– Слушай! А что за Стругацкие такие? Вон, прям рядом с Куражом?

Во дает! Алена еле сдержалась, чтобы не заржать, но решила обогатить Ванины знания:

– Ой, ты что, не знаешь? Они крутые! Типа, тоже про «Свалкер» писали, то есть, про сталкеров. Неужели не читал? Давай дам почитать, а?

– Давай, – неуверенно согласился Ваня, видно было, что читать незнакомых авторов его не прет. – И Куража давай. «Во имя Свалки». И «Данила Смерти».

Позвонили в дверь. Мария, теряя тапочки и чуть не роняя очки, кинулась открывать.

Это был мальчишка, который руку сломал. Уже без гипса, с пакетом и сверточком.

– Здравствуйте, – он явно (явно! явно! явно! Мария Ковалевская ненавидела это наречие) не знал, как к ней обращаться.

Не «тетя Маша» же называть великого писателя Вэ Куража?!

– Мария, – подсказала она, – и без отчества.

– Я вот… Того… Я книжки принес. Это.

Ничего не понимая, Мария приняла у него пакет с книгами и удивилась: неужто малец решил вернуть ее труды, подписанные, между прочим? Но в пакете лежали Стругацкие. «Пикник на обочине», естественно, «Обитаемый остров», куда же без него, и «Трудно быть богом». Все – из собрания сочинений.

– Мне бы это… – пройдя вслед за Марией в коридор, пробубнил мальчик. – Мне бы можно еще Стругацких? И что-нибудь такое? Качать не хочется, бумажные, – он замялся, подыскивая слово, и по этой паузе Мария поняла: мальчишка сам начал писать, пока что, наверняка, наивные рассказы, эпигонские и третичные, но вдруг через несколько лет… – Бумажные вкуснее. Они – настоящие. Посоветуйте мне, пожалуйста, что еще почитать.

– Конечно-конечно, – засуетилась Мария. – Конечно, посоветую. Ты Чехова читал? А Бунина? Начинать надо с классики, ведь каждый автор опирается на предыдущих… Погоди, ты, наверное, к Аленке, не ко мне?

– А она дома? Я ей звонил несколько раз, но она не хотела гулять идти. Говорила, занята.

Да, Алена была занята. Уже четыре недели Алена была занята почти круглосуточно, и В. Кураж теперь мог черпать вдохновение, не выходя из дома. Мария шм ыгнула и кивнула. Дома. Аленка – дома.

– Я ей подарок принес, – мальчишка принялся распаковывать сверток, – как думаете, ей понравится?

В хрусткой бумаге лежала заколка. Изящная, ручной работы, бронзовая штучка с завитками…

Вместо ответа Мария распахнула дверь в комнату дочери.

Алена в растянутой камуфляжной майке сидела за столом. Сегодня она была без шлема – играла по монитору. И бритая ее, с наколкой «Свалкер», голова отблескивала в свете настольной лампы.

Киев, 2012

В демократическом царстве, в толерантном государстве, не-жил да был вампир Джованни. А может, Теодор. Или – Жан-Луи. Но уж точно не Антип. Разумеется, в мегаполисе, в небоскребе и в пентхаузе. Работал, как и положено благородному вампиру, на крупнейшей местной киностудии суперзвездой. В промежутках участвовал в ток-шоу или давал интервью девичьим глянцам, иногда изменяя им с таблоидом для гей-элиты « Obajashka-Revju». В общем, на кровь с молоком и прочие невинные шалости хватало.

Из-за них-то, шалостей этих, все и случилось.

Понятное дело, истинный вампир у слабого пола завсегда нарасхват. Еще с ветхозаветных, досумеречных времен так повелось. Сам Байрон, говорят… впрочем, о нем как-нибудь потом. Вот и наш Джованни на отсутствие внимания не жаловался, а скорее даже наоборот: график его рандеву был расписан приблизительно лет на сто двадцать вперед. Пришлось даже секретаря нанимать из низших, шустрого мальчонку Эдди по прозвищу Баклажан. В смысле – «бледный до синевы». Вот этот-то самый Эдди и вел строгий учет и контроль всеразличным няшечкам и пусечкам: чтоб без очереди не лезли, и чтоб кровь с молоком строго в нужных пропорциях. Ну, и характер чтоб покладистый: куда положили, там и лежи, дуреха, жди команды трепетать. Только накладки все равно случались.

Как-то раз вызывает патрон Эдди чуть тьма перед свои красны очи. Сам в кресле сидит, в гневе великом, подлокотник ногтями полосует, маникюра не жалея. На ложе – очередная виргина распростерлась. В теле – ни кровинки, сплошное молоко, да и то уже скисает. Горло – в лохмотья. Платье от кутюр, шелковые простыни и антикварные ковры восстановлению также не подлежат.

– Это что такое?! – шипит Джованни, указывая на новопреставленную особенно длинным ногтем на левом мизинце (говорят, в России подсмотрел, у какого-то афромосковита). – Ты ее где взял?