— Был, — ответил лорд, — но не встретил там никого, кроме короля и королевы. А поскольку мне показалось, что они разговаривают о своих делах, я тотчас удалился.

Вот такие элегантные, остроумные и знаменитые призраки появляются в подвалах «Ковент-Гардена», когда наверху играют эстрадные оркестры. Похоже, театр пытается вернуть свое прошлое. Кажется, что, погрузившись в дрему, больше похожую на смерть, он ждет едва уловимого, но столь волнующего постукивания дирижерской палочки по пюпитру, чтобы очнуться и вернуться к жизни.

История «Друри-Лейн» представляет собой отражение трехвековой истории английской сцены. Этот театр был свидетелем триумфов Гаррика, миссис Сиддонс, Джона Кембла и многих других актеров. Шеридана, имевшего финансовый интерес в этом театре, известие о пожаре в «Друри-Лейн» в 1809 году застало в палате общин, где он принимал участие в очередном заседании. Узнав о случившемся, он выступил с необычным предложением, согласно которому палата должна была в знак сочувствия к постигшему одного из парламентариев несчастью закрыть заседание. Затем Шеридан поспешил на место пожара. Вместе со своим другом он уселся в расположенной напротив театра кофейне, где заказал портвейн со словами: «Плохо, когда человек не имеет возможности выпить бокал вина, глядя, как горит его собственный дом». Нынешнее здание является уже пятым, построенным на этом месте. Во время торжественного открытия в 1812 году с его сцены был зачитан написанный Байроном пролог.

Улица, имя которой носит знаменитый театр, сегодня имеет весьма затрапезный вид. Старые, построенные еще в георгианскую эпоху дома почернели от копоти и глубоко въевшейся грязи. В них размещаются крохотные магазинчики и квартиры. Пипс вспоминал, что 1 мая 1667 года он проходил по этой улице и «увидел миловидную Нелли, которая стояла подле своего жилища на Друри-лейн в украшенном оборками платье. Она показалась мне прелестнейшим существом».

В наше время практически каждый что-нибудь да коллекционирует. Но мало кто увлекается собиранием предметов, за которыми буквально гонялись более двух столетий назад. Чтобы увидеть коллекции восемнадцатого века, надо пойти на Линкольнс-Инн-Филдс, где в доме номер 13 находится музей Соуна. Там находится коллекция сэра Джона Соуна, архитектора здания Английского банка. Возможно, сначала вам покажется, что вы попали в частный дом, превращенный в мастерскую каменотеса. Особое внимание уделяется здесь античным памятникам: основания и капители мраморных колонн, египетские саркофаги, римские урны с прахом, полностью сохранившиеся статуи и их фрагменты, другие столь же массивные реликвии. В подвале, гостиной и мастерской — всюду экспонаты, большая часть которых когда-то стояла под открытым небом.

Не представляю, как леди Соун ухитрялась следить за домом, куда в любой момент мог въехать подъемный кран, а бригада рабочих вполне могла пробить стену, чтобы втащить пару колонн с Адриановой виллы в Тиволи. Тем не менее, говорят, что она обожала эту коллекцию почти так же, как ее муж. Поразительно! Быть может, она была не только умна и тактична? Каждая женщина знает, что если она вышла замуж за человека, которому на роду написано стать коллекционером античной архитектуры, ей остается лишь смириться.

В отличие от большинства крупных собраний, которые идут с молотка после кончины их владельцев, коллекцию Соуна сохранили в соответствии с особым решением парламента. Сэр Джон перед своей кончиной в 1837 году составил акт передачи коллекции по завещанию и назначил доверенных лиц, которые должны присматривать за экспонатами и хранить их в оговоренном месте, то есть в доме архитектора. Именно это обстоятельство делает музея Соуна таким любопытным: ведь дом Соунов находится приблизительно в том же состоянии, в каком находился при жизни старого сэра Джона, скончавшегося в возрасте восьмидесяти четырех лет. В тот год, когда он умер, на престол взошла королева Виктория.

Когда парадную дверь дома номер 13 открывает «слуга», а именно так согласно «инструкциям» музея Соуна называют смотрителя, вы сразу же попадаете в первую половину девятнадцатого столетия. Тогда по Линкольнс-Инн-Филдс еще не ездили автомобили, не было ни электрического освещения, ни таких средств создания иллюзий, как радио и кино, отнимающих у современных людей все свободное время. Утонченный мир, крошечной частью которого до сих пор является этот лондонский дом, все еще очаровывал славой Древней Греции и величием Древнего Рима. В ту пору мистер Вуд исследовал развалины Пальмиры и Баальбека. Увесистые тома его исследований должны были вдохновить архитекторов, собиравшихся возводить для будущих поколений здания банков и ратуш. Относительной новинкой считалась и написанная Стюартом и Реветтом книга «Афины», а также составленное братьями Адам описание дворца Диоклетиана.

Войдя в этот симпатичный, напитанный духом просвещения и культуры дом, где даже лондонские воробьи чирикают точно так же, как в те времена, когда сэр Джон спускался завтракать в обществе своих металлографии, бюстов и барельефов, мы внезапно понимаем, что случайно оказались в мире более уютном, чем наш собственный. Развалины древних городов и погибшие цивилизации представляли для сэра Джона чисто научный интерес. К сожалению, наш интерес уже не вполне академический. Провести бы сэра Джона по Чипсайд, вплоть до Милк-стрит и показать ему развалины Лондона!

Блуждая по этому дому, вы то поднимаетесь наверх, то спускаетесь вниз, вас обуревает восторг при мысли о том, какое множество вещей может собрать за долгую жизнь интеллигентный и любознательный человек, доживший до восьмидесяти четырех лет. Не знаю, с какого момента собирательство становится манией, возможно, это происходит с самого начала. Но точно знаю, что наступает время, когда многие коллекционеры внезапно теряют уверенность в себе и задаются вопросом: а стоит ли этим заниматься? Впрочем, с сэром Джоном подобное просто не могло случиться! Ни один современный мужчина (уж тем более женщина) не допустил бы вторжения в свой дом такого количества нарушающих домашний уют предметов, но в эпоху подлинных знатоков и любителей искусства это не вызывало неприятия.