— Жаль... Далее по списку шли серебряные ковши с эмалью и полудрагоценными камнями, серебряные стаканы с оконной эмалью, золотой стакан с чернью...

— Где-то я уже это видела, — задумалась я, вновь перебирая просмотренные бумажки. — Вот! Смотри, Тайка... Серебряный стакан с оконной эмалью из каталога... фирма Овчинникова. И здесь — кружка с чернью фирмы Семенова... И в списке тоже они! И кружка серебряная с крышкой с орлом...

— Наверное, в списке вещи из каталога...

— Мегрэнь, да каталог-то тысяча девятьсот шестьдесят восьмого! А список — девятьсот первого! Усекаешь?

— Нет.

— В каталоге предметы из частных коллекций! Откуда он у Татьяны Антоновны?

Мегрэнь пожала плечами, но в глазах появился слабенький пока огонек, и я поняла, что сейчас она даст волю своей фантазии. Подруга задумчиво пошлепала губами, повздыхала и выдала:

— Ее убили из-за этих... стаканов!

Я скептически изогнула брови и усмехнулась:

— Смелое предположение...

Честно сказать, такая же мысль мелькнула и у меня, но я хорошо знала, что укреплять в этом Тайку никак нельзя, иначе догадка приобретет всепоглощающий и сокрушительный характер. Однако глаза подруги уже засияли, как два огненных опала, поэтому я поспешно сказала:

— Ты у нее что-нибудь подобное когда-нибудь видела? Ну, я имею в виду, не стояли ли на буфете у Татьяны Антоновны золотые потиры с сапфирами? Или, может, чай она пила из серебряных подстаканников? Чудная ты, Мегрэнь! Выходит, раз она дворянка и у нее список с бабушкиными бусами, то в подоконнике непременно клад замурован?

Ой, зря я это сказала... Мегрэнь аж посинела вся и срывающимся голосом просипела:

— А вдруг?..

Папка поползла с Тайкиных колен на пол, я перехватила ее, сердито буркнув:

— Только бредить вот не надо... Сокровища, клады... Жила старушка от пенсии к пенсии... Иди, водички выпей!

— Но ведь наверняка никто не проверял... — озабоченно забормотала себе под нос Мегрэнь, и я сообразила, что процесс зашел дальше допустимого. — Надо позвонить Ринату...

Я только головой покачала и снова взялась за папку. В ней остались две визитные карточки: помощника депутата Изюмина Б.С. и нотариуса Леонова Дмитрия Всеволодовича. На самом дне лежала половинка клетчатого тетрадного Листка, аккуратным почерком Татьяны Антоновны на нем было выведено: «Третье, среда. Четырнадцать ноль-ноль, Зяма».

— Какая такая Зяма? — удивилась я и задумалась.

Собрав бумаги обратно в папку, я собралась захлопнуть ее, как вдруг заметила на одной из картонных обложек плоский кармашек. Я просунула туда указательный палец и осторожно вытащила несколько тонких пергаментных листков. Края их были изрядно потрепаны, все надписи сделаны карандашом, так что сразу я не смогла понять, что там изображено. Пришлось встать и включить настольную лампу. Я поднесла листки к свету, и внутри у меня тоненько заныло. И хотя еще сама не разобралась почему, настороженно оглянулась на Тайку, безмерно мучающуюся вопросом, этично ли звонить Ринату в первом часу ночи. Мегрэнь мгновенно перехватила взгляд, и в ее страдающих глазах появилось выражение плотоядного любопытства.

— Что там у тебя, Светочка? — козлячьим голосом проблеяла подружка и двинула ко мне.

— Ничего особенного, — торопливо отозвалась я, хорошо понимая, чем может обернуться для моего размеренного существования подобная находка, — так, листочки...

Но Мегрэнь уже была возле стола. Мельком глянув через мое плечо, она пропела:

— Да это карта какая-то...

Похоже, подружка была права. На тонкий пергаментный листок явно была сведена карта какой-то местности, судя по изобилию речек, сельской. Чертеж был сделан не слишком умелой рукой, но очень аккуратно, поэтому название самого крупного объекта читалось легко: Вельяминово.

— Вельяминово! — удовлетворенно произнесла Мегрэнь и посмотрела на меня, будто ждала, что я буду этот факт оспаривать.

Спорить я не стала. Собрав листки, решительно заявила:

— Сейчас все уберем, а завтра, на свежую голову, посмотрим.

Мегрэнь скорчила недовольную рожу, но все-таки согласилась.

— А ночевать где будешь? Вдруг к тебе опять... придут? Оставайся у меня, а?

Я призадумалась. Вчерашняя ночь мне вовсе не понравилась, к тому же я не выспалась. И сильно подозревала, что Мегрэнь просто-напросто сама боится остаться одна. Поэтому я согласилась, и через несколько минут мы уже лежали на кровати и хихикали, сдергивая друг с друга одеяло.

Я печально посмотрела на монитор компьютера и вздохнула. Двадцать три минуты назад в электрической сети упало напряжение, лампы в офисе отчаянно замигали, но шок пережили. Компьютеры такого обращения не снесли и дружно «зависли». «Зависла» и вся контора.

— Электроника, ядрена мать, — фыркнул, появившись на мгновение в дверном проеме, наш главбух и исчез в неизвестном направлении.

Контора дружно проводила его взглядом и задумалась. Первой умная мысль посетила меня:

— Ну, ребята, я пошла...