Берия, оказывается, задолго до горбачевской перестройки задумывался о разграничении функций партийных и государственных органов. Что и послужило поводом для обвинения в попытках уйти от контроля со стороны партийных комитетов, поставить органы МВД над партией. Первый секретарь Московского комитета КПСС Н. Михайлов сетовал: в управление МВД Московской области Берия посылал работников, не считая нужным ни в какой степени посоветоваться с партийными органами, с Московским комитетом партии.

При реорганизации во всех министерствах должны быть проведены конференции и избраны партийные комитеты. Исключением до сих пор, продолжал Михайлов, является лишь Министерство внутренних дел. Несмотря на неоднократную постановку вопроса о необходимости созыва конференции, Берия срывал это дело. В течение почти трех месяцев секретарь парткома не мог попасть к Берии для того, чтобы решить вопросы партийной работы. В этом снова сказалось пренебрежение этого провокатора, агента иностранных разведок к нашей партийной организации, заключил выступающий.

Менее чем через сорок лет подобная ситуация снова повторилась — и снова в органах МВД. Правда, на этот раз — российского министерства. Оно первым приступило к департизации своих рядов. Что бы ни говорили, а предтечей был Берия, делавший ставку на профессионализм, замышлявший грандиознейшую перестройку, которую перепуганные соратники объявили авантюрой и заговором.

В выступлении А. П. Завенягина так прямо и сказано: рядовым членам партии, рядовым работникам непонятно, как можно пойти на объединение Западной Германии с Восточной Германией? Это ведь означает отдать 18 миллионов населения и Германскую Демократическую Республику в лапы буржуазных заправил. Кроме того, в ГДР добывается много урана, может быть, не меньше, чем имеют в своем распоряжении американцы. А ведь это обстоятельство кому-кому, а Берии, надо полагать, известно.

Припомнили и переписку с Тито. Это с врагом-то?! Ну, конечно, агент и предатель…

А. А. Андреев высказал догадку: не без влияния Берии было принято решение Президиума ЦК КПСС от 9 мая 1953 года «Об оформлении колонн демонстрантов и зданий предприятий, учреждений и организаций в дни государственных торжественных праздников». Почему предписано проводить демонстрации без портретов руководителей партии и правительства? Народ должен знать своих вождей!

Бурными аплодисментами зал встретил разъяснение Кагановича из президиума: Андрей Андреевич, это решение отменено как неправильное». Случилось это 2 июля — в день открытия пленума.

Андреев назвал инициированное Берией решение об отказе от оформления колонн демонстрантов портретами членов Президиума ЦК КПСС подрывом основ марксизма-ленинизма и учения товарища Сталина. Тевосян спрашивал: для чего понадобилось Берии неоднократно подчеркивать в записках МВД по делу врачей и ленинградскому делу, разосланных по его настоянию всем партийным организациям, что избиение арестованных производилось по прямому указанию товарища Сталина? А Каганович заявил: Берия возражал, чтобы, говоря об учении, которым руководствуется партия, наряду с именами Маркса, Энгельса, Ленина называть имя товарища Сталина. Вот до чего докатился этот мерзавец!

Многие выступавшие сетовали, что после смерти Сталина его имя стало постепенно исчезать со страниц печати. И видели в этом руку Берии. С болью в душе, отмечали ораторы, приходится читать высказывания товарища Сталина без ссылки на автора.

Правда, Маленков в заключительном слове слегка пожурил Андреева и Тевосяна за их неправильное отношение к культу личности Сталина, отмечая, что он принял в последние годы жизни Сталина болезненные формы. Но на судьбе Берии это признание уже не могло отразиться. Она была предрешена заранее, еще до ареста.

К. Москаленко свидетельствует, что, находясь под следствием и будучи помещенным в подземном бункере, Берия писал письма в Президиум ЦК КПСС о своей невиновности. Потом адресатом избрал только одного Маленкова, с которым был очень дружен и которому однажды написал из бункера-тюрьмы: сначала они расправятся со мной, а потом с тобой.

Что, как мы знаем, и произошло.

Но победители, раздраженные письмами надоедливого арестанта, распорядились не давать ему больше ни бумаги, ни ручки. То есть запретили писать.

Что и было исполнено.

Берию судило Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР.

Председательствовал Маршал Советского Союза И. С. Конев.

В состав суда входили: председатель ВЦСПС Н. М. Шверник, первый заместитель председателя Верховного суда СССР Е. Л. Зейдин, генерал армии К. С. Москаленко, секретарь Московского обкома КПСС

Н. А. Михайлов, председатель совета профсоюзов Грузии М. И. Кучава, председатель Московского городского суда Л. А. Громов, первый заместитель министра внутренних дел СССР К. Ф. Лунев.

Кроме Берии, на скамье подсудимых оказалось его ближайшее окружение — бывший министр госбезопасности СССР, занимавший перед арестом пост министра государственного контроля СССР В. Н. Меркулов; бывший начальник управления НКВД СССР, а в последнее время министр внутренних дел Грузии В. Г. Деканозов; бывший заместитель министра госбезопасности СССР, а перед арестом — заместитель министра внутренних дел СССР Б. 3. Кобулов; начальник одного из управлений МВД СССР С. А. Гоглидзе; бывший начальник управления НКВД СССР, а в последнее время министр внутренних дел Украины П. Я. Мешик; начальник следственной части по особо важным делам МВД СССР Л. Е. Влодзимирский.