАМ, сокращение от "Восстановителей американской морали"? – спросил я. Из кухни доносилось звяканье – миссис Рой гремела чашками.

– Никогда о такой не слышал.

– А что скажешь про "Бельмонтский комитет бдительности"?

– А, организация мистера Инглиша. Мы согласовывали с ним действия протеста против перевозок школьников.

– Ты знаешь Инглиша?

– Да, очень состоятельный и очень солидный человек. Он тесно с нами сотрудничал.

– И что, он настолько крут?

– Во всяком случае, не отступит перед лицом морального разложения и безбожного коммунизма.

– Манфред, только без пафосных речей: я слишком стар, чтобы слушать всякое дерьмо. Я хочу знать, хватит ли у него пороху кого-нибудь похитить, достаточно ли он для этого сошел с ума, или ему нужно с кем-нибудь связаться, чтобы найти исполнителя.

– Мистер Инглиш не будет колебаться в выборе средств для выполнения своего долга, – ответил Манфред.

– Но сумеет ли он устроить похищение? – спросил я. – И обойдемся без пустопорожнего звона.

Манфред кивнул.

– Кто мог бы сделать это для него?

Манфред покачал головой:

– Я не знаю никаких имен, клянусь, не знаю. Я просто видел его с некоторыми людьми, и по ним было заметно, что они занимаются чем-то подобным.

Миссис Рой принесла нам кофе в белых чашках с изображениями растений. Еще она принесла поднос с пирожками и поставила все это на желтый пластиковый кофейный столик с полупрозрачным верхом, имитирующим морозные узоры.

– Спасибо, миссис Рой, – сказал я.

Манфред на нее даже не взглянул. Она тоже не посмотрела на него – кивнула мне головой, принимая благодарность, и вернулась на кухню. Она не хотела вникать в то, что говорит Манфред.

– Я слышал, он готов на все и всегда поможет, если нужно осуществить что-нибудь щекотливое или нанять кого-нибудь для особого дельца.

– Например? – уточнил я, отхлебнув кофе. Воду подогрели плохо, и кофе растворился не полностью. Я с трудом проглотил содержимое чашки и поставил ее на столик.

– Ну понимаете...

– Нет, не понимаю, Манфред. Например?

– Ну если вам, например, нужны люди, чтобы, э-э-э... подраться или вроде того.

– Типа этих горилл, которые свалились на мою голову утром?

– Я их не нанимал, Спенсер, они из организации. Они хотят удостовериться, что мне никто не мешает.

– То есть меня избили только потому, что ты какая-то шишка в клане? – спросил я. – Второй Помощник Великой Ящерицы?

– Я должностное лицо, и они присматривают за мной. Мы держимся друг за друга.

Манфред пытался говорить с достоинством, но продолжал смотреть в пол, а сохранять достоинство, глядя в пол, – трудновато.

– Видел ли ты когда-нибудь мать или сестру Инглиша?

– Нет.

– Что-нибудь знаешь о них?

– Нет.

– Манфред, от тебя не слишком много помощи.

– Я пытаюсь, Спенсер, просто ничего не знаю. Я никогда не слышал о Рейчел, как там ее...

– Уоллес, – напомнил я. – Рейчел Уоллес.

Мы с Манфредом поговорили еще часок, но без толку. Похоже, меня зря избили. Когда я уходил, миссис Рой не вышла попрощаться, а Манфред не подал руки. Я ответил тем же: не пожелал им веселого Рождества.

Было начало четвертого, когда я снова оказался на Коммонвелт-авеню. Виски с аспирином уже выветрилось, и все тело болело. Достаточно было пройти три квартала, чтобы лечь в постель, но это нельзя было бы назвать поисками Рейчел Уоллес. Это называлось бы "пойти вздремнуть". Поэтому я направился к Беркли-стрит и прошел еще три квартала по ней, чтобы добраться до полицейского управления и поговорить с Квирком. Он был на месте, как и Белсон. Квирк сидел без куртки, рукава рубашки были закатаны, а рукой он то сжимал, то разжимал маленький красный резиновый ручной эспандере углублениями для пальцев. Он проделал это десять раз, потом переложил эспандер в другую руку и сжал его еще десять раз.