И он расплылся в гордой, самодовольной ухмылке. Но к его удивлению идея бурного восторга не вызвала. В наступившей тишине хорошо стало слышно, как тяговито работает автомобильный движок и мягко шуршат шины по асфальту. Игорь, наконец, хмыкнул и сказал без энтузиазма:

– Что-то мне, Аркаша, не хочется выступать перед этими гэбэшниками…

– Ага… – тут же поддержал его вездесущий Геннадий Бурков. – И мне такие концерты тоже не нравятся… С последующими гастролями на Колыму… На фига мне это надо?

– К тому же у нас Илюха откалывается… – мрачно добавил Игорь.

Аркадий, не снижая скорости, быстро отвернулся от руля и глянул на сидящего позади товарища.

– Ты чего это, Илюха?

– Не-а, мужики, – флегматично ответил Илья, вытянувшись на заднем сиденье, как карандаш.. – Не обижайтесь… Уговор был только на гастроли… Теперь у меня свои планы…

Аркадий почувствовал, что его начинания вот-вот будут похоронены. Он сбросил газ и щелкнул рычажком поворота. Машина, зашуршала по гравию, съехала на обочину и остановилась. Аркадий обернулся. На самом деле он понял, что ребята просто устали, вымотались за гастроли. Утомительные перелеты, клубы с заштатной аппаратурой, гостиницы, где не всегда есть теплая вода и чистое белье, и при этом все время надо находиться нос к носу друг с другом, вариться в одном котле, – всё это, конечно, наложило отпечаток на их отношения. Ребят нельзя было винить за это, – в конце концов, они сделали то, что наметили, – подзаработали, и теперь им просто хотелось отдохнуть, – побыть с семьями, забраться в горячую ванну, поесть домашней еды и выспаться на свежих и чистых простынях. Все это Аркадий знал, но он знал и другое, – им нельзя сейчас нельзя расслабляться, сейчас, когда они только начинают по-настоящему разворачиваться всё, что у них было в запасе – это полтора, ну максимум два дня, а дальше надо было начинать работать… Работать, много работать… И поэтому, окинув пасмурным взглядом музыкантов, он как можно безмятежней произнес:

– Нет, вы, конечно, сами решайте, мужики, – мне в общем-то наплевать… Но только вот, что я вам скажу, – я палец о палец больше не ударю, чтобы ещё для вас что-то сделать… И не только потому, что ребята в КГБ серьезные и такие вещи, как сорванный концерт не прощают… А потому ещё, что подставлю людей, которые мне помогли этот концерт организовать… Так, что решайте…

Он замолчал и уставился вперед, глядя на змеящуюся впереди серую ленту дороги.

– Ладно, не дави! – сумрачно сказал Игорь. Он посмотрел на товарищей и сказал с натугой:

– Ладно, мужики! Я прошу…

После недолгого молчания Илья почесал затылок, – длинный черный хвост его мелко задрыгался сзади:

– Ладно ещё один раз я отыграю… – произнес он с кислой миной.

– Вот это другое дело! Вот и славненько! – Аркадий снова повернув ключ в замке зажигания и плавно тронул машину. – Куда сейчас едем?

В душе он ликовал, потому что понял, что одержал маленькую победу. Пусть неполную, пусть ещё очень призрачную, но все же победу, – начало положено, теперь можно было разворачиваться… А разворачиваться, действительно, уже было пора, потому что в Останкино все было готово закрутиться…

На телевидении Аркадий выбрал передачу "До и после полуночи". Это передача была воскресной и охватывала сюжеты от политики до культуры. В ней события излагались в интерпретации людей, как достаточно известных, так и просто интересных, которых находил для своей программы ведущий Олег Качалов. Передача была любима зрителями, потому что имела свое лицо, во многом благодаря мягкой, интеллигентной манере ведущего, и несмотря на позднюю трансляцию, смотрелась всегда с огромным интересом. Аркадий вышел на ведущего программы через своих знакомых, – принес ему кассету только с одной песней, и конечно же, этой песней была "Россия". Качалова он застал в телецентре, в студии. Тот, постоянно куда-то спешащий, стремительно рыскающий между съемками в поиске сюжетов, дающий на ходу какие-то указания, выкроил несколько секунд и подошел к Аркадию.

– Извините, как вас зовут? Аркадий? Ну, что у вас? – спросил второпях и тут же предупредил. – Аркадий, у меня всего несколько секунд, мне надо уезжать в аэропорт… Давайте покороче…

– Олег Кириллович, я у вас много время не отниму, – Резман суетливо достал из кармана футляр с кассетой. – Максимум мне понадобится пять – шесть минут… Я вам принес показать только одну песню и не собираюсь ничего комментировать. Вам надо только её прослушать…

– Хорошо! – Качанов нетерпеливо посмотрел на часы. – Оставьте, я послушаю…

Аркадий понял, что если он сейчас оставит кассету, то она наверняка затеряется среди дюжин подобных, оставляемых такими же как он желающими попасть в аналы известной телепередачи.

– Олег Кириллович, – напористо произнес он. – Сейчас вы всё равно будете ехать, мы могли всё решить за это время. У меня всё с собой…

И достал из джинсовки плеер с наушниками. Качанов недовольно поморщился, но, видимо, вовремя вспомнил о слове, данном кому-то из своих знакомых.

– Хорошо, пойдемте… – сказал он натянуто и стремительно направился к выходу из студии.

Они прошлись по длинным широким коридорам, вышли из стеклянной коробки телецентра и сели в поджидавшую их около входа "Волгу". Оказавшись в машине, Качалов обернулся к Аркадию.

– Ну… Показывайте, что там у вас!

Аркадий протянул ему плеер с перемотанной на начало кассетой. Качалов надел наушники и нажал на кнопку воспроизведения. Несколько мгновений он сидел неподвижно, – лицо ничего не выражало, – но прошло несколько секунд и Аркадий заметил, как выражение его глаз начинает меняться, становясь все более и более заинтересованным. Через минуту Качалов прикрыл глаза и откинулся на сиденье. Теперь вся его поза говорила только о том, что он полностью поглощен тем, что звучало у него в наушниках. Наконец, очнувшись, он воскликнул восторженно: