До переезда в Коннектикут мать жила в Лондоне, в состоятельной семье, где всю работу по дому делала прислуга, так что, к несчастью для Луизы, миссис Ламберт так и не научилась готовить. Сосиски, картошка, морковка, горох. Вся их еда всегда состояла из этих мягких, переваренных продуктов, плававших в солодовом уксусе. Миссис Ламберт упорно стояла на том, что поливать любую пищу уксусом — чисто английская традиция; возможно-возможно, однако на вкус это было довольно противно. А Луизе так хотелось поесть за кухонным столом чего-нибудь вроде обычных макарон с сыром или же пиццы «пепперони», сидя перед телевизором, как это делают все нормальные люди. Когда к ним на ужин приходила какая-нибудь из ее подруг, Луиза чувствовала неловкость за их церемонии.

— Ты видела в прихожей письмо на твое имя? — спросила миссис Ламберт.

Луиза кивнула с полным ртом каши.

— И что там? Очередная бат-мицва?

— Нет, приглашение на распродажу винтажа в эту субботу. Похоже, то, что мне надо. Наверное, я могла бы подобрать там платье для дискотеки, — охотно ответила Луиза.

— Поношенные платья? Лично мне непонятно, дорогая, почему бы тебе не купить новое платье. Если хочешь, можем в этот уик-энд вместе походить по магазинам. Владелицы этих вещей, наверное, поумирали, вот их платья и идут на распродажу, — сказала миссис Ламберт.

Она манерно пожала плечами, явно недовольная новым шопинговым увлечением Луизы.

— Мама, ведь это же просто винтажная одежда! Она особенная, уникальная, — пояснила дочь.

Она не понимала, почему до ее матери это упорно не доходит.

— Делай что хочешь, милая. Я лишь говорю, что с гораздо большим удовольствием дала бы тебе денег на обновку. Ведь все девочки будут в новых платьях.

Свое кашеобразное варево Луиза и миссис Ламберт доедали в молчании. Лишь серебряные ложки позвякивали о фарфор.

— Мам, расскажи еще что-нибудь про тетю Элис, — попросила Луиза, уставившись на портрет своей двоюродной бабушки, висящий на стене позади матери.

Миссис Ламберт на прошлой неделе летала в Лондон на похороны дочери Элис. Луизе тоже хотелось поехать. Она готова была отправиться в путешествие всегда и в любой момент, даже на похороны двоюродной тети, которую видела всего раз в жизни. Однако мать не любила, когда дочь пропускала школу, так что Луиза осталась дома с отцом.

Луиза обожала слушать, как мать рассказывает о своей родне. Та обычно немного драматизировала и потому была прекрасной рассказчицей.

— Хорошо, дорогая. В молодости тетя Элис была настоящей красавицей и талантливой актрисой, — начала миссис Ламберт.

Луиза снова подняла глаза на портрет старой дамы, похожей на французского пуделя, заключенный в пыльную причудливую раму.

— В самом деле? — недоверчиво спросила Луиза.

Она и раньше слышала обрывки этой истории, но ей все еще было трудно связать это лицо на полотне с женщиной под девяносто. Ей нужно было услышать это от матери.

— Да, это правда. В свое время она была довольно знаменита.

— Звучит круто! Как бы мне хотелось с ней познакомиться.

— Она была, безусловно, своеобразной личностью, — сказала со вздохом миссис Ламберт. — О ее жизни наверняка можно было бы снять фильм. Даже я до прошлой недели не знала всей правды.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Луиза, заинтригованная тем, что кто-то из ее родственников прожил жизнь, достойную фильма.

Ее настроение перебил раздавшийся в спальне телефонный звонок.

Миссис Ламберт, погрузившись в свои мысли, устремила в пространство неподвижный взгляд. Была у нее эта черта, как и у дочери, — целиком уходить в свои мысли.

— С этим, моя милая, подождем, пока ты не станешь чуть постарше.

— Ну в таком случае я пойду? — сказала Луиза, пожимая плечами на слова матери, которая считала ее недостаточно взрослой, чтобы знать все о собственной семье. — Это, наверное, Брук звонила. Нам сегодня по математике ужас сколько задали.

Луиза убрала со стола посуду и побежала в свою комнату звонить лучшей подружке, чтобы совместными усилиями одолеть задание, не отходя от телефона. Миссис Ламберт принялась мыть посуду.

Казалось, четверг был вполне обычный.

— Боюсь, Кип не собирается меня приглашать! Чего он тянет? — простонала Брук с другого конца провода. — Я о том, что до дискотеки осталось меньше недели.

Луиза представила себе картину, как Брук у себя в комнате, пристроив на коленях учебник математики, смотрит телевизор и одновременно красит ногти на ногах. Ей всегда нужно делать по крайней мере три дела сразу. Луиза слышала в трубке приглушенный смех — вероятно, Брук смотрела какую-то комедию.