– Опять Вы принимаетесь лапшой меня потчевать, - искренне за сокрушался раздосадованный Василий Иванович, - с Вами же невозможно нормально беседовать.
– Вот не припомню, Карлом Марксом клянусь, чтобы я когда-нибудь тосковал по безмерным богатствам, поэтому для чего же упрекать меня в несуществующих слабостях. Готов признать, что не всегда добросовестно соблюдал Божьи заповеди, но гоняться по фронтам за бабскими украшениями, мне и в голову никогда не пришло бы. Вы же сами прекрасно знаете, что у моих однополчан возникло серьезное подозрение, будто одетый на мой мизинец золотой перстенек некогда принадлежал дочери Николая Второго, не так давно казненного большевиками, вместе со всей семьей, в тихом подвальчике. Хотелось бы знать Ваше мнение, - действительно ли колечко принадлежало царской семье и, главное, как теперь поступать с ним по совести?

– Ты, Василий, побудь минутку- другую на связи, не выключай телефон, мне необходимо срочно сделать кое-какие распоряжения, - не скрывая торопливости предложил Создатель.

А в трубке, между тем, неожиданно запел грудным задушевным басом Федор Шаляпин, затянул покорившую весь белый свет «Дубинушку».

Оставшись наедине, всеми покинутый, Чапай начал в сердцах сокрушаться, что по доброй воле впутался в эту, как теперь представлялось, дурацкую историю. Ему, конечно же, не следовало столь безрассудно затевать совершенно бестолковое разбирательство и тем более не следовало тревожить Всевышнего. В конце концов, эта бодяга с царским колечком касается одного только ординарца, пускай и сам выгребает, если удастся. Собственных проблем, не терпящих безотлагательных решений, полная пазуха, а вынужден принимать на себя чужие заботы.

Между тем, Всевышний не замедлил, не прошло и полминуты, как в трубке послышался Его мягкий, баритоновый голос.

– Если бы ты, Василий, гонялся за чужими сокровищами, мы бы с тобой никогда не созванивались, рассуди непредвзято и постарайся понять меня правильно. Ты знаешь, вот эти две жабы, напуганные недавно тобой, часто бывают счастливее многих твоих соплеменников и только потому, что им ничего не известно про ваши никчемные ценности и сомнительные, ох как сомнительные достижения. Не перестаю удивляться, вы даже сказочной царевне лягушке золотую корону на башку приторочили. И пожалуйста, перестань трепаться, ухлопали ни в чем неповинную девушку и теперь начинаете из ее личных вещей раздувать богатство немыслимое. Такое колечко порядочному человеку и в руки брать стыдно должно быть. Ничего кроме сожаления, в моем разумении эта история не вызывает. Я, тем не менее, только что сделал кое какие запросы, обожди самую малость и узнаешь мое окончательное ко всему отношение.

Создатель опять растворился в эфире, а Василий Иванович нутром ощутил, что ничем хорошим этот балаган не закончится. Принятое решение непременно окажется каким-нибудь каверзным, явит собою неизбежную расплату за содеянную оплошность. Ждать пришлось довольно долго, но вот в трубке опять послышался знакомый баритоновый речитатив.

– Может тебя это удивит, дорогой мой дружище, но коль ты искренне горишь благородным желанием досконально разобраться с царским золотым перстеньком, а за одно, полагаю, и с вашей любимой пролетарской революцией, с радостью иду на подмогу. В этой связи обязуюсь организовать тебе личную встречу с самим императором Николаем Романовым. Посидите мирно за чарочкой, душу друг другу откроете, наверняка возникнет немало взаимных вопросов. Заодно и настоящую цену перстеньку установишь, не сомневаюсь, что и распорядишься колечком по совести.

После этого, прямо таки сумасбродного оповещения, Василий Иванович не на шутку разволновался, не только спина, но и пятки взопрели. Неужели Всевышний настолько осерчал, что решился отправить его в расход, устроить свидание с Николаем Вторым на том свете. Перспектива подобного рандеву, даже при сквозном черепном ранении, едва ли могла прийти Чапаеву в голову. Не напрасно чуяло сердце, что дело одним только приставленным к стенке комиссаром не ограничится. Откровенно говоря, не ожидал такой засады от небесного, как вроде бы представлялся, попечителя.

– Должен признаться, Отче наш, что мне и здесь пока еще не надоело, - включил потихонечку заднюю, невероятными усилиями сохраняющий спокойствие Чапай.
– Я за чужими спинами от смерти никогда не таился, готов нести перед Вами любую ответственность за полную жизнь, но много осталось всяких дел неоконченных. С беляками следует до конца поквитаться, безбедное будущее для всего личного состава, как обещал, обеспечить. Задумано много чего, разве все перечтешь, и детишек неплохо бы еще заиметь, вырастить, на ноги поставить и больно внуков дождаться мне хочется. Может пусть пока обождет, пусть не торопится убиенный ваш царь Николай. Время придет, обязательно свидимся, а с перстеньком и без него разберусь, мне оно не больно и надо-то, все одно, что лошади зеркало.

В телефонной трубке отчетливо слышалось, что у Создателя включена параллельная связь, такое впечатление, будто Он разговаривает с другим абонентом еще и по межгороду. Хорошо было слышно, как Отец наш небесный потянул из блюдца несколько глотков горячего чая, глубоко прокашлялся и не допускающим возражения тоном объявил красному командиру свой непреклонный вердикт.

– Имей в виду, что царь Николай никакой не наш император, но только и исключительно ваш, не следует беспечно швыряться своими кумирами. И в расход, ты, пожалуйста, это хорошенько запомни, мы никогда никого не пускаем. Вы с подобными нежностями и без нас успешно справляетесь, кого угодно научите, самого сатану без лишних усилий перещеголяете. И вот тебе мое твердое решение. Встречу организую сегодня же, без всяких ожиданий и проволочек. Вечером, как только смеркается, к вам в Разлив обыкновенным образом прибудет на ужин великий князь Николай Романов. Вы уж примите его со всей русской щедростью, не уроните чести славянского гостеприимства. Как знать, как знать, быть может и он когда-нибудь отблагодарит тебя своим теплым радушием. А чтобы дружеская встреча удалась с полным блеском, пришлю за компанию с ним известного народовольца, отчаянного студента Александра Ульянова. Того самого, что бомбы мастерил, для метания в Александра Третьего, в драгоценного батеньку последнего императора. Они давненько мечтают в душе познакомиться, объясниться друг с дружкой, почему бы не доставить им приятного удовольствия. Нескучно, обещаю, сложится нынешний вечер в Разливе. Рассчитываю, что по вашим правилам, еще и магарыч выставишь Мне, за такое редчайшее наслаждение.

Еще больше разволновался Василий Иванович, еще жарче взопрела спина, как сабля в ножнах забряцали зубы. Проще было вообразить себя порубанным шашкой в бою, нежели представить эту дикую встречу с черти как воскресшими персонажами. Каким макаром следует принимать и о чем можно говорить с убиенным царем, да с удавленным братом самого вождя мирового пролетариата? Познакомиться с Александром Ульяновым, перспектива, некоторым образом, заманчивая, ведь это же родной брат товарища Ленина. Но тогда вечерний прием будет иметь вполне политический резонанс и он не может, не должен состояться без Фурманова. Иначе все будет выглядеть как недружественное посягательство на его непосредственные комиссарские полномочия. И опять упираешься в задницу, ведь ни под каким видом нельзя посвящать комиссара в свои тайные связи с Создателем. Стуканет громче дятла, засранец, в штабе армии контрразведка мигом подключится, сплетни потянутся, кривотолки, вся жизнь пойдет кувырком.