Восторженные мысли о новом завтрашнем полете не покидали меня в тот день.

Но утром второго дня тревожные мысли, однако, вернулись ко мне, но уже не столь сильно заставляли сжиматься сердце. Борьба с самим собой временами напоминала игру, и где то в глубине души я уже смеялся над собой, но… лететь не хотелось. Возможные опасности как то отдалились и существовали сами по себе, но нет — нет да и вспоминал я крепкие шутки коллег по полету, и почему то представлял себе падающий самолет.

К счастью, дома обстановка изменилась. Никто меня уже не отговаривал от полета. Лишь иногда родители сочувствующе посматривали в мою сторону.

Утром, как и накануне, я был первым на месте сбора. Забрался в автобус, сел на заднее сиденье, притих и вскоре, пригревшись, задремал.

— Да ведь он, поди, ночевал тут. Боялся, что не сможет оторваться от теплой подушки. — Смех разбудил меня, и всю дорогу до аэродрома я снова был объектом шуток и веселых розыгрышей. Но уже ничего не задевало моего закаленного самолюбия. Да, собственно, и тон шуток был совсем иным. В них не было настороженности, сомнения. Похоже было, что меня приняли в число своих. Разговор шел откровенный, как с равным.

Привычно прошел взлет и набор высоты, и снова так же быстро переодевались космонавты, готовясь войти в скафандры, а инструкторы придерживали их, проверяя каждую деталь экипировки. Так же тщательно устраивался телеоператор, а рядом с ним фотограф.

А вскоре я услышал знакомую команду: «Приготовиться невесомости…». Вчерашний рубеж был достигнут.

Через несколько секунд из динамика раздался голос командира экипажа.

— До режима 5 секунд.

Движение в салоне прекратилось. Все были готовы, хотя еще секунду назад казалось, что еще долго будем устраиваться, примериваться, проверять и подгонять.

Телеоператор ободряюще подмигнул мне. И в это время из динамика послышалось.

— Режим!

Парашют вдруг стал тяжелым, и меня чуть наклонило вперед. Чтобы улучшить опору, я инстинктивно слегка согнул ноги в коленях, напрягся. Левой рукой я продолжал держаться за поручень, правой подхватил парашют снизу, облегчая давление лямок на плечи.

Перегрузка нарастала, но летчик вел самолет устойчиво. Из стороны в сторону, как на ухабах, нас не бросало. Голова становилась тяжелой, и ее все сильнее и сильнее клонило к груди.

И вдруг перегрузка резко пропала. В паху защемило, закололо, и горячая волна, пробежав снизу вверх, ударила в голову.

Все предметы перед глазами мгновенно оказались как бы размытыми, виделись в тумане.

По теории я знал, что это кровь, ранее равномерно распределенная по всему телу, вдруг большей своей частью устремилась к голове. Кровеносные сосуды головы, испытывая усилившееся давление, создают различные нескоординированные воздействия на чувствительные органы, контролирующие состояние человека.

В момент перехода к невесомости одним людям кажется, что перед глазами у них вырастает сплошная пелена, другим — что предметы и обстановка кажутся размытыми либо даже перевернутыми, хотя на самом деле, естественно, ничего реально не изменилось.

Такое состояние у многих людей сохраняется достаточно долго, и не всем из них, конечно, показана профессия космонавта.

При длительной невесомости в первоначальный период сильно опухает лицо, и долго не приходит первоначальное состояние, даже после возвращения из космического полета.

Мне то, правда, подобное не грозило. Ведь за одну «горку» невесомость может длиться от 20 до 40 секунд, и неприятные последствия не успевают возрасти до угрожающих размеров.

И все таки, пелена перед глазами неприятно удивила. Однако, я чувствовал, что это еще не сама невесомость, а ее преддверие. Я все еще стою устойчиво, хотя уже и не вдавливает меня в пол. Да и «размытость» предметов держалась лишь секунды. Постепенно знакомые четкие очертания прорисовывались перед глазами. Не было и ощущения перевернутости.

Пытаясь окончательно разогнать пелену перед глазами, я заморгал ими. И как раз в это время меня каким-то чудом чуть приподняло над полом. Впечатление такое, будто весь салон стал заполняться водой, и начал срабатывать известный закон Архимеда.

Оставив в покое потерявший вес парашют, я двумя руками инстинктивно ухватился за перила, когда меня, как лодку на волнах, закачало, бросая из стороны в сторону, и куда то потащило вверх ногами. В этот момент показалось, что из меня вдруг решили разом вывернуть все мои внутренности, и варварским способом выбросить наружу содержимое желудка. Это состояние было знакомо по многочисленным предупреждениям специалистов, и я стал усиленно делать глотательные движения, не забывая крепко удерживать себя руками на привязи.