«Есть. Я для себя обозвал его „графическим“. Когда магия связана или с рисунком, как татуировка у орков, или с орнаментом или формой предмета, как здесь». — Шон, поняв, что разговор будет долгим, присел с другой стороны от меня. Ас тут же напрягся и подвинулся ближе. Я вздохнула — и не надоело ему? Потом повернулась к Шону:

«Значит, тут любой человек умеет делать магические вещи?»

«Нет. Всё хитрее. Для такого нужны кузнецы, и не простые. Не зря в викинговском одно из значений слова кузнец — шаман, колдун».

Пока не очень понятно… вот если бы посмотреть…

«Если подвернётся случай. Только действовать нужно очень аккуратно, рисковать хорошими отношениями, суя нос куда не просят, не советую».

Ой, пока не забыла…

«Шон, а почему конунг назвал тебя каким-то Алэнсоном?»

«Алэн — мой отец. Соответственно, Алэнсон — сын Алэна. Я не соврал, ему представляясь», — сообщил Шон.

Ас понимающе хмыкнул.

Я до сих пор не задумывалась, что у Шона, наверное, где-то есть папа и мама — он же совсем молодой. Потом, если позволит, расспрошу. Но сейчас задам более актуальный вопрос:

«Шон, а ты можешь прочесть тут чьи-то мысли?»

«Думаю, да. Но не факт, что получится сделать это незаметно. А копаться в мозгах какого-нибудь раба смысла нет».

Раба? Это как — раба?

«Так. На островах есть рабство. Всегда было. Рабами, по-местному трэллами, становятся пленные. Можно стать рабом за долги. Ну и дети двух рабов — тоже рабы с рождения. Впрочем, можно получить свободу. Хотя сие непросто…»

Ох! В Империи рабства не было никогда. Человека могли заставить отработать долг, но чьей-то собственностью он при этом не становился. И крестьяне, хоть и подчинялись лорду, имели чётко прописанные права и вольны были уйти, куда и когда пожелают. Невольно примерила на себя — выходит, есть место, где мне могло прийтись ещё хуже, чем в незабвенной Благодени.

От Шона пришла какая-то сложная эмоция — сожаление пополам с лаской. Словно по голове погладил.

«Забудь, кузнечик, ты уже другая. Ты выросла. Не стоит возвращаться к этому снова и снова. Ни к чему».

Да. Умом понимаю. Но сердце помнит… и болит до сих пор.

«Есть предел, за которым память становится просто информацией. И у тебя так будет, поверь», — голос Шона снова звучал легкомысленно.

Сложно сказать, что бы я ответила, но полог колыхнулся, явив рыжую голову Лива. Увидев нас, Рыжик плюхнулся рядом с Аскани и горестно вздохнул:

— Здоровые они тут все, как лоси!

Как я его понимаю!

За час мы успели обустроиться. Дом для компании из семи человек был явно велик, что позволило выделить место для бытовых удобств. Чего нам не хватало, мы намагичили, скрыв от чужих глаз невидимостью. Я так даже получила отдельную ванну в закутке из волчьих шкур — если вдруг мне приспичит поплавать.

Пока разбирались, Шон — уже вслух — повторил всем, чтобы были аккуратнее со словами. Потому что то, что принято у нас, не принято здесь. И наоборот. Например, сказать девушке, что у той широкие бёдра или большая грудь — это вполне вежливый традиционный комплимент. Совершенно приличный. Вроде как констатировать, что из девицы выйдет отличная жена и мать. Но вот если выдать такое уже замужней особе, реально и в глаз получить — сначала от самой дамы, а затем от её супруга. Отличить здешних дев и жен друг от друга можно по причёске: замужние собирали волосы в пучок, а девицы перехватывали их лентой.

Кстати, мог бы и не стращать. Кай и Лив пока с викинговским не особо дружили, а Аскани и мне вряд ли придёт в голову хвалить чью-то грудь. Большая та или маленькая. Кстати — хихикнула, — из меня, по викинговским меркам, шиш что получится.

Бредли и Лихо держались внешне совершенно спокойно. Если бы не пара острых взглядов Борина, которые я перехватила, подумала бы, что тот не волнуется вовсе. Спросила и получила ответ:

— Орки поздоровее будут. И ничего, справились.

А Лихо, то вообще скептически смерило меня голубым глазом и фыркнуло.

Оптимистично.

Через час за нами пришли, чтобы отвести на пир.

На мне было синее платье с серебряным кантом и сапфирами, покроем похожее на те, в каких ходили здесь женщины: лиф и внизу два полотнища с разрезами по бокам до бёдер. Сарафан не сарафан, фартук не фартук, но, вроде, выглядело неплохо. А удобство я оценила сразу — в таком можно и бегать, и драться, и верхом ездить, и даже на дерево влезть. Хотя пригодных для лазанья деревьев я тут пока не видела. Но, возможно, где-то они есть — я уже поняла, что Понехъёлд велик.

Местные жительницы носили под платьями длинные светлые рубахи, я же надела привычные штаны с невысокими сапогами. Браслеты-злобомеры мы скрыли невидимостью ещё до того, как пристали к берегу. Если что, те завибрируют, не пропустим. Ещё у нас с Асом на запястьях висели подаренные Шоном прошлой осенью цепочки — распознаватели ядов. Но эти изначально были настолько тонки и незаметны, что о своей я большую часть времени не вспоминала вовсе.

Оглянулась на Шона — на себя не похож, но спокоен и уверен в будущем, как дохлая лягушка.