Шрифт:
Пролог
Виа Долороза…
Узкая улочка в центре Иерусалима, зажатая, словно ущелье, с обоих сторон зданиями из потемневшего от времени камня, извивается серо-желтой лентой… Здесь, по камням древнего города пролегал когда-то путь к распятию… Виа Долороза –"Путь Cкорби" дословно с латинского… Путь боли и страданий… Путь прощания и прощения… Впереди Голгофа… Впереди воскрешение… Впереди Храм…
– Господи! – обратился к богу человек. – Я никогда не просил у Тебя богатства, не просил у Тебя власти над другими людьми, я просил у Тебя только любви к ближнему своему, но Ты не дал её мне. Я просил у Тебя силу духа, но тоже её не получил. Я не ропщу, Господи, может я менее достоин, может не оправдал Твоих надежд, не сделал того, что должен был сделать… Я грешен, Господи, я знаю. Но ведь я всего лишь человек, прости меня… Я уже не прошу у Тебя сегодня ни о любви, ни о силе, прошу только о понимании… Господи, смилуйся надо мной, открой мне правду, дай мне опору, ту точку отсчёта, от которой я бы мог идти к дому твоему…
– Какую правду хочешь ты знать, человек? – спросил Господь. – Истина мира тебе не доступна, так как не знаешь ты мира, и не открыт он тебе в многообразии своём. Зачем тебе истина, человек, которую ты не можешь понять?
– Хорошо, Господи, да будет воля Твоя, – ответил человек. – Не надо мне всеобщей правды, открой мне только истину человеческую…
– Чью истину ты хочешь знать? – спросил Господь. – Каждый выбирает свою истину, но не всё то правда, что показываю я тебе, потому что привел я тебя в этот мир, что бы ты сам нашёл дорогу ко мне…
– Господи, не прошу я у тебя чужой истины, приоткрой мне истину вещей мира человеческого, – просил человек. – И тогда сам я найду дорогу к тебе…
– Ты слаб, человек, – ответил Господь. – И не сможешь принять правду, ибо испугаешься и отвергнешь её. Ведь только сильный может принять истину, как бы горька ни была она.
– Я смогу, Господи, я не испугаюсь, – взмолился человек. – Только приоткрой её мне…
– Хорошо… – ответил Господь и облака скрыли лучезарный поток, струящийся с небес. Тяжелая грозовая туча медленно наползла на небосвод, вытеснив голубизну чистого неба, готовясь обрушиться на землю плотными струями воды.
* * *
Несколько событий произошли в этот день на Земле…
Где-то над просторами последней великой империи, в самом центре её, вырвавшись из цепких объятий облаков, начал снижение самолет с красным флагом на изогнутом хвосте. Ещё через несколько часов молодая женщина, американская подданная с русским именем Наташа спустилась в лабиринт московской подземки. А вскоре на противоположной стороне планеты, в стране, живущей под звездно-полосатым флагом, заместитель начальника департамента Стивен Крамер отправился по длинным коридорам на закрытое совещание.
Все эти события, разделенные тысячами километров, невидимыми границами часовых поясов и тяжелыми, словно свинцовыми волнами Атлантики, были тем не менее сплетены в единый, удивительный узор той неумолимой, иногда непредсказуемой логикой явлений, которая и определяют ход истории на этой планете.
Серебристый лайнер, гася выпущенными закрылками скорость, коснулся промерзшего бетона аэродрома, пробежался по посадочной полосе и замер перед зданием аэровокзала Красноярска. По подкатившему трапу бодрым, уверенным шагом спустился высокий, плотный человек в норковой шапке – вновь избранный президент России Владимир Бельцин. С большим мясистым носом, седой шевелюрой и манерой говорить решительно и прямолинейно, несколько растягивая слова, как будто был немного "под шафе", он чем-то неуловимо напоминал большого бурого медведя, – хотя, ради справедливости, надо отметить, именно эта неуклюжесть и нравились в нем людям, потому как делала его ещё более понятным и доступным простому мужику, уставшему от откормленных и высокомерных лиц партийных бонз.
Когда Бельцин вступил на ковровую дорожку, раскатанную перед трапом, от группы встречающих отделилась девушка, одетая, не смотря на мороз, в длиннополый красный сарафан и русский кокошник. Подойдя к президенту, она по старому русскому обычаю поклонилась и протянула ему на вышитом рушнике хлеб и соль. Бельцин посмотрел на каравай, который слегка парил на морозе, отломил сверху хрустящую корочку и с удовольствием отправил её себе в рот.
– Не замерзла? – вскинул он бровь.
– Да, нет, Владимир Николаевич, мы ж сибирячки привычные, – ответила девушка, выплескивая изо рта облачка горячего пара.
– Откуда ж такая красивая? – Бельцин озорно стрельнул глазами на зарумянившуюся молодку.
– Из местной филармонии, Владимир Николаевич, – слегка смутившись, ответила та.
– Из филармонии? Ну, молодец! Ладно беги давай, а то замерзнешь!
Бельцин обошел девушку, слегка хлопнул ее по фигуристому заду и направился к спешившему ему на встречу секретарю крайкома Егорову.
– Привет, Степан Алексеевич!
Бельцин крепко, по-медвежьи слапал осторожно протянутую ему руку.
– Как тут моё наследство поживает? Справляешься?