— Занятно, — недоверчиво покачал головой Шуляк.

— Да-с! Святое искусство! — Старик назидательно поднял палец. — А скажите, молодые люди, если, конечно, не секрет, чего такого мог натворить мой сосед? Парень он, знаете ли, неплохой, только непутевый. Гульлив очень!

— Ничего он не натворил! — пренебрежительно махнул рукой Люсин. — Просто он срочно понадобился нам в качестве свидетеля. Вот это как раз секрет! Так что никому… Ясно?

Лев Минеевич понимающе прикрыл глаза и прижал руку к сердцу.

— Ключи от его комнаты у вас? — спросил Шуляк.

— Мы друг другу ключей не оставляем.

— А Виктор Михайлович кому-нибудь свои ключи доверяет? — задал вопрос Люсин.

— Ни разу не видел, чтобы его апартаменты кто-то другой открывал.

— И хорошо. Если даже кто придет от имени Виктора Михайловича, так вы не впускайте, — посоветовал Люсин. — Скажите, чтобы дожидались возвращения хозяина.

— Что я — дурак?

Люсин вспомнил недавний диалог сквозь запертые двери и улыбнулся.

— Скажите, — Лев Минеевич деликатно потянул его за рукав, — есть тревожные симптомы?

— Вы о чем? — не понял Люсин.

— О нашей квартире! О чем же еще? Кто-то подбирается к Витюсиной коллекции? Или… — Не решаясь произнести роковые слова, чтобы не накликать невзначай беду, Лев Минеевич мотнул головой в сторону своих шедевров.

— Нет, знаете ли, дыма без огня. — Люсин едва сдержал улыбку. — Будьте осторожны — это никогда не мешает. Так ведь?

Старик отчаянно закивал. Глаза его расширились, в них промелькнула покорная, какая-то обезьянья скорбь. Люсину стало его очень жалко.

— Вы не волнуйтесь, папаша, — сказал он. — Мы постараемся не дать вас в обиду.

— Имейте в виду! — Лев Минеевич сразу ожил и даже погрозил Люсину пальцем. — В сохранности моего собрания должно быть заинтересовано все государство… Я ведь одинок. — Голос его упал. — И верно, недолго проживу. Все это… — вялым жестом обвел он стены комнаты, — достанется им. — Он кивнул на окно, за которым была тихая летняя улица. — Наследников у меня нет.

— Вы бы заявили об этом официально, — посоветовал Шуляк. — Вам бы помощь оказали, жилплощадь улучшили.

— А мне ничего не надо, — горько усмехнулся старик. — Ни помощи, ни жилплощади. Все у меня есть, всем доволен. Человек смертен, но жить, знаете ли, нужно без этих мыслей, иначе все ненужным становится. Умру — пусть делают с этим что хотят. Но пока я жив — это мое. Иначе — зачем все? Для чего? Чем-то же должен жить человек? Не хлебом же единым?

Шуляк снова безразлично забарабанил по стеклу.

— Одним словом, не беспокойтесь, Лев Минеевич, — поднимаясь с колченогого венского стула, сказал Люсин. — В случае чего тут же мне позвоните. — Он вырвал из блокнота листок и записал на нем номера своих телефонов. — Это прямой, а если меня не будет, позвоните по другому. Мне передадут.

— Спасибо! — с чувством сказал старик, бережно складывая бумажку.

— О нашем разговоре — молчок! — Люсин приложил палец к губам.

Лев Минеевич кивнул.

— И сообщите, как только вернется Михайлов, — добавил Шуляк.

— Нет уж, увольте! — обнаружил неожиданное несогласие Лев Минеевич. — В чужие дела не вмешиваюсь. Он вам нужен — вы его и караульте. Я на себя поручений сомнительных и даже неблаговидных принять не могу-с.

— Ладно. Не волнуйтесь, — успокоил его Люсин. — Все будет в порядке.

Попрощавшись с хозяином за ручку, они удалились.

— Зловредный старикашка. Себе на уме, — прокомментировал Шуляк, когда они вышли из подъезда.

— Не, — покачал головой Люсин, — не зловредный. Несчастный, скорее. Обломок старого мира.

— Это верно. Собственник. Куркуль!

— Я не про то… Попрошу вас, товарищ Шуляк, установить наблюдение, чтобы возвращение Михайлова не застало нас врасплох.

— А с этим как? — показал глазами вверх Шуляк. — Если он его захочет предупредить?

— Такое возможно, — согласился Люсин. — Это, конечно, надо предусмотреть. Но, пожалуйста, осторожно…

— Понятно, — кивнул Шуляк.

— Машину я пока у вас забираю. Отсюда я прямо в аэропорт. Вернусь завтра, часов в одиннадцать. Вы остаетесь за меня.

— Слушаюсь. Вы в Ленинград?

Люсин развел руками: «Что делать, мол? Надо! Приходится».

Шуляк понимающе улыбнулся, и они пошли к машине.

Шуляк сел на переднее сиденье и сразу же снял трубку. Все, как положено, доложил, отдал необходимые распоряжения, обо всем с кем надо договорился.