Шрифт:
Теперь-то уж до России-матушки вовсе недолго осталось. Как отплыли мы на крейсере «Адмирал Нахимов» из Сан-Франциски, так вот уж и до Японской земли добрались. По пути на острова заплывали, Гавайские. От уж доложу – чудная земля, чуднее и не выдумаешь! Песок здесь черный! Люди веселые, добрые, приветливые, но могут и съесть! Заместо золота да камней драгоценных тут птичьи перья носят. А правит у них король – имечко у него смешное – Калакун! [58] Армия тамошняя чуть не нагишом, но винтовки новенькие. Но самый смак – девки гавайские! Растелешутся и мужикам сами на шею вешаются. Вот рассказывать стану, так никто и не поверит, а ведь одну правду и говорю!
58
Король Калакауа (1835–1891) – правил с 1874 по 1891 год.
Только это все когда еще будет, а пока надобно бежать, потому как часы мои знаменитые прозвонили: пора тренироваться! Стало быть, ступай на палубу да изволь с государем и прочими донским боем заняться, да другим многим тож…
Государь-батюшка там уже. Ох и ловок же он стал за последний год, ох и ловок. Иной раз так двинется, прыгнет или откатится, что и глазом уследить невозможно! Ой! Вот, я ж говорил: не уследил – и качусь теперь кубарем по надраенной палубе…
«Закончить занятия!» По этой команде все (кто смог) встали, друг дружке руки пожимают. А вот смотрю на нашего государя и думаю, что все-таки верно говорят: любит Господь Россию! Вот и государь наш: не смотрите, что молод, двадцати годков еще не исполнилось. Вы в глаза его посмотрите. Удивительные у государя глаза: я такие только у некоторых стариков видел! Знаете, взгляд такой усталый, все знающий. Я-то спервоначалу думал, что такой взгляд только у государя нашего и есть, а вот с тех пор как приехал к нему братец его, Георгий, вижу – фамильное это у них! У Георгия, даром что моложе, взгляд ровно такой же. Тоже не по годам…
Думал я про то, думал, да и пошел к Филе Махаеву, обсудить то, что заметил. Выслушал меня Филимон, помараковал что-то, да и говорит:
– А ведь беда это, Егор, коли братец у нашего государя такой же.
Удивился я, хотел было спросить, в чем беда-то, да тут меня словно плетью по спине кто перетянул! Аж вспотел. Верно Филька говорит: видывал я, как братья родные из-за битой миски, из-за старого подсошника, что в отцовском наследстве остался, друг дружку чуть не до смерти били. А тут ведь не чугунок старый – венец императорский да престол российский! За такое наследство может такая буча выйти. А не для того ль Георгий к нашему государю приехал?..
– Вот что, Филя, – говорю. – Побежим-ка сейчас к князю Сергею Илларионовичу в каюту да все ему и обскажем. Может, что и присоветует.
Сергей Илларионович хотя и князь, а нас с Филимоном уже три года знает, потому и слушает со вниманием. До конца дослушал, помолчал да и говорит:
– Вот что, братцы. Что заметили – молодцы, только теперь молчите. Сами ни во что не лезьте, тут проверить все еще надобно. А уж коли не ошиблись: пусть Его Высочество на нас грешных обиды не держит…
Лицо у него при этом такое стало, что мы с Филимоном враз и успокоились: князь Васильчиков нашего государя в обиду не даст! Хоть бы и своему родному отцу, хоть бы и самому Господу Богу…
А вот уж и конец нашего путешествия близится. Завтра в Японскую землю придем, в порт, как бишь его… Ёкадама, что ли? Говорил мне Николай Оттович, как этот порт называется, да я подзапамятовал. Да и бог с ним, с портом этим. Государь сказал, что в Японии долго задерживаться не будет. Так, пару неделек, и все – домой!
Интерлюдия
В маленькой чистенькой комнатке было жарко от пылающих жаровен. Седзи [59] задвинуты, но на всякий случай вокруг дома ходят четверо, с мечами и револьверами. Никак нельзя допустить, чтобы хоть одно слово из сказанных здесь и сейчас достигло непосвященных ушей…
59
Раздвижные двери и перегородки в японских домах.
– Итак, братья, завтра – великий день в истории империи, который, правда, вряд ли будет отмечен праздником. Хотя кто может угадать пути богов?..
Дэндзиро Хирикава поклонился присутствующим и отставил чашку с саке. Девятнадцать пар глаз уперлись в своего лидера.
– Вот уже семь месяцев мы с вами ожидаем этого великого дня. Того, что мы знаем, достаточно, чтобы уничтожить наглеца, дерзнувшего поднять нечестивую руку на блистательную Ниппон. Правда, одними клинками тут дела не решить… Хатори! – Указательный палец уткнулся в одного из сидевших. – Все готово?
– Мины заложены, сэнсэй, – поклонился названный. – На основном маршруте – четыре, на резервных – по три.
– Замечательно, – короткая, словно падение лепестка сливы, улыбка. – Сасаи, – указательный палец сместился вправо. – Как у тебя?
– Нам удалось достать две картечницы Норуденферда [60] . Одна замаскирована под тележку продавца лапши, другая – в паланкине.
– Прекрасно. – Снова короткая улыбка. – Ёнекава?
– Обе винтовки Спенсера пристреляны на 140 кэн [61] . У меня и у Теруо по восемь разрывных пуль. Позиции на основном маршруте – храм богини Каннон и дом Кинтаро Михаси, на резервных – харчевня Угаки, американский ресторан, дом Тосиюки Ёкои и таможенный склад.
60
Митральеза Норденфельта находилась на вооружении Японского императорского флота.
61
1 кэн (яп.) – 1,81 м.
– Очень хорошо. – Улыбка задержалась чуть дольше. – И, наконец, Горо Нонака?
– Сэнсэй, я со своим отрядом выступаю, как только окончательно станет ясно, какой маршрут они выберут. – Говоривший издал короткий смешок: – Мы развернем его к вам лицом.
– Замечательно. – Дэндзиро Хирикава встал. – Я буду страховать вас, дети мои. И да поможет нам богиня Аматэрасу-оо-ми-ками! [62]
Рассказывает Олег Таругин
62
Великая, Священная богиня, Сияющая на небе (яп.) – в японской мифологии богиня Солнца и прародительница японских императоров, глава пантеона синтоистских богов.