Рустам Ибрагимбеков:

— Эта неудачная попытка закроет появление фильмов о Лермонтове на долгие годы.

Алла Марченко:

— В фильме нет верности исторической правде. Фактами вертят, как удобно. Режиссер лишен исторического чутья. Бурляев говорил, что люди плакали над фильмом. Да, могут плакать, так здесь все безвкусно. Но фильм будет иметь успех…

Андрей Смирнов:

— Конечно, это случилось благодаря связям, но не всякому режиссеру по зубам такой фильм.

Элем Климов:

— Пожалуйста, Коля.

Я собрал свои бумажки, медленно прошел к трибуне, положил на нее шпаргалки…»

Далее Бурляев рассказывает о своем отношении к сценарию А. Червинского, говорит, что тот антипатриотичен. «Весь сценарий дышит нелюбовью автора к Лермонтову, — уверяет собравшихся Бурляев. — Вспомните имя любого из наших классиков: будь то Гоголь или Чехов, Достоевский или Чайковский. Вокруг каждого имени витает эдакое черное облако сомнительных оценок, сплетен, анекдотов. Кому-то выгодно чернить великие имена.

Мы должны очищать, беречь образы наших замечательных соотечественников для будущих поколений.

Теперь о «коррупции». Я закончил ВГИК 11 лет тому назад, и «Лермонтов» — первая моя большая картина. За 10 лет мне было отказано в 10 сценариях, и «коррупция» почему-то не помогла. На фильм «Лермонтов» ушло почти шесть лет моей жизни.

У нас у всех одни «круги», по которым проходят сценарии и картины. Только для «Лермонтова» их было еще больше. Я писал сценарий для Грузии — там его отвергли, далее картину хотела ставить Одесса — не позволил Лапин (председатель Гостелерадио СССР. — Ф.Р). Два года сценарий стоял в плане Гостелерадио — не запустили. Наконец сценарий был принят на «Мосфильме». Кто принял? Все те же люди, которые каждодневно решают судьбу наших сценариев: редакторы, коллегия Госкино…

Сейчас мы показываем нашу картину на общественных просмотрах, были в Тарханах, Пензе, Белинском, Баку, Пятигорске, на Кавминводах — там, где снимался фильм и где показать его — наш долг. Просмотры проходили в переполненных залах. За семь дней фильм посмотрело 14 тысяч зрителей…»

После этого Бурляев собрался было показать присутствующим альбом с отзывами зрителей о фильме, однако они дружно отказали ему в этом: дескать, нам это не надо. И сразу после этого Климов со спокойной душой закрыл собрание, произнеся слова о том, что «это был наш долг, поскольку речь идет о национальной культуре». Однако он не уточнил, какую именно национальность он имеет в виду, поэтому каждая из сторон поняла это по-своему.

Отметим, что это обсуждение не прошло даром для авторов «Лермонтова». В те же дни руководство СК подготовило список режиссеров, которых оно не рекомендовало привлекать к постановкам. Фамилии Бурляева в этом списке не было, зато там была его супруга Наталья Бондарчук. Кстати, в представленном «черном» списке не было ни одного режиссера из тех, кто вошел в состав нового руководства СК СССР.

Весьма симптоматично, что аккурат в те же самые дни новое руководство СК было вовлечено в скандал с еще одним фильмом на патриотическую тему. Речь идет о документальной ленте «Всеволод Кочетов», которую снял молодой режиссер Н. Ключников по сценарию Ю. Идашкина.

Как мы помним, В. Кочетов был известным советским писателем, автором нескольких романов и главным редактором патриотического журнала «Октябрь». Именно в качестве руководителя последнего Кочетов большего всего и снискал себе славу самого принципиального и страстного обличителя либерал-западничества. По сути, он был не только одним из самых ярких лидеров среди державников в среде творческой интеллигенции, но и самым цельным и непреклонным из них. За эту непреклонность либералы одновременно ненавидели и боялись Кочетова. Поэтому, когда в ноябре 1973 года тот ушел из жизни (по одной из версий, он покончил с собой, узнав, что у него неизлечимая болезнь — рак, согласно другой — его убрали западники), в либеральном стане царили небывалый подъем и воодушевление.

Поскольку в 1987 году должно было исполниться 75 лет со дня рождения Кочетова, его коллеги из Союза писателей СССР (естественно, из державного лагеря) решили приурочить к этому юбилею выход документального фильма о нем. За помощью они обратились в Госкино РСФСР и к тогдашнему (еще старому) руководству Союза кинематографистов СССР. И, несмотря на то, что противников у этого начинания хватало в избытке, однако сторонников проекта оказалось большинство. В итоге Госкино поручило создание фильма Ленинградской студии документальных фильмов. Отметим, что там всячески пытались отбрыкаться от этого, поскольку и ЛСДФ, и «Ленфильм» всегда считались оплотами либеральной фронды. Но, как говорится, с Госкино не поспоришь. Однако в Москве рано радовались победе.

Как выяснилось позже, руководство ЛСДФ, уступив давлению Госкино, решило снять свою (либеральную) киноверсию жизни и деятельности Всеволода Кочетова. И хотя сценарий фильма по желанию семьи покойного писал его друг и ученик Юрий Идашкин, однако режиссер фильма и вся творческая группа с самого начала проекта знали — снимать они будут то, что выгодно им. Что из этого вышло, рассказывает сам сценарист:

«По прошествии нескольких съемочных недель я стал замечать, что Н. Ключников встречается не с теми людьми, киноинтервью с которыми предусматривал сценарий, а те эпизоды, которые фигурируют в принятом сценарии, не снимает. Будучи совершенно неопытным в кинопроизводстве, я робко поинтересовался у Н. Ключникова, нельзя ли мне познакомиться с режиссерским сценарием или хотя бы рабочим планом съемок. Режиссер от ответа уклонился, и больше я его не увидел. Встревоженный, я позвонил редактору Т.Н. Янсон и поделился с ней моими сомнениями. Она мне пояснила, что режиссерского сценария в документальном кино не бывает, и успокоила: режиссер человек ищущий, не будем сковывать его инициативу, он сделает все как надо.