Но влюбленные тоже все подсчитывают. На одну сторону они закрывают глаза; ненависти для них просто не существует. Разве может твоя жена поверить в то, что, кроме прочего, она тебя и ненавидит? Она может двадцать четыре часа в сутки демонстрировать тебе свою ненависть, но она никогда этого не признает. Если ты попытаешься ей об этом сказать, она откажется слушать: «Как это вообще может быть? — скажет она. — Муж — это божество». Если ты веришь, что муж — божество, ты разглядишь в нем и дьявола. Не имеет значения, как упорно ты пытаешься скрыть этот факт, но дьявол от этого не исчезнет. Да, если ты способен принять, тогда ты обретаешь способность преодолеть эту двойственность.

То же самое мы сделали во всех областях жизни: мы отвергли противоположность. Но жизнь — это двойственность, жизнь состоит из противоположностей. Твое отрицание не изменит этой реальности; оно только усложнит тебе жизнь. Эти улатбанси провозглашают двойственность жизни. Ты знаешь одну грань, они отображают другую — а другая грань говорит, что жизнь алогична. Противоположность прячется везде и во всем. На что бы ты ни глянул, в нем присутствует его противоположность.

Когда ты сможешь увидеть одновременно обе противоположности, ты обретешь способность выходить за пределы их обеих. Если ты закрываешь глаза на одну из них, она найдет способ заявить о себе — не сегодня, так завтра. Но даже тогда ты будешь видеть только ее одну — и забудешь о той, которую замечал раньше. Та, что сегодня была тебе другом, назавтра становится врагом. Сегодня ты видишь любовь, завтра ты увидишь ненависть; сегодня ты ненависти не замечал, завтра ты перестанешь замечать любовь. Ты переместился с одного полюса на другой. Тот, кто видит их одновременно, выходит за пределы их обоих.

Улатбанси провозглашают тайну жизни. Мы можем сколько угодно пытаться раскрыть ее, но у нас ничего не выйдет — это и есть тайна. Так вот, когда рыба взбирается на дерево — это очень таинственно; такого не бывает, это невиданное зрелище. Это может случиться во сне или в фантазии; в такое может поверить поэт, но ни один ученый никогда не согласится, что это возможно. Но если попросить ученого исследовать это явление более глубоко, его ждут удивительные открытия. Ученые утверждают, что жизнь началась с рыб, то есть любое существо, взбирающееся на деревья, когда-то было рыбой. Ты тоже когда-то был рыбой.

Для индусов эта новость не нова. Вот почему, согласно их представлениям, первое воплощение Божественного было рыбой, матсьяватаром. Индусы — единственная нация... Если мы посмотрим на существующую у них последовательность десяти воплощений Бога, она точно совпадает с дарвиновской теорией эволюции. Дарвин утверждает, что жизнь зародилась в океане; первое индуистское воплощение тоже было в океане. Жизнь началась с рыбы, а индуистское воплощение называется Матсъя — рыба. Дарвин говорит, что постепенно человек эволюционировал через животные формы.

Но даже сейчас ученые все еще ищут недостающее звено между человеком и животным. Животным, видимо, понадобились миллионы лет, чтобы эволюционировать в человека. Так что должно существовать промежуточное звено, и это звено должно быть наполовину животным, наполовину человеком, и оно должно было существовать тысячи лет.

Одно из воплощений божества в индуизме — Нарсим-ха, человек-лев. Вероятно, это и есть то самое промежуточное звено. Ученым до сих пор не удается его отыскать. Чтобы заполнить эволюционную цепочку, ученые всего мира продолжают искать ископаемые останки, которые напоминали бы полуживотное-получеловека. С логической точки зрения, это очевидно, что если человек произошел от животных, то между ними должно быть промежуточное звено, существовавшее тысячи или даже миллионы лет. В индуизме есть такое воплощение, Нар-симха — получеловек-полуживотное. А все воплощения после Нарсимхи — это полноценные люди. Индуистские воплощения варьируются от рыбы до высшего человека, будды.

Если бы весь этот длительный процесс мы могли охватить одним взглядом — чего мы сделать не можем, поскольку слишком близоруки, — то смогли бы увидеть, что рыбы уже взобрались на деревья. Рыбы не только взобрались на деревья, рыбы стали буддами. Это значит, что высшее спрятано в низшем. Когда ты смотришь на малое, не думай, что это малое, потому что внутри него кроется великое. Так что поклонись даже самому малому, ведь в нем обитает Божественное. Этот камешек на дороге в любую секунду может превратиться в статуэтку божества в алтаре. Так что проходишь ли ты мимо или наступаешь на него, делай это с почтением, ведь, если он станет статуэткой божества, тебе придется ему поклоняться!

Здесь каждый, кого мы назвали грешником, может стать добродетельным — рыба взобралась на дерево! Здесь каждому, кого мы окрестили жалким, презренным и ничтожным, могут оказать наивысшие почести. Здесь грешник становится святым; здесь камень становится священным идолом в алтаре. Так что между микро и макро, между крохотным и большим, между ничем и всем нет никакой принципиальной разницы. Рыбы лазают по деревьям, вода воспламеняется... здесь тоже сталкиваются противоположности. Тот, кто принимает обе, выходит за их пределы.

Высказывания всех знающих — это улатбанси. Вот почему существует большая разница между изречениями мистиков и изречениями философов. В словах философов никогда не встретишь улатбанси, в них есть только логическая закономерность. Философ по сути своей систематизатор, он создает системы. Кант, Гегель... они строят порядок, целый дворец порядка. Они очистили маленькую опушку в лесу и создают на ее месте сад. Они полностью избавились от леса, он остался там, за стеной.