Айви дремала у окна, рядом с ней было пустое место. Моника сидела рядом со мной, уставившись на это свободное кресло.

– Так Айви сидит около окна?

– Да, – ответил я, перелистывая страницу.

– Тобиас и пехотинец за нами?

– Джей Си – морской котик. Он бы пристрелил вас за такую ошибку.

– А другое место? – спросила она.

– Пустое, – ответил я, перелистывая страницу.

Она ждала объяснений. Я их ей не дал.

– Так что вы собираетесь делать с этой камерой? – спросил я. – Если предположить, что она реальна, в чем лично я все ещё не уверен.

– Существуют сотни применений, – сказала Моника. – Обеспечение правопорядка... Шпионаж... Восстановление истинного хода исторических событий... Наблюдение за зарождением планеты в научно-исследовательских целях...

– Уничтожение древних религий...

Она подняла на меня бровь.

– Так значит, вы человек религиозный, мистер Лидс?

– Какая-то часть меня.

Это была чистая правда.

– Ну, – сказала она. – Давайте предположим, что христианство – обман. Или, возможно, движение, начатое группой доброжелательных людей, которое слишком разрослось. Не будет ли только на пользу раскрыть это?

– Я не достаточно подкован, чтобы вести подобные споры, – сообщил я. – Вам нужен Тобиас. Он у нас философ. Хотя сейчас он спит.

– Вообще-то, Стивен, – сказал Тобиас, наклоняясь между двумя нашими креслами, – мне довольно любопытен этот разговор. Стэн отслеживает наш путь, кстати. Говорит, впереди возможно нас ждёт небольшая тряска.

– Вы на что-то смотрите, – отметила Моника.

– Я смотрю на Тобиаса, – ответил я. – Он хочет продолжить беседу.

– Я могу говорить с ним?

– Думаю, да. Через меня. Хотя я предупреждаю вас. Игнорируйте все, что он говорит о Стэне.

– Кто такой Стэн? – спросила Моника.

– Космонавт, которого слышит Тобиас. По его убеждению, он летает вокруг Земли на спутнике.

Я перевернул страницу.

– По большей части, Стэн безвреден. Он делает нам прогнозы погоды, и всё в таком духе.

– Я… понимаю, – сказала она. – Стэн – ещё один из ваших особенных друзей?

Я засмеялся.

– Нет. Стэн не настоящий.

– Я думала, вы сказали, что никто из них не настоящий.

– Ну, да. Они мои галлюцинации. Но Стэн – это нечто особенное. Только Тобиас слышит его. Тобиас – шизофреник.

Она удивленно моргнула.

– У ваших галлюцинаций...

– Да?

– У ваших галлюцинаций галлюцинации?

– Да.

Она обеспокоенно откинулась назад.

– У них у всех свои проблемы, – сказал я. – У Айви трипофобия, хотя она в основном держит её под контролем. Просто не подходите к ней с сотами. Армандо – мегаломаньяк. У Адолин – ОКР[3].

– Будь добр, Стив, – обратился Тобиас ко мне. – Скажи ей, что я считаю Разона очень смелым человеком.

Я повторил его слова.

– Почему это? – спросила Моника.

– Быть одновременно и учёным, и верующим – значит создавать шаткое перемирие внутри человека, – сказал Тобиас. – Основой науки является необходимость принимать только те истины, которые могут быть доказаны. Основа веры – принимать истину, по сути, как недоказуемую. Разон смелый человек из-за этого. Независимо от того, что он обнаружит, одна из двух дорогих его сердцу вещей будет опровергнута.

– Он может быть фанатиком, – заметила Моника. – Слепо идущим вперед, пытающимся найти окончательное доказательство того, что он был прав всё это время.

– Возможно, – ответил Тобиас. – Но настоящему фанатику не нужны доказательства. Господь дарует им доказательства. Нет, я вижу здесь нечто иное. Мужчину, жаждущего смешать науку и веру, первого человека – возможно за всю историю человечества – на самом деле нашедшего способ применить науку к нерушимым истинам религии. Я нахожу это благородным.

Тобиас откинулся назад. Я пролистал последние страницы книги, пока Моника сидела в раздумье. Закончив, я запихнул книгу в карман кресла передо мной.

Кто-то потревожил занавески, проходя из эконом класса в первый.

– Здравствуйте! – сказал приветливый женский голос, приближаясь к нам по проходу. – Я не могла не заметить, что у вас лишнее свободное место, и я подумала, возможно, вы позволите мне занять его.

Новоприбывшая была приятной круглолицей девушкой, лет ей было ближе к тридцати. У неё была индийская кожа и темно-красная точка на лбу. Её одежда была замысловатого вида, красно-золотая, с всякими индийскими штуками вроде шалей, свисающими с плеча и оборачивающимися вокруг тела. Я не знаю, как они называются.