Обитель зла: Апокалипсис

Аннотация

Ученые корпорации «Амбрелла» создали смертельный вирус, вырвавшийся наружу. Улицы маленького городка заполнены ожившими мертвецами. Несколько оставшихся в живых человек пытаются вырваться с места катастрофы…

Литературная версия нашумевшего кинофильма.

~~~ Хочу выразить свою признательность редактору Марко Палмиери, который втянул меня в эту работу; агенту Люсьен Дайвер, которая не дала мне ее бросить; писателю С. Д. Перри, работавшему над остальными книгами серии; Полу У. С. Андерсону, подсказавшему сюжет: разработчикам игр компании «Кэпком», которые предоставили исходный материал Полу; Грейс-Анне Андреасси ди Кандидо, которая следила за тем, чтоб я писал разумно; а также моей милой девочке Терри Осборн, которая постоянно поддерживает меня. Глава 1 Майор Тимоти Кейн был не из тех, кто сносил оскорбления молча. Его звали по-другому, когда он жил в Берлине. Город в те времена еще был перегорожен большой стеной. Третьему из четырех детей в семье и младшему из сыновей не повезло — он оказался не с той стороны стены. Когда ему исполнилось шестнадцать, вскоре после смерти матери, папаше удалось увезти их в Соединенные Штаты. Прибыв туда, папаша объявил, что теперь их фамилия Кейн — английский вариант их немецкой фамилии, — и дал всем детям новые имена. Теперь они были Майкл, Энтони, Тимоти и Мэри, потому что, как сказал папаша, эти имена звучат как нормальные американские. Если они называли друг друга по-старому, папаша бил их. Будучи детьми сообразительными, они быстро научились даже мысленно называть себя новыми именами. В благодарность своей новой родине, отметив восемнадцатый день рождения, Тимоти записался в армию. Шла война в Персидском заливе, и вскоре его послали воевать туда. Папаша был доволен поступком сына. Майкл, который был на три года старше Тимоти, переехал в Чикаго и стал офицером полиции; Энтони уехал в Сан-Франциско и не поддерживал связь с семьей. Что касается Мэри, то, хотя женщин и брали в армию, ее это не интересовало. Она предпочла делать карьеру в бизнесе. Тимоти Кейн впервые в жизни оказался в пустыне. Он всегда хорошо учился, но в основном брал зубрежкой. Он был способным учеником, но особой любви к учебе не питал никогда. В США он два года ходил в школу, но ему это давалось нелегко, так как Тимоти говорил с сильным немецким акцентом, предоставляя одноклассникам постоянный повод для насмешек, и поэтому ему трудно было получать удовольствие от процесса обучения. Однако ему нравились сражения, особенно с врагами Соединенных Штатов Америки. И в пустыне никому не было дела до его акцента, кроме разве что нескольких идиотов, которые затыкались, когда видели Тимоти Кейна в бою. Он быстро сумел выделиться и получить повышение. Уже через несколько недель он вел солдат в бой, и его люди были готовы идти за ним повсюду. Тимоти обладал врожденной харизмой, тактическими способностями и особенно выдающимся мастерством убивать пехотинцев Саддама. Так как в армии всегда давали клички, он быстро прославился как Мастак Кейн, ибо неважно, насколько сложна была задача, неважно, как смешон мог быть план, неважно, что надо было сделать, — если за это отвечал Тимоти Кейн, то все было выполнено. Без вариантов. В пустыне Кейн познал многое, но самое важное открытие противоречило словам папаши: оказалось, что жизнь не является ни драгоценной, ни святой. В действительности жизнь — дешевая штука. Если бы жизнь была такой великолепной, чудесной, прекрасной, то отнимать ее было бы не так легко. Если бы жизнь была великим даром, то он не смог бы убивать людей одним ударом, как ему часто приходилось в Персидском заливе. Когда служба в пустыне закончилась, Тимоти пошел в офицерскую школу. Прослужив несколько лет офицером, он постиг другую важную истину: для него нет никакой другой судьбы, кроме военной. Эта мысль не посещала его, когда он пахал брюхом пустыню и стрелял во врага, в чем вполне преуспел. На нее натолкнули джентльмены в костюмах, которые работали на корпорацию «Амбрелла» и которые пригласили его возглавить отдел безопасности. Мастак Кейн и раньше служил стране. В каком-то смысле, он и сейчас будет продолжать служить ей, ибо «Амбрелла» заключила множество контрактов с правительством и во всем предоставляла услуги американцам. Основным отличием было то, что теперь за его службу платили неприлично большие деньги. Став майором, Кейн принял предложение «Амбреллы», хотя и настоял, чтобы к нему продолжали обращаться по званию. Он смог купить папаше дом во Флориде. Когда Майкла ранили во время дежурства, а потом он выпущен был потихоньку сходить с ума от бумажной работы в офисе, Тимоти устроил его главой отдела безопасности представительства «Амбреллы» в Чикаго. Он нашел Энтони в психушке в Беркли и заплатил за его лечение от алкоголизма (а уж в том, что он впоследствии спрыгнул с моста Золотые Ворота, Тимоти вряд ли был виноват). Когда Мэри узнала, что муж ей изменяет, Кейн заплатил ее адвокату за развод. Потом, когда дела с разводом были завершены и Мэри получила от этого негодяя все, что ей причиталось, и даже больше, Кейн выследил ее бывшего мужа — он жил в убогой маленькой студии в Саут Бенде, штат Индиана — и выстрелил ему в голову. Что ни говори, отнять жизнь было легко. Но гораздо приятнее было сначала разрушить ее. Теперь Кейн стоял около особняка. Расположенный неподалеку от Фоксвуд Хайтс, в двух милях от Ракун-сити, этот особняк скорее был похож на декорацию к одному из тех снобистских британских фильмов, которые Кейн терпеть не мог, чем на реальное сооружение около американского городка. Особняк также принадлежал корпорации «Амбрелла» и использовался как основной вход в «Улей». Пятьсот мужчин и женщин, нанятых «Амбреллой», жили и работали в «Улье», огромном подземном комплексе, где выполнялась самая сверхсекретная работа корпорации. Существование «Улья» не держали в тайне, да и как можно скрыть пять сотен человек, многие из которых считались лучшими специалистами в своих областях (кто-нибудь обязательно заметил бы их отсутствие), но и не афишировали. Штаб-квартира «Амбреллы» располагалась в центре Ракун-сити, на виду: лицо компании, которая предоставляла лучшие компьютерные технологии, продукты и услуги здравоохранения по всей стране. Увы, в «Улье» что-то пошло совершенно не так. Сложный искусственный мозг предприятия под названием «Красная Королева» замолчал, были предприняты меры безопасности, и теперь «Улей» загерметизировали. Кейн послал туда группу под командованием лучшего оперативного работника отдела безопасности, ветерана Особых сил (он был известен под кодовым именем Один), чтобы выяснить, какого черта там стряслось. Похоже, они с этим не справились, потому что был введен в действие их резервный план — герметизация «Улья». Это могло произойти только в том случае, если группа будет выведена из строя или убита. Кейн собрал группу медиков и сотрудников безопасности около особняка для поддержки агента. Из протокола, который обычно использовала «Красная Королева», было видно, что по характеру кризис был медицинский, и руководство рассматривало необходимость введения карантина. Поэтому вся команда была в защитных костюмах Хазмата с несколькими носилками, диагностическими приборами и стерильными фалами, связывающими вход в здание с вертолетом, который заберет их обратно в штаб-квартиру корпорации «Амбрелла» в Ракун-сити. Просматривая данные со скрытых камер, расположенных по всему зданию, на своем персональном мониторе, Кейн с командой ждал, не покажется ли кто-нибудь из «Улья». Появилось только два человека. Первой была начальник отдела безопасности «Улья», Элис Эбернати, одна из лучших сотрудниц Кейна. Вторым был мужчина, которого Кейн не узнал. Не было никаких признаков Одного или его группы. Это было очень плохо. Не только сам Один был лучшим оперативником Кейна, но и его команда считалась элитой «Амбреллы». Барт Каплан, Рэйн Мелендес, Дж. Д. Хокинс, Вэнс Дрю и Альфонсо Уорнер были лучшими из лучших, а Ольга Данилова была талантливейшим полевым врачом. Если они мертвы… Несмотря на это, Кейн не чувствовал ни малейшего беспокойства, потому что Кейн вообще не беспокоился с тех пор, как записался в армию. Подростком, конечно, он ощущал постоянную тревогу — то у него облезала кожа, то он боролся с языком, то с девчонками не ладилось, — но с тех пор, как он оказался в пустыне, он больше никогда не чувствовал страха. Потому что он знал главный секрет. Жизнь была дешевой штукой. Пока Кейн смотрел на экран, Эбернати и мужчина добрались до вестибюля, расположенного прямо за передней дверью особняка. У мужчины было три раны на плече. Казалось, они были оставлены огромными когтями. Кейн мгновенно понял, что случилось. Кто-то — может быть, этот долбаный компьютер — выпустил чертова лизуна. Ситуация превращалась в кучу дерьма фантастических размеров. Эбернати споткнулась и осела на пол. Она выронила металлический кейс, который несла. Раненый мужчина опустился на колени около нее. Эбернати плакала. Плакала?! Что, черт подери, могло случиться там, внизу, что заставило бы такого профессионала, как Эбернати, заплакать ?! Камера также передавала и звуковой сигнал. Кейн включил звук. Голос Эбернати звучал смешно из маленького динамика монитора: «Я подвела. Всех. Я подвела их всех». Кейн покачал головой. Похоже, все погибли. Один из его людей спросил: — Нам заходить, сэр? Подняв руку, Кейн ответил: — Пока нет. «Послушай, — сказал раненый мужчина, — ты ничего не смогла бы сделать. Это вина корпорации, а не твоя. — Он указал на ящик, который выронила Эбернати. — И у нас, в конце концов, есть доказательство. Значит, „Амбрелла“ не сможет от…» Он умолк, поморщившись от боли. Кейн улыбнулся. Судя по разговору, этот парень был явно из какой-то общественной организации. Как ему удалось проникнуть в «Улей» — об этом Кейн будет думать позже. Все выглядело так, будто этот придурок вот-вот поймет, что на самом деле означают эти раны. Этот болван продолжал: «… отвертеться от этого. Мы можем…» Он снова замолк. «В чем дело?» — спросила Эбернати. Мужчина застонал и повалился на спину. «Ты инфицирован. С тобой все будет в порядке. Я не дам тебе умереть». Кейн увидел достаточно: — Входим. Два члена его команды распахнули дверь и вошли. Эбернати заслонила глаза от ослепительного света, который внезапно залил вестибюль. — В чем дело? Что вы делаете? Один из охранников подошел к ней, другой, вместе с одним из медиков, склонился к этому идиоту — борцу, который теперь корчился на полу. — Стойте! — закричала она. Кейн вздохнул, глядя, как она сбила охранника с ног несколькими меткими ударами. Что-то явно случилось с ней там, внизу, что оказало глубокое влияние на ее личность, но ничуть не затронуло ее боевых способностей. Она все равно была лучшей. Когда раненого человека погрузили на носилки, еще трое охранников попытались схватить Эбернати. Ей понадобилось не больше пяти секунд, чтобы одолеть и их. Черт, как она была хороша. «Мэтт!» Так вот как звали этого парня. Кейн взглянул на него и увидел, что из трех ран на плече Мэтта вырастают щупальца. Определенно лизун. И это может оказаться именно тем, что они ищут. — Он мутирует. Он нужен мне для программы «Возмездие», — сказал Кейн. Может, им удастся воспользоваться хоть чем-нибудь из всего этого дерьма. Пришлось потратить почти в два раза больше времени, чем следовало бы, но охранники, вколов целый шприц седативных средств куда следует, наконец удержали Эбернати. Она продолжала выкрикивать имя Мэтта. И вновь Кейн задумался, что же, черт побери, произошло внизу. Он открыл кейс, который несла Эбернати. Там было место для четырнадцати пробирок с Т-вирусом и антивирусом, но нескольких пробирок недоставало. Это не сулило ничего хорошего. — Ее надо отправить в карантин. Постоянное наблюдение и полный набор анализов крови. Посмотрим, инфицирована ли она. Увезите ее в лабораторию Ракун-сити, затем соберите команду. Мы снова вскрываем «Улей». Я хочу знать, что произошло там, внизу. Один из медиков, никчемный мелкий прохвост, имя которого Кейн не давал себе труда запомнить, сказал: — Сэр, мы не знаем, какого рода… У Кейна не было на это времени. Ему нужна была информация, и единственный способ получить ее был войти в «Улей». — Выполняйте. Эбернати и этого парня Мэтта погрузили в вертолет. Глава отдела безопасности, бывший морской пехотинец по имении Уорд, собрал своих людей. — Мы готовы к действиям по вашему приказу, — сказал Уорд без всякого энтузиазма. — Вы чем-то обеспокоены, рядовой? — Меня здесь вообще не должно было быть сегодня. — Лицо Уорда пряталось за защитным стеклом костюма Хазмата, но Кейн чувствовал насмешку в его голосе. — Не повезло. Где-то там внизу Один; вам надо выяснить, что с ним случилось. — С удовольствием, сэр, но если они вывели из строя Одного, то у нас шансов не больше, чем у снежка в аду. Мы уже идем, сэр, — быстро добавил он. Только эти четыре последних слова спасли незадачливого солдата от выволочки. Уорд был, конечно, нытиком, но дело свое делал. Но сегодня Кейн не собирался терпеть его обычное нытье. Вооруженные автоматами и одетые в одинаковые белые защитные костюмы Хазмата, семь человек плотной группой прошли через комнаты особняка с высокими потолками. Один из них — возможно, Шлезингер, этот маленький панк всегда медлил, — тащился на полшага позади остальных. Кейн шел последним. Когда они дошли до огромного зеркала от пола до потолка в гостиной, Уорд дал сигнал одному из своих людей — Осборн, главному технику команды Уорда, которую можно было отличить по стерильной сумке со всякими мелочами, прикрепленной к поясу ее защитного костюма. Она открыла панель с двумя переключателями, под которой была розетка. Из своей сумки она вынула вилку и воткнула ее. Зеркало заскользило в сторону, открыв бетонную лестницу. Тогда Осборн вынула миникомпьютер и, не снимая перчаток, застучала по клавишам. — Сэр, я никак не могу найти доступ к «Красной Королеве». Я уже должна была подсоединиться к ней. — Пробуйте снова. Осборн опять застучала по клавишам. — Никакого ответа, сэр. — Она подняла глаза, глядя через свое зеркальное забрало на такой же пустой облик Уорда. — Единственная причина, по которой так могло бы получиться, — это если компьютер полностью выведен из строя. — Предполагалось, что команда Одного отключит компьютер и сотрет память. — Они сделали больше — если бы только это, то я бы смогла перезапустить ее хотя бы в ограниченном режиме. Но там нечего перезапускать. «Красная Королева» мертва. Кейн скрипнул зубами. Определенно куча дерьма сказочных размеров. Он кивнул Уорду, тот подал знак группе двигаться вниз по лестнице до самого конца, где путь им преграждала гигантская противоударная дверь. Кейн знал, что это тоже был резервный план в действии. Пора было превратить его в бездействие. — Откройте ее. Уорд кивнул ему в ответ, потом еще раз кивнул Осборн. Та ввела нужные команды в свой мини-компьютер. Секундой позже противоударная дверь открылась. Уорд и Шлезингер поняли, что делать дальше, и вошли внутрь, с автоматами наперевес. Остальные последовали за ними, Осборн и Кейн — в самом конце. Спустя две секунды Кейн услышал вопль. Только после этого послышались шаги. Сначала он не понял, что это шаги; они были настолько ритмичны, что он принял их за шум, производимый работой в «Улье». Но нет, это были шаги, кто-то двигался медленно и осторожно. Осборн достала фонарь из сумки и посветила вперед; в ту же минуту перед Кейном загремели выстрелы. Уорд стрелял в толпу людей. Около него на полу лежал Шлезингер, капюшон его защитного костюма был откинут, а из горла вырван огромный кусок мяса. Как всегда, Шлезингер был чертовски медлительным. Уорд все стрелял, но на месте упавших тел появлялись все новые. Казалось, им не будет конца. — Черт побери, что это все значит? — крикнула Осборн. Кейн не отвечал, он просто смотрел на них. Все они были одеты либо в темные костюмы, либо в лабораторные халаты поверх совершенно белых одеяний. Их одежда была грязна и покрыта какой-то дрянью, но тем не менее было видно, что она соответствует строгому дресс-коду «Амбреллы». Но Осборн задала свой вопрос не поэтому. Дело было в их лицах. В лучшем случае они были пустыми и безразличными. В худшем — изувеченными. У одного шея была вывернута под невозможным углом. У другого почти полностью отсутствовало горло, и только открытый позвоночный столб соединял голову с телом. Еще у одного не было обоих глаз. У другого — щеки. На телах у многих были раны — отметины зубов у одних, пулевые отверстия у других. Все четыреста девяносто два человека, которые жили и работали в «Улье», были мертвы. И, основываясь на том факте, что они продолжали бродить по «Улью», они были убиты Т-вирусом. Действие его было именно таким, как прогнозировали несколько лучших ученых «Амбреллы», в случае, если вирус начнет распространяться по воздуху. Особенно после тех экспериментов в горах Арклей. «Амбрелле» удалось тогда замять кошмарное происшествие, а затем перевести проект сюда, в «Улей», где в случае катастрофы ее можно было бы локализовать. По крайней мере, теоретически. Уже когда Кейн и Уорд спускались вниз, потрясенные лавиной мертвых работников «Амбреллы», Кейн думал, как такое могло случиться. Скорее всего какой-нибудь слишком прыткий тип решил украсть Т-вирус и антивирус. Можег, Эбернати и ее дружок Мэтт? Ни в чем нельзя быть уверенным. Пальба продолжалась. Но те, кто был убит в самом начале, уже поднимались. Один из них прыгнул на Шеннона и укусил его в левую руку прямо через защитный костюм. Хеддл в панике застрелил и Шеннона, и того, кто его атаковал; они оба упали. Но атаковавший немедленно вскочил и вместе с женщиной в лабораторном халате прыгнул на Хеддла. Осборн выдернула свою «Беретту» и ринулась в толпу, стреляя на бегу. Пустая трата времени. Кейн повернулся и стал подниматься по лестнице. Команда Уорда сможет достаточно задержать этих созданий, чтобы Кейн успел уйти. Он никогда не думал, что Эбернати может выступить против «Амбреллы». Но кто-то мог сделать ей предложение, от которого она не смогла отказаться. Видит Бог, на свете много людей, которым хотелось бы наложить лапу на Т-вирус. Кейн слышал крики членов группы Уорда, когда они умирали один за другим. Перрелла, Кассин и, наконец, Осборн — все погибли. Они выполнили свою задачу. Теперь Кейн знал, что случилось в «Улье». Только это и имело значение. Жизнь, в конце концов, не стоит ни гроша. Глава 2 Кондиционер все еще не работал. Рэндалл Коулмен, директор отдела новостей Седьмого канала телевидения Ракуна, не считал излишним требование поддерживать кондиционер в рабочем состоянии. Конечно, уже стояла осень, но все оборудование, находящееся в их ведении, необходимо было охлаждать. Однако, когда на прошлой неделе кондиционер полетел, руководство не сочло его ремонт первоочередной задачей, учитывая время года. А потом начался всплеск жары. Все это сводило с ума. Температура поднималась под девяносто градусов [1] , а после заката падала до пятидесяти. Из-за этой путаницы с погодой половина персонала «Канала-7» болела. Но они пока справлялись. Ассистент Рэндалла, Лорен Биллс, расставила по аппаратной несколько вентиляторов, которые гоняли душный воздух и создавали вид, что хоть какое-то оборудование продолжает работать. К счастью, все приборы были качественными. «Ракун-7» был не каким-то там допотопным независимым каналом, который позволяет своим собратьям по сети поддерживать себя; не то что высокомерные наглецы с «Канала-9», которые считали себя крутыми (но на самом деле, как правило, использовались в качестве оправдания для снижения расходов, увольнения персонала и использования вышедшего из строя оборудования). 1 По Фаренгейту, по Цельсию — около 32°. «Канал-7», однако, был наиболее популярной станцией в Ракун-сити, и это при том, что они не были филиалом какой-нибудь из шести сетей. Они на самом деле были независимы. Это и нравилось Рэндаллу. Руководство выпуском утренних новостей на «Ракун-7» было для Рэндалла только ступенькой на пути к славе, но ступенькой очень важной. «Канал-7» был знаменитой фирмой, одной из самых уважаемых станций в стране, известной тем, что выпускала отличных техников. Здесь Рэндалл мог изучить ремесло руководства и продюсирования. Когда-нибудь в будущем это могло бы привести к работе в сетях, и в конечном итоге он смог бы начать независимую деятельность и стать режиссером на телевидении. Конечно, то, чем Рэндалл занимался сейчас, было не более чем руководство процессом — посмотреть — отследить — пробежать: камера № 1 — у Шерри Мэнсфилд, камера № 2 — у Билла Уоткинса, камера № 3 — для среднего плана, камера № 4 блуждает. Но настанет день, когда он сможет выдвинуться, может быть, поставит комедию или какой-нибудь детектив. Рэндалл обожал детективы. И в конце концов он пробьется и будет ставить фильмы. А потом, может быть, он сможет вывести свой шедевр на большой экран. Потому что он знал, что сейчас никто и не посмотрит на его прекрасный сценарий «Чешуя дракона». Сейчас он был никто, парень, выпускающий утренние новости на какой-то станции в захолустном городке. Но Рэндалл был терпелив. Скоро он пробьется на вершину. Скоро он сможет сам планировать свою жизнь, и тогда «Чешуя дракона» увидит свет. И неважно, что говорит мама. В одно мгновение камера № 4 была направлена на Терри Моралес, читавшую прогноз погоды. Терри ободряюще улыбалась. Ее искусственная улыбка на экране выглядела великолепно. Городской пейзаж позади стола ведущей — тоже, хотя и он был ненастоящим. Ее оживленный голос слышался из динамиков, расположенных рядом с монитором Рэндалла. «Еще только раннее утро, а температура уже целых девяносто два градуса: беспрецедентное нашествие жары продолжается». Промокая пот на лбу, Рэндалл подумал, что в аппаратной, похоже, все сто два. — Почему она всегда говорит «раннее утро»? Рэндалл взглянул на ассистентку. — Лорен, я не в том настроении. — Нет, правда, что за дурацкая формулировка? «Чистое небо, низкая влажность, легкий бриз с запада. И, в качестве особого подарка — содержание пыльцы в воздухе всего ноль целых, семь десятых». — Да уж, подарок, — сказала Лорен. Как будто богини судьбы собрались и сказали: «Эй, давайте-ка опустим содержание пыльцы до семи десятых специально для тех, кто смотрит прогноз погоды с Терри Моралес». «Да-да, всего ноль целых, семь десятых! Рекорд для этого времени года. Хорошая новость для всех, кто страдает от сенной лихорадки и астмы. Итак, впереди у нас еще один прекрасный денек». Лорен покачала головой: — Ишь, как разливается. — Да, жаль, что за прогноз погоды не дают Эмми… Переход на камеру № 3. Переключаясь на средний план стола ведущих, Лорен спросила: — Как ты думаешь, ее когда-нибудь возьмут обратно на место ведущей? Она достаточно мила для этого. Рэндалл подавил смешок: — Только через мой труп. Шерри и Билл заканчивали передачу. «Оставайтесь с нами — после рекламной паузы мы покажем ваши любимые места летнего отдыха». — Готовься — рекламная пауза на три… два… один… стоп. — Перерыв шестьдесят секунд, — добавила Лорен. В тот момент, когда Рэндалл вымолвил слово «стоп», он увидел, как на мониторе камеры № 4 выражение лица Терри сменилось с веселого и улыбающегося на раздраженное и хмурое. «Кто-нибудь, принесите мне чашку капуччино, черт вас побери, пока меня не вырвало!» Как только один из перепуганных ассистентов продюсера побежал выполнять ее требование, Терри залезла в карман и достала коробочку с лекарствами. Рэндалл знал, что она набита всяческими стимулирующими, успокаивающими, расслабляющими и пищеварительными таблетками, которые ни один здравомыслящий человек не стал бы принимать вперемешку. Однако никто не смог бы назвать Терри здравомыслящим человеком. Никто в здравом уме не стал бы выпускать в эфир материал о члене муниципального совета, берущем взятки, когда было ясно сказано, что этого не надо делать, пока нет источника, подтверждающего эту информацию. Она утверждала, что у нее есть такой источник, и выпустила материал, чтобы позже эта ложь вскрылась, и материал признали фальшивкой. Вместо того чтобы выставить члена муниципального совета Миллера негодяем-взяточником, эта история сделала его героем, попутно облив грязью телевидение, которому никогда нельзя доверять. Это был сильный удар по репутации отдела новостей «Ракун-7», которая до этого была кристально чистой. Единственное, благодаря чему Терри осталась в штате, — это разоблачительная статья о члене муниципального совета Миллере, которую «Ракун-сити Таймз» опубликовала на следующей неделе. Как оказалось, взяточничество было каплей в океане коррупции, в котором утонул этот человек. И хотя это не реабилитировало Терри, все-таки ее положение слегка улучшилось. В конце концов, единственному человеку, который пострадал от ее действий, сейчас предъявляли дюжину обвинений. И все-таки все это было очень нехорошо. Одна из причин, почему Рэндалл любил «Канал-7», состояла в том, что персонал станции серьезно относился к чистоплотности журналистики. Может быть, они не могли уволить Терри, не опасаясь обратного удара — не говоря уж о том, что ее могли принять на работу конкуренты, — но они могли ее деморализовать. Сослать читать прогноз погоды на «Ракун-7». Кроме того, ее резюме для возможных работодателей в будущем было подпорчено. Рэндалл был почти рад, что когда он будет работать над более крупными и интересными проектами в Голливуде, Терри Моралес останется здесь и будет по-прежнему рассказывать жителям Ракун-сити о содержании пыльцы в воздухе. «Помнишь, как бывало?» Рэндалл взглянул на рекламу, которая шла сейчас на мониторе. Показывали красивую женщину, каких не бывает в природе, встающую с постели. Спальня была невероятно аккуратной и шикарной; чтобы иметь такую, нужны доходы таких размеров, о которых Рэндалл давно мечтал, но пока не мог достичь. «Какое свежее лицо ты видела в зеркале каждое утро?» Женщина стерла влагу с запотевшего зеркала, в нем отразилось великолепное лицо. — Ну да, конечно, — сказала Лорен. — Как будто кто-то выглядит так изумительно, встав утром с постели. Ох, простите, «ранним утром». На этот раз Рэндалл согласился со своей ассистенткой. Даже супермодели выглядят отвратительно, когда просыпаются. «До того, как заботы этой жизни подкосили тебя?» На экране возник тот же кадр, но женщина была старше. Да и спальня выглядела немного обветшавшей — более похоже на реальные спальни. В сущности, и женщина выглядела реальнее — «куриные лапки», морщинки, мешки под глазами. «Хочешь повернуть время вспять? Теперь, с кремом „Обновление“, ты можешь это сделать. Применяй его ежедневно для увлажнения кожи, и его уникальная Т-клеточная формула обновит уставшие и отмирающие клетки». Текст сопровождался простой картинкой, на которой крем впитывался в тело, и ярко окрашенные живые клетки заменяли мертвые. — Боже, и это все, на что они способны? Да я на своем стареньком «Маке» сделаю анимацию получше. — Лорен, заткни фонтан, — Рэндалл говорил это скорее по инерции. Снова появилось прекрасное, нереальное лицо женщины. «Возвращая тебя к жизни снова с юным, свежим лицом». — Конечно, хотя ты-то сама и так знаешь, что на самом деле ты выглядишь на свой возраст. — Лорен, фраза «Заткни фонтан» тебе непонятна? Дальше скороговоркой, напомнившей Рэндаллу альбом Элвина и Чипманка, который постоянно слушал его племянник, дикторша продолжила: «„Обновление“ — зарегистрированная торговая марка корпорации „Амбрелла“. Всегда советуйтесь со своим доктором перед его применением. Могут возникнуть побочные эффекты». Рэндалл нахмурился: — Разве они не должны перечислять эти побочные эффекты? Лорен хмыкнула: — Конечно, должны. — Нет, правда, разве на этот счет не принят закон? — Вы давно живете в Ракуне, босс? Пора бы уж знать, что «Амбрелла» следует своим правилам. Рэндалл не мог отрицать этого. «Амбрелла» практически владела всем Ракун-сити. Черт, одна из ее дочерних компаний владела частью «Канала-7». Правда, не основным пакетом акций, но достаточным, чтобы задушить на корню не одно расследование деятельности «Амбреллы» или ее дочерних компаний. Рэндалл знал это. Если хорошенько подумать, то одним из таких расследований и пыталась заняться тогда Терри Моралес. Началась последняя реклама. — Через тридцать секунд продолжаем, — сказала Лорен. Вновь сосредоточившись на шоу, Рэндалл дал сигнал камере № 3 и подумал о том дне, когда выйдет на экраны «Чешуя дракона». Глава 3 — Эй, Джереми, почему мост называют Вороньи Ворота? Джереми Ботрофф готов был убить своих родителей. Нет, это было несправедливо. Они не виноваты — черт, да они еще по-доброму обошлись с ним, разрешив вернуться домой после Сан-Хосе. На самом деле убить надо было Майка. Хотя сперва его надо найти. — Джереми? Если он будет игнорировать приставания Грэга, своего брата-подростка, это еще не значит, что тот отстанет, поэтому он решил ответить на вопрос: — В том маленьком парке с нашей стороны моста было жутко много ворон. Когда Ракун-сити разросся до этой стороны реки, им надо было как-то назвать это место. Ну, и раз здесь жило так много ворон, то его и назвали Вороньими Воротами. А когда построили мост, то решили дать ему это название. Рассказывая, Джереми понемногу сбрасывал скорость на своем изношенном стареньком «фольксвагене», подъезжая к будке, где брали плату за проезд по мосту. Спасибо родителям, они снабдили его абонементной карточкой, и ему не надо было стоять в очереди. Так что он мог побыстрее отвезти Грэга на тренировку, развернуться, рвануть к себе домой — вернее, в дом родителей — и обратно в постель. Потом он попробует подумать, как выбраться из той неразберихи, в которую превратилась его жизнь. Нет, не так. Из неразберихи, в которую Майк превратил его жизнь. Джереми надеялся, что, где бы Майк ни закончил свою жизнь, он умрет от какой-нибудь экзотической болезни. Ну, а так как он, скорее всего, слинял в какую-нибудь страну, с которой у США нет договора о выдаче, то такая возможность существовала. Кроме того, Майк никогда не обращал внимания на то, что ел. Джереми же, в свою очередь, никогда не обращал внимания на финансовую сторону того маленького дела, которое он и Майк начали два года назад в Сан-Хосе. «Не волнуйся, что компьютер полетел». «Не волнуйся, что в Силиконовой долине сокращения». «Не волнуйся, что наша клиентская база уменьшается». Примерно так говорил ему Майк. «Не волнуйся, что я украл даже ту маленькую прибыль, которая у нас была, и сбежал за границу, оставив тебя расхлебывать кашу», — этого Майк, конечно, не сказал. Мог бы и сказать, ибо Джереми все равно не волновался на этот счет, но как раз это и произошло. Разбитый, сломленный, с фотографией, напечатанной в «Бизнес Уик» («еще одна жертва экономического кризиса начала тысячелетия»), Джереми возвратился домой, в Ракун-сити. Год назад он был прямо-таки настоящей шишкой. У него были подчиненные, имелись хорошая квартира с прекрасным видом из окон и подружка по имени Шона с большими титьками, совершенно безмозглая и с ненасытным сексуальным аппетитом. Потом Майк испарился вместе с деньгами, и Джереми со скоростью звука потерял все: подчиненных, квартиру, подружку. Или, может быть, он сперва потерял Шону, а потом — квартиру. Все произошло так быстро. По крайней мере, у него хватило ума не предложить Шоне выйти за него замуж. И вот теперь Джереми стал очередной жертвой крушения бизнеса, он жил вместе с родителями и был вынужден возить своего младшего братца на тренировку в черт знает какую рань. Принимая во внимание все происшедшее, он вряд ли мог отказать родителям. В конце концов, они же позволили сыну жить в их доме, не спрашивая платы за это, есть их еду, пользоваться их выпивкой (и выпивать довольно много) и занимать место. Однако дела понемногу налаживались (по крайней мере, не становились хуже). Джереми удалось договориться о собеседовании в отделе кадров корпорации «Амбрелла». Он целый месяц пытался добиться этого собеседования — по каким-то причинам крупнейший поставщик компьютерных технологий в стране не считал человека, чья недавняя попытка пробиться в этой области закончилась банкротством и предъявлением обвинений, достойным соискателем, — но сегодня после обеда собеседование все-таки должно было состояться. Вот поэтому Джереми и хотел прихватить еще часок-другой сна после того, как отвез Грэга. Конечно, если бы он не засиделся вчера до рассвета, смотря дрянные фильмы по кабельному каналу и уничтожая мамин запас текилы, то встать пораньше и отвезти Грэга на тренировку было бы совсем нетрудно. Но, черт возьми, что еще он может поделать со своей жизнью?! — Все равно не понимаю, — сказал Грэг. — Ведь они не похожи на ворота. — Еще как похожи. Это ворота на эту сторону реки, и здесь полно ворон. — Джереми улыбнулся. — Вообще-то их хотели назвать Вороньим Раем, но муниципальный совет решил, что это будет звучать по-дурацки. — Не может быть. — Ты что, не веришь мне? — Нет. — Тогда зачем вообще спрашивать? — Потому что мне скучно. — И что дальше? — Откуда я знаю! Джереми вздохнул с облегчением, когда проехал мимо будки для оплаты и увидел надпись, указывающую, что на карточке родителей еще достаточно денег, чтобы он проехал на мост. Слова Грэга, похоже, означали конец разговора. Ну, а Джереми и не собирался его продолжать… Было еще довольно рано, и машин на мосту оказалось мало. Проехав будку, водители разгонялись до нужной им скорости, и мост снова казался пустынным. Примерно минут через двадцать множество жителей пригорода заполонит мост, а затем он вообще будет походить на пейзаж с сотнями машин. Возможно, в основном это будут спортивные мини-фургоны на легковых шасси, потому что, в конце концов, нужен хороший вездеход, чтобы добраться из своего загородного домишки до офиса в центре города. Как у тех парней. Джереми моргнул. — Какого черта? Только он успел заметить их в зеркале заднего вида, как Грэг спросил: — Что за шум? Окно Грэга было опущено — кондиционер давно уже сдох, а у Джереми не было финансовых возможностей починить его, — поэтому он высунул голову наружу и посмотрел наверх. — Там черный вертолет! Спорим, он из региона 51! — Регион 51 — это Нью-Мексико, придурок! — Вот скажу маме, что ты обзываешься. Джереми снова посмотрел в зеркало заднего вида — больше дюжины черных спортивных мини-фургонов пересекали мост на скорости по меньшей мере семьдесят километров в час. — Я уже взрослый, Грэг, и нечего меня учить. «Фольксвагену» приходилось изо всех сил напрягаться, чтобы держать скорость, так что черные фургоны легко обогнали его. Когда они проезжали мимо, Джереми заметил, что стекла у них густо затонированы. Что, как он знал, было запрещено законом. Удивительно, фургоны шли бампер к бамперу, но при этом двигались довольно быстро. Как будто за рулем у них сидели какие-то долбаные роботы. Джереми украдкой взглянул на черный вертолет, по поводу которого все еще ахал и охал Грэг. Он летел в тесной связке с фургонами. Что, черт возьми, происходило? Мимо пролетел последний, по подсчету Джереми, пятнадцатый, фургон, и тогда он заметил номерную табличку. Вместо обычного набора букв и цифр на ней был престижный регистрационный знак: «UC 15». Джереми заметил также, что рамка номерного знака была украшена стилизованным логотипом корпорации «Амбрелла». Переехав мост и оказавшись на стороне Ракун-сити, все мини-фургоны продолжили свой путь к центру города, двигаясь такой же аккуратной колонной. Продолжая ехать по мосту, Джереми Боттрофф почувствовал, что еще нетерпеливее ожидает сегодняшнего собеседования. Глава 4 — Ты что, твою мать, не можешь обойтись без этого? — спросил Майк Фридбергер своего партнера. — Без чего? — поинтересовался Петерсон очень уж невинным тоном, продолжая вести свой спортивный фургон по улицам Ракун-сити. — Без щелканья резинкой, твою мать. Я, твою мать, терпеть не могу, когда ты, твою мать, щелкаешь своей чертовой резинкой. — Круто, — сказал Петерсон. — Может, если бы ты не ругался так много, я бы и не щелкал. — Твою мать, перестань хоть ненадолго. — Ты что, помрешь, если не будешь все время говорить «твою мать»? — Какая, твою мать, разница? Что в этом плохого, твою мать? Петерсон улыбнулся своей улыбочкой добродушного идиота, которая всегда вызывала у Майка желание ударить его по лицу. — Ничего, как и в моем щелканье. — Да, но разница, твою мать, в том, что когда ты щелкаешь этой долбаной резинкой, то от этого звука, твою мать, я готов на стену лезть. — А от того, что ты используешь «твою мать» в качестве знака препинания, я лезу на стену, но ты слышал от меня хоть одну жалобу? — А то нет! — Приехали. — Что? — Майк повернулся и взглянул на систему глобального позиционирования на щитке управления. Экран показывал карту местности со спутника корпорации «Амбрелла» на орбите. Сигнал с крошечного устройства, расположенного на днище машины, посылался на спутник, при этом компьютер спутника красной мерцающей точкой на карте показывал, где находится их машина. Такой же передатчик с пункта их назначения передавал сигнал на спутник, и он отображался большой синей точкой. Все это оборудование для передачи и приема стоило более миллиона долларов, и все это только для той работы, которую Майк, твою мать, сам мог легко сделать. Он и сам мог спокойно определить, где находится, высунувшись из затемненного окна и посмотрев на огромный дом, принадлежавший доктору Чарльзу Эшфорду, куда, собственно, Петерсон и направлялся. Дисплей компьютера был достаточно любезен, чтобы сообщить, что Эшфорд был служащим шестого уровня Научного отдела и что он подлежал эвакуации в первую очередь. Все это было известно Майку и так, именно это и стало причиной того, что они мчались через весь город на этой крутой тачке в такую чертову рань. Но «Амбрелла» была счастлива только тогда, когда выбрасывала деньги на все это дорогущее дерьмо. Эти большие корпорации всегда так себя ведут. Однако, пока собственный счет Майка пополнялся, они могли бросаться деньгами, как хотели. Вот если бы ему еще дали другого партнера, не такого ханжу, и чтобы он не щелкал своей долбаной резинкой все время. Петерсон въехал на подъездную дорогу, аккуратно поставив мини-фургон ровно посередине. Какие бы у него ни были недостатки, Петерсон был отменным водителем. Полезное качество. — Кто этот парень? — спросил Петерсон, выбираясь из машины. — Один из самой верхушки научного отдела. — И что это значит? — А то, что он куда умнее, чем любой из нас, получает куда больше денег, и если мы оставим его здесь, он нашлет на нас какую-нибудь экзотическую болезнь из тех, что создал у себя в лаборатории. Петерсон хмыкнул: — Понятно. — Нет, серьезно, знаешь тот крем от морщин, который они все время рекламируют? С такой крутой телкой? — Да, видел. Только не с телкой, а с девушкой. — А ты что за блюститель чистоты языка, твою мать? Мне нельзя говорить «твою мать», нельзя говорить «телка». И как же мне изъясняться? Петерсон специально щелкнул резинкой погромче. — Да говори ты, что хочешь. Они подошли к дому; Майк позвонил в звонок. — Премного благодарен, придурок. — Но, во всяком случае, этот парень много сделал для разработки того крема от морщин. Он улыбнулся. — Ах, да, а ты знаешь компьютер в «Улье»? — Что, ту девчонку-инвалида? Майк кивнул: — Это его дочка. — Правда? — Да. Кошмар, по-моему. Я имею в виду, что приходится разговаривать с этим долбаным ребенком всякий раз, когда пользуешься своим долбаным компьютером. — Его дочь мы тоже забираем? Подняв глаза к небу, Майк спросил: — Да ты когда-нибудь слушаешь на совещаниях? Он не завидовал своему брату Бобу с напарником, которым досталось это задание. Забирать маленького ребенка с продленки всегда мерзко. Учителя начинают возмущаться, а дети вечно такие тупицы, просто черт знает что. А вообще, Бобу так и надо. Его партнер не щелкает резинкой в машине. Хоуи Стейн был хорошим малым. Лучше, чем заслуживал его долбаный брат, так считал Майк. Наконец входная дверь отворилась. Поначалу Майку показалось, что она открылась автоматически, потому что за ней никого не было. Потом он опустил глаза и увидел, что этот чертов доктор Чарльз Эшфорд был инвалидом. Он сидел в инвалидном кресле. Твою мать, тратят миллионы долларов на оборудование в машине, проводят предварительное совещание у майора Кейна — и никто и словом не обмолвится, что этот парень инвалид! Сделав приятное лицо, Майк посмотрел вниз на Эшфорда и сказал: — Прошу прощения, сэр. Произошло недоразумение. Глаза Эшфорда расширились: — Что? — Вам придется поехать с нами, — добавил Петерсон. — Да что случилось? — Эшфорд, казалось, был в отчаянии. — Сэр, прошу вас, — Майк сказал это в основном потому, что он не имел ни малейшего представления, что там произошло, и уж тем более как. Он просто поехал туда, куда приказал ему майор Кейн. Майк посмотрел на Петерсона и кивнул в сторону ученого. Петерсон, как ни странно, понял намек, подошел и начал вывозить Эшфорда из двери. Единственное преимущество того, что этот парень был инвалидом, состояло в том, что им не придется долго с ним спорить, они просто вывезут это идиотское кресло, да и делу конец. Берясь за ручки кресла, Петерсон повторил: — Вам придется поехать с нами, сэр. — Но моя дочь уже ушла в школу. Майк постарался, чтобы его голос прозвучал как можно более успокаивающе: — Об этом уже позаботились, сэр. Петерсон повез Эшфорда к машине. Майк думал, насколько искалечен этот инвалид и смогут ли они засунуть его тощую задницу в машину. Может, Бобу и впрямь досталось задание полегче? Петерсон вез Эшфорда по дорожке к машине и щелкал резинкой. Эшфорд поморщился: — Вам обязательно это делать? Это крайне раздражает. Майк вдруг почувствовал, что этот Эшфорд ему нравится. Глава 5 Энджела Эшфорд ненавидела продленку почти так же, как ненавидела, когда ее называли Энджи. К несчастью, ей приходилось мириться и с тем, и с другим. Все называли ее Энджи, как какую-то глупую малявку, но она не была такой. Она была большой и умной девочкой. И она терпеть не могла продленку. Продленка ее раздражала в основном потому, что там был Бобби Бернштейн. Энджела ненавидела Бобби Бернштейна. Он со своими тупыми дружками вечно дергал ее за волосы, обзывался и называл ее отца калекой. Энджела это ненавидела. Особенно, когда отца называли калекой. Он не виноват, что родился инвалидом. Или в том, что она сама была такой раньше. Отец пытался помочь ей. Она все еще помнила разговор отца с теми людьми из компании, в которой он работал. Он не предназначался для ушей Энджелы, но она как раз проходила из своей комнаты в ванную и услышала огорченный голос отца. Энджела не любила, когда отец огорчался. Ей не удалось услышать весь разговор, потому что она была наверху, а отец внизу, в своем кабинете, но то, что она услышала, напугало ее. «Вы извратили мои исследования, — сказал отец. — Т-клетка может искоренить болезни по всему миру!» Энджела не знала, что значит «извратили», но поняла, что это плохо. «Тогда кто будет выписывать вам чеки, доктор?» — спросил один из этих людей. Той ночью она слышала, как отец плакал в своей комнате. Но папа все равно помог девочке. Он вылечил ее. В этом году продленку у Энджелы вел идиот по имени мистер Странк. Он носил накладку из искусственных волос на макушке и утверждал, что они его собственные, и у него были большие усы, местами — седые, местами — черные. Все в группе звали его «мистер Сранк», но это потому, что другие дети тоже были идиоты. Энджела очень не любила мистера Странка, потому что он никогда не останавливал Бобби Бернштейна и других мальчишек, когда они дергали ее за волосы, но считала, что называть его «мистер Сранк» все-таки нехорошо. Мистер Странк зачитывал утренние объявления. Энджела пыталась слушать его, но Дана Херли шепталась с Натали Уитакер прямо за ее спиной, поэтому она не поняла ни слова. В прошлом году продленку вела мисс Модзелевски. Мисс Модзелевски рассадила их в алфавитном порядке по фамилиям, так что Энджела сидела в первом ряду, за Карлом Амальфитано, перед Тиной Бейкер и рядом с Анной-Мари Черневски. Карл и Тина всегда сидели тихо, и Анна-Мари хорошо относилась к Энджеле. Бобби Бернштейн сидел в конце ряда, далеко от Энджелы. Входная дверь внезапно распахнулась. Энджела вздрогнула. Это явно испугало и мистера Странка, потому что он уронил блокнот, из которого зачитывал объявления. Блокнот ударился об пол с таким стуком, что девочка снова вздрогнула. Она схватила свою коробку для завтраков с Человеком-пауком на крышке. Папа подарил ей эту коробку, когда вылечил ее. Энджела любила Человека-паука, потому что он всегда побеждал в конце, даже если и не должен был победить. Когда папа отдавал Энджеле эту коробку, он сказал, что дарит ее потому, что она — его маленький герой. Однако там лежали не завтраки для Энджелы. Она была гораздо важнее. Каждое утро, провожая дочку в школу, отец говорил ей всегда одно и то же: «Смотри не потеряй эту коробку, дорогая». Она всегда отвечала одинаково: «Никогда, папа». И всегда следила за ней. Поэтому, когда в класс вошли двое мужчин в серых костюмах, девочка сразу вцепилась в коробку. — Извините, сэр, — сказал один из мужчин в серых костюмах. — Боюсь, я должен забрать из школы мисс Энджелу Эшфорд. — Ты что-то натворила, Энджи? — спросил Бобби Бернштейн, и слово «натворила» прозвучало как ругательство. Некоторые из детей засмеялись. Энджела просто ненавидела Бобби Бернштейна. Она страшно испугалась, что дома что-то случилось. Эти мужчины в серых костюмах были похожи на тех, других. На тех, которые работали в той же компании, что и папа. Энджеле они очень не понравились. — Что происходит? — спросил мистер Странк. Он нагнулся, чтобы поднять блокнот. — Нас послал начальник отца Энджи. Нам сказали, что мы должны забрать ее из школы. — Что-то случилось с папой? — спросила Энджела. Один из мужчин в сером костюме взглянул на Энджелу, затем протянул ей руку. — Пожалуйста, Энджи, ты должна пойти с нами. Энджеле не нравилось, когда ее называли Энджи, особенно взрослые. — С папой все в порядке? Она не собиралась вставать из-за парты, пока этот человек не ответит на ее вопрос. Бобби Бернштейн передразнил дурацким тоненьким голоском: «С папой все в порядке?» Его тупицы-дружки засмеялись. — С твоим папой все хорошо, Энджи, но ты должна пойти с нами сейчас же. Она встала, крепко держа коробку с Человеком-пауком. Другой человек в сером костюме сказал: — Тебе не понадобится завтрак, Энджи. — Я не пойду без своей коробки. — Ладно, как хочешь, — сказал первый. — Тогда пошли. Мистер Странк выступил вперед. — Послушайте, я не могу позволить каким-то незнакомцам входить в классную комнату и уводить мою ученицу. Второй человек залез во внутренний карман своего серого пиджака, вытащил оттуда листок бумаги и протянул его мистеру Странку. Мистер Странк прочитал. Его седые усы медленно опустились. — Хорошо, все в порядке, — сказал учитель, возвращая листок бумаги второму человеку в сером костюме. Первый все еще стоял около Энджелы, протянув к ней руку. — Давай, Энджи, нам надо идти. «Да, Энджи, нам пора идти», — передразнил Бобби Бернштейн, и его дружки снова захихикали. — Чтоб ты сдох, — тихо пробормотала Энджела. Ее никто не услышал, кроме Даны, которая улыбнулась ей. Дана тоже не любила Бобби Бернштейна. Прижимая к груди коробку для завтраков с Человеком-пауком и направляясь за людьми в серых костюмах, Энджела спросила: — Куда мы идем? — Увидишь, Энджи. Энджела подумала, что это не ответ. Они вышли через переднюю дверь школы, которая обычно запиралась, когда начиналась продленка. Но если эти люди из той компании, где работает папа, то они не в первый раз делают то, что нельзя делать. На самом деле, они не должны были забирать ее из школы таким образом. Но они заставили мистера Странка отпустить ее. Девочка еще крепче прижала к груди коробку для завтраков. На улице перед школой была припаркована большая черная машина Она стояла прямо под красным знаком, где было написано: «СТОЯНКА ЗАПРЕЩЕНА». На машине не было пропуска. Энджела поняла, что происходит что-то плохое. Неужели папа заболел? Или она больна? Или они узнали что-то плохое о папе? Или все гораздо хуже? Второй мужчина в сером костюме открыл дверцу машины. Машина была такая большая, что Энджеле пришлось забираться в нее, как по стремянке. Она чуть не уронила коробку для завтраков. Энджела села на заднее сиденье, а оба мужчины устроились на двух передних. — Ну что, станцуем буги? — сказал тот, что сидел на кресле пассажира. — Почему ты всегда это говоришь? — Что говорю? — «Станцуем буги». Это глупо. — Ты заведешь наконец эту гребаную машину? — Придержи язык! В машине ребенок. — Отлично, в таком случае, ты заведешь наконец эту дурацкую машину? Ч-черт. Большой черный автомобиль выехал на Хадсон-авеню, проехал мимо улицы Робинсона по направлению к Главной улице. Название этой улицы было правильным: она действительно была главной улицей Ракун-сити. На самом деле, в городе имелось много больших улиц, но папа объяснял, что в старые времена Главная была единственной магистралью в городе. Теперь появились и другие большие улицы, такие, как бульвар Шейдденд и Джонсон-авеню и Мебиус-роуд, но Главная улица оставалась одной из центральных. Мужчина в сером костюме, сидевший за рулем, продолжал говорить, в то время как они ехали по Хадсон-авеню. — А ты хоть когда-нибудь в своей жизни танцевал буги? — Мы все еще разговариваем? — Ну, так как? Танцевал? — Господи, Хоуи, это такое выражение. Ты что, никогда в жизни не употреблял ничего подобного? — Употреблял, конечно, но я предпочитаю, чтоб выражения были как-то связаны с реальностью. — Оно и связано с реальностью. Буги — это такой танец. Танец — это такие движения. Мы должны двигаться. Другими словами — «нам пора двигаться». — Тогда почему не сказать просто: «Нам пора двигаться»? — «Станцуем буги» короче. — А, понял — ты действительный член Общества экономии слов. Заплатил взносы за этот месяц? — Знаешь, когда моя жена становится такой, я могу предположить, что у нее критические дни. А как насчет тебя? Водитель подъехал к большому красному стоп-сигналу на углу Хадсон и Главной, но не затормозил. — Я просто не понимаю, какое отношение «Станцуем буги» имеет к тому, чем мы занимались, особенно если ты не танцуешь буги? Энджела выглянула из окна справа. Она увидела большой грузовик, который ехал по Главной улице. Он ехал по Главной улице на очень большой скорости. Человек, который вел машину, все еще рассуждал о танцах. Он не остановился. Возможно, не посчитал это нужным. В конце концов, он ведь не счел нужным подчиняться правилу, которое требовало, чтобы Энджела весь день была в школе. Ему не надо было соблюдать правило, требующее, чтобы дверь школы была заперта, когда учебный день уже начался. Ему не надо было подчиняться запрету парковаться перед школой. Так что он, наверное, решил, что и останавливаться здесь ему не надо. Но и грузовик не собирался тормозить. Человек в сером костюме — тоже. Пока не заметил грузовик. — О, Господи! После этого все произошло очень быстро. Энджела не видела ничего, кроме спинки сиденья прямо перед собой. Зато она слышала множество звуков. Девочка услышала визг тормозов. Потом она услышала звук, как будто молотком стучат по стене. Потом — звук рвущейся бумаги. Потом — резкие, пронзительные крики. Ей казалось, будто она съезжала с американских горок. Ее бросало по всей большой черной машине. Но что бы ни происходило, Энджела крепко прижимала к себе коробку для завтраков с Человеком-пауком. И когда девочка услышала скребущий звук, как будто ногтями царапали по стеклу, только гораздо, гораздо громче, то она подумала, что вряд ли увидится еще когда-нибудь с папой. Глава 6 Ллойда Джефферсона («Л. Джея») Уэйна арестовывали столько раз, что в общем-то он мог сам надевать себе наручники. Это было почти еженедельным ритуалом. Его задерживали либо за то, что он вляпался в какую-то историю, либо за то, что кто-нибудь другой вляпался в историю, а полиции Ракун-сити надо было выполнить план по задержаниям, вот они и лезли из кожи вон, чтобы пришить Л. Джею какое-нибудь обвинение, за которое можно завести на него дело. Л. Джей, не будь дураком, обычно не сопротивлялся. И все шло нормально. Он знал, что все его нарушения тянут на краткосрочные отсидки. Так ему больше нравилось. Да, копы хватали его постоянно, но длительных сроков у него не было. Черт, только однажды он загремел в кутузку, да и то всего на шесть месяцев. Его задерживали за баловство с травкой, за несколько мелких нарушений — и его черная задница вскоре снова была дома. В карманах у него всегда водилась кое-какая мелочишка, у него была крыша над головой, и он был сам себе хозяин. Черт, он знал, что за времена сейчас. Он продавал наркотики белым, дела у которых шли не так хорошо, как у Л. Джея, — они теряли работу и все такое, покупали на свое выходное пособие героин, потому что жизнь была такой дерьмовой. Но сегодня, сегодня был не такой день, когда можно париться в клетке у полицейских, ну уж нет. Сегодня наклевывалось нечто серьезное, и Л. Джей меньше всего хотел быть в этом месте. Весь день происходило нечто странное. Люди бродили вокруг, как будто в идиотском фильме о монстрах-пришельцах, которые, не говоря ни слова, только кусают других людей. Сначала Л. Джей подумал, что это какие-то сумасшедшие, но потом увидел Дуэйна. Дуэйн был панком и считал себя самым крутым Нигером в квартале, потому что сидел в тюрьме для несовершеннолетних преступников. По крайней мере, он так говорил. Л. Джей никогда не покупался на эту чушь, но он не мешал Дуэйну болтать, покуда он платил за товар наличными. Сегодня, однако, Дуэйн подковылял к Л. Джею во время игры в три листика. В кармане у Л. Джея было пустовато, и был конец месяца, а это значило, что «Джуниор банк» будет болтаться вокруг и проверять, все ли расплатились за поставки этого месяца. Л. Джей задолжал банку два куска, потому что «Кольты» проиграли этим проклятым «Святым», и он решил поиметь немножко денег с туристов. Он установил картонную коробку на углу Хилл и Полк-авеню, вынул свою счастливую колоду карт, которую стянул с газетного лотка на автобусной остановке, вытянул три карты и начал тасовать колоду. И что же вышло? Л. Джей только успел наколоть на бешеные бабки двух белых лохов, включая одного придурка, который хвастался, что знает «все эти штучки-дрючки», и тут подошел Дуэйн, весь такой тихий, укусил Гомера и его жену и сбил картонную коробку, которую Л. Джей использовал для своей игры. Что поразило Л. Джея больше всего, так это глаза Дуэйна. Стаза у того были мертвые. И он был жутко бледный — кожа скорее серая, чем коричневая. Потом Дуэйн поплелся дальше, а белые с воплями разбежались — вместе со своими деньгами — и Л. Джей остался один среди всего этого бардака. Л. Джей увидел такое еще не раз в течение часа, пока не оказалось, что один из лопухов, привлеченных к игре, был копом. Самое обидное, что Л. Джей собирался на нем закончить игру. Ему все еще не хватало денег, чтобы расплатиться, но банк мог поцеловать Л. Джея в черную задницу — или любое другое место на выбор, — но единственное место, где он хотел бы сейчас оказаться, — это в своей каморке, со своими «Узи», сделанными на заказ, и с крепким замком на двери. Вместо этого белый детектив задержал его за мелкое нарушение, когда по всему городу бродили зомби и еще черт знает кто. Какой бы сумасшедшей ни казалась атмосфера на улицах, это было ничто по сравнению с тем, что творилось в полицейском управлении. Двоюродный брат Л. Джея рассказывал о том, какой дурдом бывает в полицейских участках в Нью-Йорке, но в Ракун-сити такого еще не случалось. До сегодняшнего дня. Копы носились по всему зданию, орали друг на друга, кричали в телефонную трубку. Л. Джей не мог разобрать ни слова во всем этом крике — это была просто плотная стена шума. — Брось, — сказал Л. Джей детективу, который втащил его в участок. — Думаешь, сейчас кому-то здесь есть дело до моей тощей черной задницы? Оглянись! Детектив в ответ сказал то же самое, что он повторял с того самого момента, когда закончил зачитывать Л. Джею его права там, на Полк-авеню: — Заткнись. Когда они добрались до стола сержанта Куинна, детектив сказал: — Задержи его по статье три-четырнадцать. — Вы все, должно быть, не в своем уме! Посмотрите на меня — я бизнесмен! Л. Джей огляделся. Он увидел двоих в форме — молодого белого полицейского по имени Духэмел и его партнера, здорового чернокожего по имени Купер — они втаскивали внутрь детину, который казался белее снега. У него были такие же мертвые глаза, как и у Дуэйна. — О, гляньте-ка, да это же мерзавец Герман Манстер. Похоже, у тебя проблемы, парень. Духэмелу и Куперу пришлось потрудиться, чтобы смирить старину Германа. Духэмел крикнул сержанту: — Помогите, скорее! Этот парень безумный! Куинн обошел стол с другой стороны и повел Л. Джея к скамье для задержанных. — Боже! Л. Джей обернулся — это был Купер, он держался за руку, и лицо его было искажено гримасой невыносимой боли. — Он укусил меня! — кричал Купер. — Этот сукин сын укусил меня! Духэмел, как типичный белый придурочный полисмен, начал избивать Германа своей дубинкой. Эти чертовы полицейские всегда хватались за свои чертовы дубинки, когда что-то шло не так, как им хотелось. Куинн приковал Л. Джея наручниками к скамье, а затем бросился на помощь Духэмелу и Куперу. На Германа обрушился град ударов, но это не помогло. Он просто продолжал стоять на месте. Л. Джею все это крайне не нравилось. — Эй! Ты не можешь оставить меня здесь просто так, Куинн! Дай мне хотя бы какое-нибудь оружие! Куинн не ответил и вытащил свою дубинку, чтобы тоже поупражняться на Гурмане. В участке была всего одна женщина, одетая как проститутка. Может, она и на самом деле ею была. Уж если они сцапали задницу Л. Джея, то наверняка замели и проституток на улице Харбор. В конце месяца не только банк хотел подчистить все хвосты. Копам тоже надо было отчитываться — всякие там квоты и все такое, вот они и хватают честных деловых людей, вроде Л. Джея, и порядочных проституток, вроде… Черт, Л. Джей знал ее. Он не видел лица, так как ее голова была опущена, практически утонув в ее титьках. Да уж, места там было полно. По этому признаку Л. Джей и узнал ее. — Рашонда? Черт побери, это ты, девочка? Но Рашонда и ухом не повела. Как будто спала или еще что-то. Свободной рукой Л. Джей толкнул ее в бок. По крайней мере, хоть какая-то компания. — Только не говори, что ты меня не помнишь. Проститутка подняла голову. И тут Л. Джей заметил, что ее плечо кровоточило. Будто кто-то ее укусил. И глаза у женщины были такими же мертвыми, как у Дуэйна и Германа, и всех тех мерзких зомби, которых он сегодня видел повсюду. — Черт возьми, девочка, кто это тебя? Вдруг ее рот раскрылся гораздо шире, чем это возможно. Зубы у Рашонды были совершенно черные, и она попыталась укусить Л. Джея. — Сука! Глава 7 Они сказали Джилл Валентайн, что она сумасшедшая. Они сказали ей, что она собирает слухи. Что выданное ею за правду на самом деле существовало только в мире видеоигр и в фильмах жанра «экшн», а не в реальной жизни. Что ей все привиделось, что она ошибалась, что она переигрывала, заходила слишком далеко. Потом они сказали Джилл, что она временно отстранена. И все это за ее доклад о том, что она видела своими глазами и застрелила из своего собственного оружия — вернее из оружия отдела. Его, кстати, у нее отобрали вместе со значком, когда ее отстранили. Оказалось, то, что за время своей офицерской службы Джилл получала самые высокие награды, ничего не значит. Помочь спасти жизнь майора, когда она была еще рядовым, ничего не значило, равно как и назначение в элитный Особый отряд тактики и спасения. А должно бы. Ее слово должно бы кое-что значить, особенно если помнить, как высок уровень ООТИС. Те существа, которых она видела в лесах Арклей Маунтинз, были реальными. Они действительно убивали людей. И она на самом деле едва спаслась сама. Но они еще и были связаны с корпорацией «Амбрелла». Одно Джилл Валентайн твердо усвоила за время работы в управлении полиции Ракун-сити: с корпорацией не шутят. Они владели городом — черт возьми, да они владели половиной страны! И не надо лезть туда, куда они не хотят. Так что вместо того, чтобы обратить внимание на слова офицера, имеющего самые высокие награды, и сделать хоть что-нибудь для защиты населения от этих живых мертвецов, отбросов фильмов про монстров, полиция Ракун-сити решила счесть доклад своего заслуженного офицера бредом сумасшедшего и отстранила Джилл от службы за представление лживых сведений, хотя они были правдой на все сто процентов. И вот теперь в Ракун-сити началось настоящее светопреставление. Как Джилл и предупреждала. Она надела голубой топик и шорты — в этот осенний день температура доходила до девяноста — и, после минутного размышления, высокие ботинки. На первый взгляд Джилл казалась обычной девушкой лет двадцати с небольшим. На самом же деле она обладала свободой движений для рук и ног, а в этих ботинках и хорошо направленным ударом, которым она могла сбить кого угодно. А как направлять удар, Джилл Валентайн знала прекрасно. Следующей остановкой была ее комната для отдыха. Войдя, она сразу схватила пульт от телевизора. Было любопытно узнать, что говорят в новостях по поводу тех монстров, которых она видела в лесу и которые теперь бродят по улицам города. Особенно интересно было, сделает ли заявление «Амбрелла». Экран засветился, на нем появилось счастливое, но слегка озабоченное личико Шерри Мэнсфилд. «…по-прежнему нет никаких версий того, почему волна необъяснимых убийств буквально захлестнула город. Мужья убивают жен, дети — родителей, совершенно незнакомые люди набрасываются друг на друга. Это смертоносное, преступное безумие, которому не видно конца». Никакого объяснения. Так она и думала. Интересно, это «Амбрелла» все скрывает? Девушка осмотрелась. На одной стене комнаты висели полки с наградами. В основном за меткую стрельбу, плюс пара за игру в бильярд. Потом ее взгляд перешел на стол для пула, с ее любимым кием, лежащим по диагонали на зеленом фетре, на девять бильярдных шаров рядом. Она немного погоняла шары сегодня утром, тщетно пытаясь успокоиться. Над столом для пула висел неоновый знак «Будвайзера». Это был подарок от Имонна Максорли, владельца бара, где Джилл провела немалую часть своей быстро пролетевшей юности, приманивая мужчин, которые думали, что эта хорошенькая брюнетка-подросток будет легкой добычей. Когда ее приняли в академию, она сказала Имонну, что игра в пул — это не то занятие, которому она теперь будет уделять время, поэтому она не собирается больше приходить в бар Максорли. И он подарил ей это. Принимая во внимание то количество денег, которое Джилл помогла заработать владельцу бара (слава о девчонке-подростке, которая никогда не проигрывала, разнеслась быстро, и каждый игрок в городе хотел стать тем единственным, кто ее обыграет), это было, как сказал Максорли, самое меньшее, что он мог сделать. Две длинные стены комнаты были увешаны мишенями. Каждая была изрешечена пулями. Джилл намеревалась все тут поменять. Но теперь, похоже, в этом не было смысла. Капитан Хендерсон забрал ее значок и оружие, выданное отделом, но это не значило, что Джилл не в силах защитить себя. Она подошла к настенному шкафу с наградами и вытащила наплечную кобуру и свой надежный автоматический пистолет. Это было то самое оружие, из которого она убила одного из монстров в лесу, когда в ее официально выданном оружии кончились патроны. Девушка тогда поняла, что единственный способ остановить этих монстров — выстрелить в голову. К счастью, Джилл всегда стреляла метко. Засунув пистолет в кобуру, она взяла пульт и выключила телевизор. Лицо Шерри Мэнсфилд исчезло. Она вышла на улицу, где царил полный хаос. У нее был шикарный дом, который она унаследовала от дядюшки. Комната для отдыха находилась в цокольном этаже с отдельным выходом на улицу. Выйдя и заперев дверь, она увидела на тротуаре, прямо у ее крыльца, женщину, которая кусала за руку мужчину. Мужчина кричал. Выхватив пистолет из кобуры, она выстрелила женщине в голову. Та упала. Мужчина, продолжая кричать, взглянул на Джилл и бросился бежать. Она хотела пристрелить и его, но он бежал слишком быстро, а она не хотела тратить пулю, если он не инфицирован. Женщина укусила его за рукав рубашки, так что была вероятность, что инфекция не попала. Конечно, очень скоро кто-нибудь другой мог снова укусить его. Идя по улице к своему «порше» — как и особняк, это был подарок от покойного дядюшки, — она увидела Ноэля, который сидел на своем обычном месте — в нише между соседним особняком и винным погребком на углу. Обычно Джилл бросала четвертак в шляпу, лежащую перед Ноэлем, который сидел, поджав ноги. Однако сегодня шляпы не было, и Ноэль, казалось, спал. — Ноэль? Бездомный поднял голову. Его глаза, обычно голубые, теперь были молочно-белыми. На левой щеке была отметина от укуса. Без всяких колебаний Джилл выстрелила ему в голову. — Ты, сука, ты зачем это сделала? Джилл обернулась и увидела парнишку-панка в шерстяной шапке, хотя на улице было девяносто. Плаза у него были нормальные, и он разговаривал, так что он не был заражен. Пока что. — Он был уже мертв, — ответила Джилл. — Я просто закончила это дело. — Сука, да ты спятила! — Именно это мне и говорят. Она достала из кармана ключи, отключила сигнализацию и отперла дверцы своего ярко-красного «порше». Сев в машину, он включила зажигание и взглянула в зеркало заднего вида. Парнишка в шерстяной шапке обшаривал карманы Ноэля в поисках мелочи. «Грабитель мертвых назвал меня сумасшедшей, — пробормотала она, выезжая на дорогу. — Если так пойдет дальше, я начну разговаривать сама с собой». Ракун-сити разваливался. Она видела то сцены полного хаоса, то пустынные, безлюдные улицы, как в городе призраков. Тут придорожное кафе, захваченное живыми мертвецами-официантами, пытающимися съесть своего хозяина; там зомби, пробирающийся по автобусу, врезавшемуся в фасад магазина. Еще дальше стая живых мертвецов бродила по вестибюлю офисного здания. Джилл приняла решение. Она вышла из дома, намереваясь поехать в полицейский участок, чтобы по возможности помочь там. Но этому городу уже ничем не поможешь. Они назвали ее сумасшедшей. Они не обратили внимания на ее заслуги. Они сказали ей, что она больше не может работать. Ну и черт с ними. Если они не хотят, чтобы Джилл была на службе и защищала этот город, то она отсюда уедет. Однако девушка все равно свернула к парковке около штаб-квартиры полицейского управления. Ей надо было кое-что забрать. Помещение участка представляло собой район бедствия. Столы перевернуты. Задержанные и полисмены одинаково напуганы. Зомби повсюду, одни — в наручниках, другие — в униформе. Она увидела Духэмела и Купера, набрасывающихся на Борка и Абромовица. Какой-то старый пьяница атаковал Фитцуолласа. Сержант Куинн был пока жив, но как раз отбивался от толстяка, который пытался вцепиться в него. Покачав головой, Джилл вынула оружие. Через десять наполненных грохотом секунд все живые мертвецы в комнате валялись на полу с пулями в черепе. Куинн посмотрел на труп толстяка, затем поднял глаза на Джилл. — Рад видеть вас снова на службе, Валентайн. Джилл хмыкнула и направилась к своему столу, одному из немногих, которые остались нетронутыми и неперевернутыми. — Что это вы тут делаете?! Вздохнув, Джилл проигнорировала капитана Хендерсона, который выскочил из офиса. — Валентайн! Вы же отстранены! «Как будто это имеет значение», — вздохнула Джилл. Она открыла ящик стола и вытащила свой запасной автоматический пистолет, набедренный ремень и побольше зажимов. — Я говорила вам, — сказала она, — стреляйте в голову. — Почему вы вообще здесь, Валентайн? Хороший вопрос. Как будто в душе она не осталась копом. Впрочем, может быть, и нет — по крайней мере, не в этом городе, где всем правит межнациональная корпорация, которая ни в грош не ставит человеческую жизнь. И не в управлении полиции, где капитаны не защищают своих людей и позволяют отстранять их от работы без всяких на то причин, только для того, чтобы прикрыть задницу корпорации. — Очищаю стол. — Джилл надела набедренный ремень, затем прикрепила к нему кобуру со вторым пистолетом. Патроны она высыпала в карманы шортов. Не удостоив Хендерсона взглядом, которого он, честно говоря, и не заслуживал, Джилл направилась к выходу, на этот раз мимо стола сержанта. Куинн всегда хорошо к ней относился. — Ты в порядке? — спросила она. Куинн хмыкнул: — Я собирался спросить тебя о том же. Я уже думаю, что мне надо было согласиться выйти пораньше на пенсию, как просила Шейла. Сейчас Флорида кажется мне действительно райским местом. — Хочешь совет? Иди домой, забирай Шейлу и мотайте из города как можно скорей. Покачав головой, Куинн сказал: — Не могу. Моя смена еще не закончилась. Джилл вздохнула в третий раз. Куинн служил уже почти тридцать лет. Его отец и дядя были полицейскими, дед — тоже. Он всегда был чересчур уж предан работе. Но она не могла винить его за эту преданность. Что касается Джилл, она не считала себя обязанной хранить верность полицейскому управлению Ракун-сити. — В таком случае, сержант, стреляйте в голову. Их только так можно остановить. Куинн кивнул: — Удачи вам, Валентайн. — И вам тоже, сержант. Проходя мимо стола Куинна, она заметила зомби-проститутку, которая пыталась укусить странно одетого задержанного, прикованного наручниками к скамье. — Отвали от меня! — кричал задержанный. — Рашонда, прекрати! Помогите! Джилл выстрелила Рашонде в голову. Та упала на скамью. Затем она повернулась к задержанному. — Черт, меня-то за что? Она нажала на курок. Наручники и часть скамьи, к которой они крепились, разлетелись на кусочки. Поняв, что он свободен, странно одетый задержанный отскочил подальше от скамейки. — Мерзкая тварь, она пыталась сожрать меня! — Затем он посмотрел на Джилл. — Черт, что здесь вообще происходит? — У тебя есть пушка? — спросила она. — Если бы. — Тебе лучше найти что-нибудь. Затем она повернулась и посмотрела на Куинна, Хендерсона и остальных копов, которые были еще живы: — Мы покидаем город — и советуем вам сделать то же самое. Не говоря больше ни слова, Джилл повернулась и направилась к выходу. Пробираясь к двери, она услышала отчаянный голос из динамика в диспетчерской. Джилл была почти уверена, что это Уимз. «Подкрепление, нам нужно подкрепление! Немедленно пошлите подкрепление на Роуз-стрит и Главную улицу. Скорее. На нас напали. Офицеры погибли. Помогите нам, черт возьми! Нам нужно подкрепление. Диспетчерская! Пожалуйста!» Хотя вопли Уимза становились все отчаяннее, Джилл уже не слышала их, направляясь к своей машине. У них был шанс остановить все это, и они его потеряли. Они сказали Джилл Валентайн, что она сошла с ума. Теперь за это расплачивался весь город. Глава 8 Это был самый плохой отпуск в жизни Карлоса Оливеры. Он начал свою службу в Военно-Воздушных Силах США сразу после окончания средней школы, затем оставил ее, когда корпорация «Амбрелла» сделала ему предложение, от которого он не смог отказаться. Конечно, служба в ВВС была лучше, чем жизнь в родном Техасе, где он вырос, но «Амбрелла» была еще лучше, чем ВВС. Платили больше, и меньше шансов, что тебя убьют. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Он спокойно отдыхал в хижине в лесу, когда около дома остановился спортивный мини-фургон с двумя бездельниками из «Амбреллы». Люди в костюмах повели его на опушку, где ждал вертолет. Они сказали Карлосу только, что он должен собрать свою команду. — Я в отпуске, — ответил он. — Пускай этим занимается команда Одного. — Команда Одного вне игры, — ответили ему. — А Уорд? — спросил он о командире третьей группы. — Тоже вне игры. Глаза Карлоса расширились. Этот эвфемизм [2] шокировал его. Из всех групп спецназа, состоящих на службе у «Амбреллы», команда Одного была лучшей из лучших. Именно поэтому агент мог позволить себе называться этим странным кодовым именем. А Уорд был из морских пехотинцев и мог справиться почти с чем угодно. Если то, с чем они столкнулись, могло вывести из строя Одного и Уорда — не говоря уж о таких, как Менделес, Хокинс, Шлезингер, Осборн и других членах их команд, — то Карлос совершенно не горел желанием встречаться с этим. 2 Эвфемизм — более мягкое выражение, употребляемое вместо грубого. Но был ли у него выбор? И вот теперь Карлос сидел в одном из нескольких вертолетов «Даркуинг», летящих над Ракун-сити, в котором черт знает что творилось. Очевидно, то, что сбежало из «Улья», теперь свободно разгуливало по городу: вирус, который был основным компонентом нового волшебного крема от морщин, изобретенного «Амбреллой», убивал людей, при этом их трупы двигались и постоянно искали пищу. Когда Карлос был ребенком, его семья часто переезжала с места на место, так как папа не мог найти работу. Какое-то время они прожили в Лаббоке, где был старенький кинотеатр. Там показывали только фильмы о монстрах. Карлос и Хорхе, его тогдашний лучший друг (при каждом переезде у него появлялся новый лучший друг, потому что у прежних были отцы, которым удавалось держаться на одной работе, и, как правило, их родители не нарушали законы) часто проводили вечера, смотря фильмы о Франкенштейне, оборотнях, мумиях, насекомых-мутантах, пришельцах из космоса, вампирах и других жутких созданиях, которые хотели истребить человечество. Включая и зомби. В свою последнюю ночь в Лаббоке, перед тем как родители и его старшая сестра Консуэла упаковали вещи и отправились вместе с ним в Сан-Антонио, Карлос и Хорхе попали на двойной сеанс: «Эббот и Костелло встречаются с мумией» и «Рассвет мертвецов». Он до сих пор прекрасно помнил этот вечер, особенно спор друзей про фильмы, потому что это был их последний разговор. Карлос всегда был неравнодушен к мумиям — даже сейчас. Ему понравились два последних фильма о мумиях, особенно — крутой парень с длинными волосами и бородой, но Хорхе считал, что зомби страшнее. Сидя на своем месте в «Даркуинге», с которого открывалась панорама города, где по улицам устало тащились странные существа, Карлос подумал, что Хорхе был прав. Он оглянулся на свою команду. Его заместитель, Николай Соколов, сидел напротив с мрачным лицом. Остальные члены команды расположились на скамейках вдоль бортов. На всех были наушники и микрофоны, которые позволяли им переговариваться между собой, не обращая внимания на шум винтов. Дж. П. Аскегрен, бывший полицейский из Вирджинии, у которого изо рта всегда торчала зубочистка. Джек Картер и Сэм О’Нил, которые, как и Карлос, пришли из ВВС, но отказались поступить в «Амбреллу», так как не хотели расставаться. Юрий Логинов, русский друг Николая, работавший оперативником в КГБ еще до развала Советского Союза. И врач, Джессика Холприн, которая ушла из Медицинского Корпуса Военно-Морских Сил и поступила на работу в «Амбреллу». Они выглядели готовыми ко всему. Однако Карлосу хотелось бы знать, действительно ли они готовы к тому, что их ждет. Их осел-начальник, майор Мастак Кейн, провел совещание перед вылетом. Их задачей было сдержать разрушение. Если у кого-то появлялись признаки инфицирования, его следовало изолировать. Если имелись явные признаки заболевания, то единственный способ прекратить его — это выстрел в голову или позвоночник. Если Кейн и имел представление о реальном количестве человеческих жизней, принесенных в жертву из-за некомпетентности «Амбреллы» — потому что ничем, кроме полной некомпетентности, нельзя объяснить такую катастрофу, — этот бессердечный сукин сын не показывал ничего. Опять же, если бы Карлоса приглашал на службу в «Амбреллу» этот Кейн, а не какой-то незначительный служащий из корпорации, который подкатывался к нему несколько лет, то Карлос, возможно, и отверг бы предложение «Амбреллы». Карлос с трудом переносил таких, как Кейн. Фактически, именно присутствие таких людей и заставило его принять решение об уходе из ВВС и перейти в, как он думал, более тихую область обеспечения безопасности корпорации. Похоже, он сильно ошибся в расчетах. Карлос снова повернулся к открытой двери на боку вертолета, который теперь завис над крышей офиса. На крышу вел небольшой лестничный колодец, и дверь туда была открыта. Карлос увидел двух человек, мужчину и женщину, которые бежали к двери из колодца. Проскочив дверь, мужчина захлопнул ее за собой. Он побежал к дальнему карнизу крыши, который не был виден отсюда. Наверное, там есть пожарная лестница, по которой он мог убежать, или, может, он собирался просто спуститься по фасаду. Затем дверь распахнулась и выбежала женщина, преследуемая толпой зомби. Один из вопросов, который волновал Карлоса на совещании, — сможет ли он отличить живого человека от живого мертвеца? Больше этот вопрос его не занимал. Даже с такого расстояния было понятно, что женщина совершенно живая, а ее преследователи — нет. Приставив руку к уху пилота, Карлос приказал ему: — Липински, спускайся! В наушниках он услышал голос Липински: — Не могу. Карлос не собирался сдаваться. — Спускайся! — Слишком сильный ветер! Я не удержу вертолет! Черт возьми. Он не мог позволить той женщине умереть. Карлос достал из-под сиденья прочный трос. Он прикрепил один конец к своему поясу и передал другой своему заместителю. Николай хранил все то же мрачное выражение. Конечно, этот здоровяк всегда выглядел мрачно, когда они были на службе. Но Карлос знал, что все это напускное. По какой-то причине Николай старался соответствовать стереотипу пессимистически настроенного русского. Он даже говорил с сильным акцентом, хотя его семья эмигрировала в Штаты, когда ему было три года. Конечно это производило впечатление на подчиненных. Они реагировали на акцент Николая, его выправку, габариты — все это делало его более устрашающим, чем даже Карлоса, который сам легко мог запугать кого угодно, если хотел. Но Карлос знал и настоящий характер Николая, который обычно проявлялся, если выпить с ним рюмку-другую водки. Тогда рубашка его вылезала из-под ремня — фактически, по тому, насколько вылезла рубашка, можно было судить, сколько он выпил, — акцент исчезал, и он улыбался. Иногда он даже смеялся. — Привяжи покрепче, Николай. Сейчас он не смеялся. — Что? Карлос не стал отвечать. Он просто вынул из кобуры два кольта 45-го калибра и выпрыгнул из двери на крышу. Карлос не мог позволить той женщине умереть. Он слышал громкий голос Николая — и в наушниках, и сквозь рев работающего двигателя вертолета: — Карлос! Господи Иисусе! Ветер ударил Карлосу в лицо, крыша становилась все ближе и ближе. В какое-то мгновение он испугался, что Николай не удержит его. Потом он услышал в наушниках ругань, ругались по-русски, и единственное слово, которое Карлос понял, было «черт», его он знал очень хорошо. Еще до того, как трос натянулся, Карлос начал стрелять. При каждом выстреле кольты отдавали ему в запястье, но пули находили цель, поражая одного зомби за другим. Трос натянулся футах в шести от крыши. Карлоса как будто резко ударили по животу, но он не обратил на это внимания. Задержавшись ровно настолько, чтобы отстегнуть ремень, Карлос пролетел последний отрезок до крыши, приземлившись прямо на ноги. Не обращая внимания на резкую боль в лодыжках от падения, он продолжил стрелять; выстрелы заглушались шумом вертолета и русским матом в наушниках. Патроны закончились одновременно в обоих кольтах. В это время на крыше оставались только Карлос, женщина, которую он пытался спасти, и один зомби. Когда его семья жила в Далласе, Карлос брал уроки боевых искусств. Ему не удалось доучиться до конца, но что он усвоил великолепно — так это удар пяткой с разворотом. Увидев, как кто-то наносил такой удар в одном из фильмов, которые они с Хорхе смотрели в Лаббоке, он решил научиться этому. Поэтому на занятиях он начал именно с этого удара и очень хорошо отработал его к тому времени, как очередной провал папаши заставил их переехать в Остин. Таким ударом Карлос и свалил зомби, свернув ему шею. В наушниках он услышал голос Николая, который сзывал всю команду. Через минуту они все будут на крыше. Карлос повернулся посмотреть, все ли в порядке у женщины. Она придерживала одну руку другой и стояла в опасной близости к краю крыши — недалеко от того места, где слез вниз человек, захлопнувший дверь перед ее лицом. — Все в порядке, — медленно сказал он. — Отойдите от края. Ветер все еще дул очень сильно — Карлос понижал, почему Липински не хотел сажать вертолет, — и он боялся, что порыв ветра может сбросить женщину с крыши. Однако женщина не пошевелилась. Она повернулась к краю крыши и посмотрела вниз. Здание было высотой не меньше двадцати этажей — если она упадет, то неминуемо погибнет. На улицах Ракун-сити было достаточно мертвых на сегодня; Карлос не видел причин увеличивать их количество. — Подойдите ко мне, — сказал он. — Все в порядке. — Нет, — глухо сказала женщина, — не в порядке. Она вытянула руку. Карлос увидел следы укусов на тыльной стороне ладони и на запястье. — Я видела, что происходит с человеком, которого укусили. Пути назад нет. За спиной Карлос слышал, что его команда спускается вниз на веревках, как он и ожидал. — Мы сможем вам помочь, — Карлос старался, чтобы его голос прозвучал успокаивающе, но не был уверен, что ему это удастся. Их задача состояла в том, чтобы изолировать тех, кто был инфицирован, но еще не превратился в зомби. Зная Кейна, Карлос совсем не был уверен, что несчастных ждет хорошее обращение, но, по крайней мере, шанс был. Женщина покачала головой и шагнула с крыши. Карлос чувствовал, что двигается слишком медленно, а женщина, наоборот, очень быстро: она просто шагнула назад, и он ничего не успел сделать. Но как ни быстро он двигался, все равно уже было поздно. Он очутился у края крыши какой-то секундой позже, но мог с таким же успехом прийти и через час. Толку от этого уже не было. Он перегнулся через край и увидел тело этой женщины, чью жизнь, как он думал, он сумел спасти. Он даже не знал ее имени. — Боже мой. Это сказал Николай. Он стоял рядом с Карлосом, обычная мрачная маска на его лице сменилась выражением ужаса. Прямо за ним стоял Аскегрен, с открытым ртом и вывалившейся зубочисткой. Карлос подозревал, что и он выглядит так же. — Что это было? — спросил Николай. Покачав головой, Карлос сказал: — Ничего. Пошли дальше. Глава 9 Второй раз за последнее время Элис просыпалась обнаженной. Однако сегодня вместо шторки в ванной она увидела, что одета в тонкую больничную рубашку, которая едва прикрывала ее. Кроме того, на этот раз она помнила, кто она и что с ней случилось. И вместо воды из душа лилось что-то другое. Нет, не лилось. Что-то было к ней прикреплено. Провода. В нее ввели провода. Они были в ее руках, ногах, теле и голове. Она села. КАКАЯ БОЛЬ! Ужасная, страшная, опаляющая мозг, мучительная, терзающая, кипящая боль пронзила каждую клеточку ее существа. Элис вырвала провод из левой руки. Боль при этом бесконечно, невероятно усилилась. Но затем стихла. Это придало Элис смелости, и она вырвала провод из правой руки. Все повторилось: сначала боль усилилась, потом стихла и стала почти терпимой. Элис оставила два провода, прикрепленных к ее голове с обеих сторон, на потом. Какой бы ужасающей, непереносимой ни была боль, испытанная ею, когда она только проснулась, та боль, которую Элис чувствовала, вырывая провода из головы, была в тысячу раз сильнее. К тому времени как раскаляющаяся добела агония успокоилась до состояния глубокой пульсирующей боли, Элис попыталась оглядеться. Она проснулась на лабораторном столе, освещенном полудюжиной ламп. Однако теперь она была на полу перед ним. Элис никак не могла заставить ноги двигаться. Посмотрев вокруг, несчастная заметила, что провода, которые она выдернула из своей плоти, тянутся с потолка. За исключением ламп, одной двери, проводов и лабораторного стола, комната была белой и пустой. Еще там имелось зеркало. Элис была совершенно уверена, что это окно с односторонней видимостью. Непостижимым образом она ухитрилась подняться. Казалось, что ноги забыли, что надо делать. С трудом подойдя к зеркалу, Элис стукнула по нему кулаком, взывая о помощи. Если кто-нибудь и слышал ее, то никак не отозвался. Интересно, сколько времени она провалялась на этом столе без сознания? И где Мэтт? Правильно ли она поняла слова Кейна, что он собирается снова вскрыть «Улей»? Неужели у него хватит ума сделать это после того, как там погибло столько народа? Теперь Элис Эбернати вспомнила все. Она помнила, как прочитала о Т-вирусе. Она помнила, как подумала тогда, что с этим надо что-то делать. Она помнила, как встретилась с Лизой Броуард и уговорила ее дать информацию о Т-вирусе, чтобы передать ее людям, которые смогут разоблачить эту безумную деятельность «Амбреллы». Она помнила, как переспала со Спенсом, а когда проснулась, его уже не было. Элис помнила, что пошла принимать душ, но в лицо ей ударила струя нервно-паралитического газа. Она помнила, как проснулась совершенно без памяти, как сопровождала Одного и команду его спецназовцев, вместе со Спенсом, который тоже ничего не помнил, и копом из полицейского управления Ракун-сити по имени Мэтт Эддисон в «Улей». Девушка помнила, как вдруг узнала, что это Спенс выпустил Т-вирус, а Мэтт оказался на самом деле не копом, а связным Лизы, члена экологической организации, которая намеревалась привести «Амбреллу» к краху. Элис помнила, как были убиты Один и вся его команда: сам Один, Данилова, Уорнер и Вэнс — системой безопасности: Каплан и Спенс — лизуном: Дж. Д. и Рейн — живыми мертвецами, в которых превратились работники «Улья». Она помнила, как им с Мэттом удалось убежать, убив лизуна, и как их захватил Кейн. Девушка помнила и еще кое-что. Докладную записку, которую она подала Кейну, где указывала на проектные недостатки механизма замков с ключами-картами, открывающими запертые двери повсюду в «Амбрелле»: любое правильно помещенное острие разрывало цепь, и дверь открывалась. Кейн не подтвердил получение докладной. Элис готова была биться об заклад, что он и не подумал устранить эту проблему. Кейн был высокомерным ослом. Элис схватила один из тех проводов, которые недавно торчали из ее руки. Она вставила его в отверстие механизма ключа-карты и начала перемещать, пока дверь не открылась. Да, он не стал заниматься этой проблемой. Осел. Девушка шла по коридорам здания, в котором теперь узнала городской госпиталь Ракун-сити; крыло, в котором она оказалась, было построено на средства «Амбреллы», и они регулярно использовали его для своих целей. Коридоры были совершенно пусты. Ни врачей, ни сестер, ни больных. Никого. И ничего. Тишина была оглушительной. Не только никаких признаков человеческой деятельности, но и признаков самой возможности такой деятельности. Проходя мимо шкафа, Элис взяла белый халат и надела его поверх своей маленькой рубашки. Наконец она нашла входную дверь и вышла на улицу. По сравнению с тем, что она увидела, «Улей» казался просто городским парком в хорошую погоду. Брошенные, разбитые машины: автобусы, автомобили, велосипеды, мотоциклы, микроавтобусы газетчиков. Развороченный тротуар, перевернутые мусорные баки, поврежденные здания, разбитое стекло, разбросанный повсюду мусор, поваленные фонарные столбы, дым, костры. И повсюду кровь. Но трупов не было. Медленно, осторожно ступая босыми ногами, стараясь обходить самые опасные места на разбитых тротуарах, камни и битое стекло, Элис пошла по улице. В ближайшем газетном киоске лежали номера вечернего издания «Ракун-сити таймс». На первой странице был кричащий заголовок: «МЕРТВЕЦЫ ИДУТ!» Этот идиот открыл «Улей» и выпустил инфицированных работников. Вот осел. Но Элис не видела людей — ни живых, ни мертвых. Даже живых мертвецов. Однако она знала, что это ненадолго. Два автомобиля из множества брошенных, покореженных машин оказались патрульными полицейскими машинами. Элис пошарила в одном из них, затем — в другом, и нашла то, что искала. Пистолет. Она проверила, был ли он заряжен. Да, полный комплект. Элис забрала оружие. Глава 10 «Это было лучшее из времен, это было худшее из времен», — бормотала себе под нос Джилл Валентайн, вылезая из машины. Эта цитата из Диккенса была навеяна той «сказкой двух городов», которую она видела, проезжая от полицейского управления к мосту под названием Вороньи Ворота. В некоторых частях Ракун-сити все еще было полно народу, многие пытались уехать или отражали атаки зомби. Другие места были настоящим городом призраков с брошенными машинами, опустевшими зданиями, причем и те и другие были сильно повреждены. Впервые в жизни она пожалела, что у нее не фургон-вездеход. Но только идиоты ездили на вездеходах по городу. Конечно, Джилл знала, что в мире полно идиотов. Перед главным въездом на мост в беспорядке стояли брошенные машины. Джилл никак не смогла бы проехать через этот лабиринт. По счастью, она не цеплялась за свой автомобиль. Как ни хорош был «порше», это всего лишь вещь. Тот же дядюшка, который оставил ей особняк и «порше», оставил также достаточную сумму денег, чтобы племянница могла купить другую вещь. Единственное, что имело для Джилл значение, были два автоматических пистолета у нее на бедре и на плече, пачка сигарет в кармане, которую она забрала из перчаточного ящика, и карточки в бумажнике, по которым она могла получить деньги. Все остальное — одежда, награды, бильярдный стол, CD и даже ее значок — все это было заменимо. Тогда как со стороны Ракун-сити подъезды к мосту были забиты брошенными автомобилями — включая, к горькому удивлению Джилл, и несколько фургонов, — со стороны Вороньих Ворот все пространство было так же плотно забито людьми, которые пытались выбраться из города. Джилл заинтересовало, что же задерживало этих людей. Ответ она нашла немедленно, взглянув повнимательнее в сторону Вороньих Ворот. Там была сооружена бетонная стена с колючей проволокой поверху, вдоль которой стояли люди в защитных костюмах Хазмата, с оружием очень большого размера. Единственный выход за стену лежал через узкие ворота на дороге с моста. К большой досаде Джилл, и на стене, и на людях в защитных костюмах, и на людях с оружием была эмблема корпорации «Амбрелла». Ну, естественно. Нет, погодите, не на всех. Проталкиваясь через толпу, она увидела несколько человек в форме полицейского управления Ракун-сити. Но было очевидно, что их роль была чисто вспомогательной. Всем здесь заправляла «Амбрелла». Зачем вообще нужна полиция? Или правительство? Пускай все для нас делает Корпорация! Если бы опыт, приобретенный Джилл после событий в Арклее, не заставлял ее помалкивать, она бы почувствовала желание немедленно прекратить это вопиющее надругательство над властью. Но сейчас девушка желала только одного — выбраться из этой западни. Вообще-то говоря, Джилл следовало уехать из Ракун-сити сразу же, как только ее отстранили от работы. Полицейскому не выжить, если он не может положиться на своих коллег. Хендерсон и остальное начальство полицейского управления не поддержали Джилл — они отдали ее на растерзание волкам, одетым в щегольские костюмы, из корпорации «Амбрелла». Она ничем им не обязана. Поэтому она уезжает. Единственное, что Джилл осталось сделать, — это пробраться через толпу. Там, где люди подходили к воротам, был установлен медицинский пост, и всех осматривал врач под охраной головорезов из «Амбреллы» и… человек в форме ООТИС! — Пейтон! — крикнула она, но ее голос потонул в гуле толпы, нетерпеливо ожидавшей своей очереди на медосмотр. Проталкиваясь сквозь толпу к воротам, Джилл обратила внимание на врача, проводившего медосмотр. Это был белый мужчина, примерно тридцати лет, но выражение его лица было очень хорошо знакомо Джилл — такое бывало у копов из отдела убийств на третий день расследования, после шести смен подряд без отдыха и сна, когда выживали только благодаря кофе, сигаретам и последним остаткам силы духа. Этот доктор выглядел так, будто он вот-вот свалится с ног, но держится несмотря ни на что. Джилл восхитилась его преданностью делу. Если бы только она могла разделить ее! Как раз сейчас врач обследовал мужчину, женщину и ребенка, скорее всего — семью. — Все в порядке, — услышала Джилл его усталый голос, который мог бы принадлежать человеку в три раза старше. — Пусть идут. Двое из охранников «Амбреллы» проводили эту тройку к воротам. — Следующий, — сказал доктор. Толпа качнулась вперед, едва сдерживаемая охранниками и полицейскими. Джилл отдалась воле течения, которое постепенно подталкивало ее к ее начальнику. Пейтон Уэллз был непосредственным начальником Джилл и, в отличие от своего непосредственного начальника, этого мерзавца Хендерсона, заступался за Джилл. «Джилл Валентайн не будет нести всякую чепуху», — вот что Уэллз заявил тогда. Он всегда стоял за своих людей, а его люди всегда стояли за него. Эта верность необходима, чтобы выжить в подразделении с такой нагрузкой, как у ООТИС. Вот почему полное пренебрежение — или, может быть, непонимание так сильно обидело Джилл. — Пейтон! — снова крикнула она, уже поближе подобравшись к нему. Врач тем временем осматривал пожилого мужчину и девочку-подростка. На этот раз Пейтон услышал Джилл. До этого момента его лицо сохраняло напряженное выражение, но когда он увидел ее, то напряжение спало. — Валентайн! — Он указал на нее одному из охранников «Амбреллы». — Пропустите ее — она из полиции, одна из моих людей из ООТИС. Охранник нахмурился. — Она не в форме. Пейтон поднял глаза к небу. — Ну, конечно, когда боевой офицер не на дежурстве и видит мертвецов, разгуливающих по городу, то первое, о чем он позаботится, — это о своем гардеробе. Так вы пропустите ее? Джилл улыбнулась. Охранники расступились, пропуская ее. — Рад, что ты здесь, — сказал он. — Помощь нам пригодится. Девушка не стала говорить, что она сама ничуть не рада и совершенно не собирается им помогать. Пейтон заслуживал лучшего отношения. Но Джилл не успела ничего ответить, когда пожилой мужчина упал. — О, Господи! — воскликнула девочка. — Папочка! Пока врач и охранники стояли вокруг, девочка быстро опустилась на колени и расстегнула ему рубашку. «Как все это трогательно, — подумала Джилл, — у этой девочки гораздо больше здравого смысла, чем у так называемого обученного персонала». — Он не дышит! Это сердце, у него слабое сердце! «Что ж, — подумала Джилл, — этим и объясняется ее быстрая реакция. Наверное, у отца и раньше бывали такие приступы». Но когда дочь начала делать ему искусственное дыхание рот в рот, доктор запаниковал: — Отойди от него! Не обращая на него внимания, девочка продолжала выполнять все реанимационные приемы: дыхание рот в рот, массаж сердца — все, как положено. Доктор посмотрел на Пейтона. — Оттащите ее от него. Выругавшись, Пейтон все-таки нагнулся и оттащил девочку от ее отца. Джилл стало противно. Этот ребенок пытается спасти жизнь своего отца, и разве так с ней надо обращаться? Девочка билась в сильных руках Пейтона. — Пустите меня, пустите, я должна… Вдруг мужчина открыл глаза. Когда он шел по мосту, глаза его были карие. Сейчас они стали молочно-белые. О, черт! Бросившись с быстротой, которую трудно было заподозрить, он укусил Пейтона прямо за ногу. — Ааааааааааа! Это отнюдь не подействовало на толпу успокаивающе. Люди и так напирали на едва удерживающую их группу охранников, а увидев, что Пейтона укусили, совсем обезумели. Джилл выхватила свой пистолет и послала пулю мужчине в голову. — Не-е-ет! Папа! Папочка! Вы убили его! — Он уже был мертв, — сказала Джилл. Девочка убежала, оттолкнув одного из охранников «Амбреллы». На его место заступил другой, чтобы держать толпу под контролем, но беспорядок вокруг только увеличивался. Джилл заметила, что с головы упавшего охранника свалились наушники. Она подняла их и хотела уже отдать, когда услышала, доносящиеся из них голоса. Молодой голос: — Сэр? В ответ голос с явным немецким акцентом: — Вирус уже здесь. Он достиг ворот. Третий голос, довольно официозный: — Ну, что ж. У нас нет выбора. Его надо сдержать. Немец: — Закройте их. Молодой голос: — Сэр? Немец: — Заприте ворота. Молодой: — Но там еще наши люди! Немец: — Выполняйте. Джилл посмотрела на стену. Ворота начали закрываться. — Черт, как больно. Обернувшись, Джилл увидела, что раной Пейтона никто не занимается. И вообще, доктор куда-то исчез. Джилл схватила брошенную аптечку первой помощи. Она быстро перевязала рану Пейтона. Удивительно, но этому пожилому мужчине удалось прокусить ткань брюк и повредить кожу. Завязывая бинт, Джилл заметила: — Черт возьми, Пейтон, тебе надо было уходить, покуда еще был шанс. — Там наши люди, Джилл. Джилл хмыкнула и покачала головой. Верен до конца. И он, и Куинн. Возможно, они оба получат медали. Посмертно. Очень им это поможет. — Дайте дорогу! Я знаменитость, черт возьми! Удивительно, но это сработало. Море панически настроенных жителей Ракун-сити расступилось, пропуская вперед женщину с уверенным взглядом. Джилл узнала ее: это была ведущая одной из телепрограмм, но она не могла вспомнить ее имя. Тэмми Морхед? Тереза Морхаус? Что-то вроде этого. Вдруг откуда-то сверху раздался голос. Джилл подняла голову и увидела, что на стене стоит громила из «Амбреллы» и держит мегафон. — Это карантинная зона биологической угрозы. Голос принадлежал тому немцу. — Что здесь происходит? — крикнула дама-репортер мужчине, стоящему на стене. Игнорируя ее — а может, просто не услышав, мужчина продолжал: — Это карантинная зона биологической угрозы. Из-за риска инфицирования вы не можете покинуть город. — О чем вы говорите? — снова спросила репортер. Джилл хотела крикнуть ей, что он не слышит, но решила не тратить на это силы. — Все необходимые меры принимаются. Ситуация под контролем. Пожалуйста, возвращайтесь в свои дома. Не будь все это так ужасно глупо, Джилл бы рассмеялась. Смех был единственной альтернативой тому, чтобы взять пистолет и застрелиться. «Расходитесь по домам». Правильно. Ракун-сити был кладбищем, на котором каждую минуту появлялись свежие могилы. Закрыв ворота, этот дубоголовый немец приговорил их всех к смерти. Что еще хуже, Джилл подозревала, что он сам об этом знал. Но это его не волновало. Понятно, что горожане были сбиты с толку этими приказаниями. — Расходиться по домам? — Ты что, спятил? — Какие дома? — Пропустите нас! Люди начали напирать вперед. Охранникам и полицейским становилось все труднее сдерживать их, так как толпе придавало силу отчаяние. А может быть, ситуация, в которой оказались полицейские и охранники, ослабляла их. В конце концов, они оказались в той же ловушке, что и остальные. — Это зона карантина по биологической опасности. Пожалуйста, расходитесь по домам. Джилл подумала, что у этого парня сзади веревочка, за которую кто-то дергает, и он повторяет одну и ту же фразу. Она посмотрела на Пейтона, который все еще пытался удержать и успокоить людей, несмотря на раненую ногу. Она вспомнила Куинна, стоящего за своим столом. «Это наши люди, Джилл». «Моя смена еще не закончилась». Черт. Джилл закричала, задрав голову вверх: — Здесь раненые! Им нужна медицинская помощь! В ответ немец опустил мегафон и поднял оружие — по виду МР5К. Он выпустил дюжину очередей в воздух. Шум и движение прекратились. Снова подняв мегафон, он крикнул: — Даю вам пятнадцать секунд на то, чтобы вы повернулись и ушли обратно в город. Еще шестеро охранников заняли позиции на стене вокруг немца. Джилл стало интересно, кто из них тот молодой парень, голос которого она слышала в наушниках. У них у всех тоже были МР5К. Немец передал мегафон человеку, стоящему рядом с ним, и тот объявил: — Применение боевых патронов разрешено. Да — это был тот парень с наушниками. — Не может же он стрелять в людей! — сказала женщина-репортер. Терри Моралес, вот как ее звали. Джилл разговаривала с ней несколько раз, когда та работала репортером, перед тем как напортачила с обличающим материалом о члене муниципального совета Миллере. После этого ее перебросили на погоду — хотя она заслуживала лучшего. Тот, кто мог запороть такой материал об этом мерзавце, не заслуживал, чтобы его оставили на должности репортера. Что касалось ее слов, то на этот счет Джилл не волновалась. Да, корпорации были жестоки, иногда — отвратительны, но они не были садистами. — Пятнадцать… четырнадцать… тринадцать… двенадцать… Немец кивнул охранникам на стене. Они все подняли винтовки. — Одиннадцать… десять… Пейтон поглядел на Джилл. — Он не блефует. — Девять… восемь… Джилл не могла поверить в это. — Они не будут стрелять в толпу. — Семь… шесть… — Пусть все отойдут. По какой-то причине Пейтон Уэллс был уверен, что они собираются стрелять. Пейтон доверял мнению Джилл, когда больше никто ей не верил. Она должна была поступить так же сейчас. — Пять… четыре… И вообще, если этот немец мог приказать закрыть ворота, почему он не мог начать расстреливать ни в чем неповинных людей? Они все равно уже мертвы. — Шевелитесь! — закричала Джилл. — Назад! Все назад! Пейтон кричал то же самое, его поддерживали остальные полицейские. — Три… два… Охранники из «Амбреллы» тоже присоединились к ним. Они пытались оттолкнуть людей назад, подальше от стены. — Один… В следующее мгновение Джилл услышала винтовочные выстрелы. Со стены стреляли прямо вниз, в толпу. Глава 11 Если Тимоти Кейн и слышал крики людей, в которых он отдал приказ стрелять, то никак не показал этого. Вместе с Гиддингсом он спустился по металлической лестнице в базовый лагерь. В микрофон он объявил: — Вороньи Ворота закрыты, но я потерял связь с группами один и два, находящимися в городе. Группы с третьей по седьмую отступили на всех позициях. — Есть ли хоть какие-нибудь шансы сдержать вирус? — Нет, сэр. Меры по подавлению провалились. Мы не можем сдержать его. Инфекция распространяется быстрее, чем кто-либо мог предположить. «Это уж точно». — Человек на другом конце провода шумно вздохнул: — Что ж, придется активировать операцию «Возмездие» по вашей рекомендации. Конец связи. Кейн кивнул и повернулся к Гиддингсу. Они подходили к одной из нескольких десятков мастерских, которые быстро выросли, как только лагерь был огорожен по периметру. На всех ярко выделялась буква «А» — логотип корпорации. Со времен своей службы в Персидском заливе Кейн помнил несколько операций, которые были прекрасно спланированы и отлично выполнены, но все-таки провалились, так как что-то произошло в пустыне. Пустыня была в полном смысле слова стихией, и в таких условиях планы людей не всегда воплощались успешно. Давно, когда он был еще салагой, его первый лейтенант говорил: «Придет день — и пустыня победит». Сегодня пустыня побеждала. Операция шла по плану, но Т-вирус вырвался из-под контроля. Гиддингсу он сказал: — Приготовьте С89 и поднимите его в воздух. Активация операции «Возмездие» подтверждена. Гиддингс кивнул и убежал. Кейн подошел к вертолетной площадке и увидел там доктора Чарлза Эшфорда в инвалидной коляске. Кейну так хорошо платили за работу в первую очередь именно благодаря доктору Эшфорду. Многие из самых прибыльных — и самых секретных — контрактов были связаны с блестящей работой доктора над вирусами. И сегодняшняя катастрофа, конечно, тоже. Но к Эшфорду следовало относиться, как к члену королевской фамилии. Боссы Кейна крайне доходчиво объяснили ему, что Эшфорд гораздо важнее кого бы то ни было в Ракун-сити и за его пределами, включая самого Кейна. Именно поэтому его вместе с другими ведущими учеными «Амбреллы» следовало эвакуировать сегодня утром. Незадолго до закрытия ворот Кейну было приказано увезти их всех в безопасное место за несколько десятков миль отсюда. В Ракуне было небезопасно, а ученые представляли собой ресурсы, требующие особой защиты. Ученый смотрел на Кейна с досадой. — Доктор Эшфорд! — Что это была за стрельба? — Ничего такого, о чем следовало бы беспокоиться Научному отделу. Разве вы не должны уже быть в вертолете? — Я никуда не еду. Кейн постарался не показать своего раздражения. Этого ему только не хватало. Он посмотрел на фургоны, припаркованные неподалеку. Одного явно недоставало. — Доктор, у меня инструкция вывезти вас и других ученых из зоны поражения. Вы слишком важны для «Амбреллы», чтобы подвергаться такому риску. — Я никуда не поеду, пока здесь не будет моей дочери. Вот оно что. Как Кейн и подозревал, когда Стейн и кто-то из братьев Фридбергеров — Кейн никогда не мог их различить — приехали без Энджи Эшфорд, дочь этого инвалида все еще была там, в Ракун-сити. Что означало, что она мертва. Но попробуй объясни это отцу. — Мне очень жаль, правда, но город закрыт. Возможно, она и выжила в автокатастрофе, но мы так и не смогли ее найти. Если бы девочка была жива, я смог бы вытащить ее оттуда. Но не сейчас — риск заражения слишком велик. Вы-то должны это знать. — Я не понимаю, почему это все произошло. Как могла начаться вспышка? Кейн покачал головой: — Не знаю. Это была правда. Единственное, что они могли точно определить, — это тот момент, когда Т-вирус был выпущен в «Улье», и то, что Элис Эбернати была в особняке и принимала душ, когда все случилось. Они знали это благодаря тому, что камеры наблюдения, установленные в особняке, не были так серьезно повреждены, как «Красная Королева», и их смогли восстановить. Невиновность Эбернати только рождала новые вопросы. Кейн осмотрелся и увидел, что все кроме Эшфорда поднялись в вертолет. — Тут действительно ничего нельзя сделать, доктор. — Я остаюсь. Кейн едва сдержал желание просто схватить Эшфорда и затолкать его в вертолет. Если бы он это сделал и Эшфорд сообщил бы об этом начальству — а он скорее всего сделал бы это, — за работу Кейна не дали бы и ломаного гроша. Если Эшфорд хочет остаться — пусть остается. Но Кейн не собирался бросать его. Он дал сигнал пилоту вертолета взлетать, затем подозвал Гиддингса. — Да, сэр? — Увезите доктора Эшфорда в рабочую зону D. Это была одна из палаток. Там имелось место для работы — компьютер «Амбреллы», соединенный со спутником корпорации, кушетка и книжная полка. Доктор сможет там чем-нибудь заняться, возможно, даже поработать, тщетно ожидая возвращения дочери. — Держите его под охраной. — Есть, сэр! Гиддингс взялся за ручки кресла-каталки и повез Эшфорда в указанную палатку. Через некоторое время он вышел обратно, закрыл ее и подозвал одного из спецназовцев, недавно пришедшего на службу, по фамилии Нойс. — Присмотри за ним, — сказал Гиддингс. — Он не должен выходить. — Понял, — сказал Нойс. Кейн одобрительно кивнул. Затем он перешел в командный пункт, который они оборудовали за вертолетной площадкой. Они потеряли много людей в Ракун-сити; они потеряли Одного и его группу, Уорда и его группу, примерно пять сотен работников. А вот теперь пропали еще две группы. «Амбрелле» понадобятся крупные суммы, чтобы возместить все это. Глава 12 Город показался Элис Эбернати совсем другим — не таким, как всегда. Цвета стали более резкими. Детали выступали четче. Формы были более различимыми. И она сама видела дальше, чем раньше. Эти негодяи что-то с ней сделали. В какой то момент между тем, как Элис сделали седативный укол в особняке, и тем, когда она проснулась в госпитале, они что-то сделали с ней. Она не знала, что, но это изменило ее. Идя по улице, Элис видела множество людей. Некоторые были живыми — это легко было понять по тому, что они кричали в страхе, другие были ходячими трупами. Иногда она видела, как одни сцеплялись с другими. Если они находились в непосредственной близости друг к другу, она кричала живым, чтобы те сворачивали своим противникам шею или, если есть оружие, стреляли в голову. Если они находились на расстоянии друг от друга, Элис вынимала пистолет, найденный в патрульной машине, и стреляла в голову трупа. Живые редко выражали свою благодарность. Обычно они тут же удирали. Элис не винила их. Женщина в белом халате и с пистолетом в руке — не тот человек, с которым хочется поболтать о том о сем. Идя по улицам Ракун-сити, она почувствовала, как ей противна сама мысль о жадности. Именно жадность явилась причиной этого кошмара. В первую очередь, алчность «Амбреллы», создавшей Т-вирус как основу для крема от морщин для удовлетворения тщеславия самовлюбленных дур и, может быть, как биологическое оружие для продажи тому, кто больше заплатит. И жадность Спенса Паркса, которая заставила его украсть вирус и антиген, чтобы продать их подороже и инфицировать весь «Улей», приговорив к смерти пять сотен человек, дабы замести следы своей кражи. Оглядываясь назад, Элис понимала, как все вышло. Паркер не скрывал своей жадности с того момента, как они встретились и заключили фиктивный брак, чтобы сохранить особняк. Он рассказывал, что бросил работу в Полицейском управлении Чикаго, ни минуты не задумываясь, потому, что в Отделе безопасности «Амбреллы» гораздо лучше платили. Но Элис не обращала особого внимания на его качества, кроме того, насколько Паркер хорош в постели и как он выполнял свои обязанности партнера. Хотя ее подготовка, интуиция, служебная инструкция, наконец, требовали, чтобы она проникала под оболочку. Что она сама говорила не так давно? «Не суди о книге по ее обложке. Это первое правило Отдела безопасности». Интуиция часто выручала ее, но в случае со Спенсом подвела. Теперь Спенс был мертв, как и все сотрудники «Улья». Рейн и остальные из команды Одного погибли, половина Ракун-сити мертва, вторая половина вот-вот последует за ними, она понятия не имела, что случилось с Мэттом, — и все это из-за жадности. И из-за тупости. Она знала Кейна, а здесь повсюду чувствовался его почерк. Что бы этот придурок ни говорил об эффективности, его операции всегда были безграмотными и безрассудными. Он никогда не принимал во внимание сопутствующие разрушения, и слишком часто вступал в действие худший из его резервных сценариев. Именно так получилось и на этот раз. Последние слова Кейна, которые Элис слышала в особняке, касались того, что он снова собирается вскрыть «Улей», что, вероятно, было самой большой глупостью при данных обстоятельствах. Элис казалось, что она бесцельно бродит по центру Ракуна, но когда она завернула за угол на боковую улочку, то поняла, что подсознательно она направляется к определенному пункту назначения. Она подошла к зданию с высоким крыльцом и тремя дверьми. Две из них вели в магазины, занимавшие первый этаж — газетный киоск и цветочную лавку, третья — в холл жилого дома. Рядом с крыльцом была еще одна лестница, спускавшаяся к двери со скромной вывеской «ЧЕ БУОНО». В последний раз, когда Элис была в Ракуне, она пригласила Лизу Броуард на обед. Элис обнаружила, что Лиза, отвечавшая за безопасность огромной компьютерной сети «Красная Королева», объявила вендетту корпорации «Амбрелла», связанную со смертью ее бывшего сотрудника. Поэтому Элис удалось уговорить ее помочь разоблачить исследования Т-вируса, которые нарушали все государственные и международные законы и множество договоров, подписанных Соединенными Штатами. Элис тогда еще не знала, что Лизу устроил в «Амбреллу» ее брат Мэтт Эддисон, который входил в организацию, намеревавшуюся разоблачить все грязные дела «Амбреллы». Жадность Спенса сорвала все эти планы. Лиза уже была готова передать Т-вирус Мэтту, они должны были встретиться в особняке. Вместо этого Мэтта ждал кошмар, который устроил Спенс. Элис впервые обнаружила «Че Буоно» однажды в День святого Валентина. Она бродила по центру города, чувствуя себя очень несчастной от того, что одинока в этот праздник счастливых пар. «Че Буоно» — итальянский ресторанчик, которым владела маленькая семья по фамилии Филлья, эмигрировавшая из Италии, чтобы открыть ресторан в Америке, — был единственным, где нашлось свободное место, и там Элис попробовала самый вкусный в ее жизни ужин. Она осторожно спустилась по лестнице, чтобы узнать, все ли в порядке с Филлья. Внутри царил жуткий беспорядок. Все шесть столов перевернуты, стулья разбросаны, многие сломаны. Фотографии с видами Италии на стенах были перекошены либо сброшены на пол, многие повреждены. Что самое страшное, картина, изображавшая Понте Веккио во Флоренции, была залита кровью. Тел Элис не видела. Она не знала, хороший это знак или плохой. Потом она услышала шум. Кухонная дверь открылась, и оттуда медленно вышли четыре человека. Анна Филлья, старая женщина, исполнявшая в ресторане роль метрдотеля. Ее сын Луиджи и его жена Антония, которые готовили пищу. Дочь Луиджи и Антонии Роза, которая прислуживала в ресторане. Все, как один они двинулись по направлению к Элис, глаза у них были белые, рты открыты, а черные зубы нацелены на шею Элис. Когда-то вид этих лиц действовал успокаивающе. Посещение «Че Буоно» было для Элис отдыхом от отчаяния из-за работы на неприятных ей людей, которые требовали, чтобы она делала неприятные для нее вещи во имя неприятных для нее целей. Она специально привела сюда Лизу, потому что знала, что здесь откроется все лучшее в этой женщине, и Элис поймет, можно ли ей доверять. Она помнила выражение лица Лизы, когда та впервые попробовала тушеную телятину и призналась, что со времен детства, когда она с семьей часто посещала итальянские рестораны в Нью-Йорке, ей не приходилось есть ничего подобного. Слезы застилали ей глаза, но Элис подняла пистолет и четыре раза нажала на курок. Потом она навсегда ушла из «Че Буоно». Выходя, девушка стукнулась о косяк. Боль пронзила руку, и она поняла, что порезалась. Не обращая внимания на рану, она пошла дальше по улице. Взгляд ее остановился на одной из витрин: «ОБМУНДИРОВАНИЕ И МНОГОЕ ДРУГОЕ». Это был хороший магазин старого образца, где продавали военное и морское обмундирование, боеприпасы и другие вещи — как раз то, что нужно в постапокалиптический период. Помимо всего прочего, у Элис заканчивались патроны. Идя по магазину и мысленно подсчитывая, что ей необходимо и что она в состоянии унести, девушка вдруг вздрогнула. Спазм боли сдавил все ее тело. Особенно странным было ощущение в руках. Она взглянула на них и увидела непонятную вещь — под кожей как будто что-то двигалось. С ужасом она вспомнила, где она видела это раньше: на раненой руке Мэтта, как раз перед тем, как Кейн и его головорезы взяли их в особняке. Затем она заметила еще кое-что: порез на ее руке полностью затянулся. Еще одна волна боли прошла по ее телу, и она чуть не упала на пол. Боль была острее, чем та, которую она испытала, проснувшись в госпитале; это было даже больнее, чем выдергивать провода из своего тела. Боже, что с ней происходит? Боль начала затихать. Она оглянулась по сторонам в поисках зеркала, нашла и побежала к нему. Ее глаза расширились от шока. Те места, где ей выбрили волосы, чтобы ввести провода, снова покрылись волосами, ранки от этих проводов тоже исчезли. Она посмотрела на ноги. Уйдя из госпиталя, она бродила босиком по битому стеклу и развороченным тротуарам, однако на ее ступнях не было ни синяков, ни порезов. Да, эти гады определенно что-то с ней сделали. Внезапно Элис услышала шум. Подняв пистолет, она повернулась и увидела стаю зомби, направлявшуюся к ней через входную дверь. Но, не подходя близко, они остановились. Стояли и смотрели на нее своими водянистыми глазами. Элис направила пистолет на лоб шедшей впереди женщины-зомби, готовая выстрелить, если она или кто-то другой из них набросится. Но женщина не сделала этого. И никто из остальных — тоже. Они просто прошаркали мимо, не обращая на нее никакого внимания. Это было странно и непонятно. Да, с ней что-то сделали. Вопрос — что? Потом она снова услышала шум — газующий двигатель мотоцикла. Элис обернулась и выглянула из входной двери. «Харлей» нацелился прямо в окно магазина. И он не собирался тормозить. Только она успела нырнуть за кассу, как мотоцикл разбил стекло со звуком, который показался Элис необычно громким — отчасти потому, что стояла такая тишина, отчасти, как она теперь поняла, из-за того, что ее слух, как и все остальное, стал острее. Девушка поднялась и увидела, что мотоцикл остановился, врезавшись в стойку с рабочей одеждой. Мотоциклист, крупный мужчина в кожаной куртке, перелетел через руль и лежал, уткнувшись головой в зеленые камуфляжные комбинезоны. Когда Элис подошла поближе, мотоциклист выпрямился. Она не видела его глаз за зеркальным щитком шлема, но, глядя на его отвисшую челюсть, ошибиться было невозможно. Элис спокойно обхватила его голову с двух сторон и свернула мотоциклисту шею. После этого она сбросила его на пол головой вперед, оттолкнув от мотоцикла. Элис нашла зажигание, выключила его, затем отвела мотоцикл от стойки с одеждой и прислонила к кассе. Теперь она могла передвигаться по городу быстрее и с б о льшим удобством. Пока группа зомби бродила вокруг, полностью игнорируя ее, Элис продолжала свой поход по магазину; список того, что она могла теперь унести, несколько увеличился. Глава 13 Если бы у Джилл Валентайн спросили, как ей удалось вырваться из хаоса, царящего у моста, она вряд ли сумела бы ответить. Вот она кричит, чтобы все отошли. В следующий момент начинается пальба. Еще через мгновение огромная толпа людей разбегается кто куда. Потом она помнила, как бежала по улицам Ракун-сити, поддерживая раненого Пейтона Уэллса, а рядом с ними бежала, как ни странно, Терри Моралес. Будь ситуация хоть немного иной — скажем, ранена была бы Моралес, а не Пейтон, — Джилл не позволила бы себе задержаться. Но бросать Пейтона она не собиралась. Как только те, кто выжил во время расстрела на мосту, добрались до Ракуна, они разбежались во все стороны. Джилл выбрала наименее людное направление, по которому они побежали втроем. Она сообразила, что зомби, скорее всего, будут там, где собирается много народа, поэтому, в то время как большинство людей бросились по Двадцать второй улице или Западному бульвару, Джилл, Пейтон и Моралес, которая прицепилась к ним, как репей, побежали по более пустынной Дилмор Плейс, которая вела к малолюдному жилому кварталу. Двигаясь по Дилмор, Джилл посматривала на Пейтона, который ковылял рядом, держась левой рукой за ее шею. Он становился все бледней, его лицо заливал пот, хотя это могло быть вызвано и жарой, которая не спадала даже теперь, когда солнце садилось. Б о льшая часть фонарей не работала, но дорогу освещали костры и горящие машины. Джилл увидела большую церковь в конце дороги, там, где Дилмор пересекалась с Лайонс-стрит. Где же еще укрыться, как не в церкви? Она старалась подбодрить Пейтона: — Скоро отдохнем. — Не волнуйся обо мне, — сказал он, изо всех стараясь придать голосу твердость, но это у него плохо получалось. Моралес, которая до сих пор, слава богу, молчала, вдруг разразилась потоком слов: — Что же это происходит! Они стреляют в людей! Ни в чем не повинных людей! Почему вы ничего не сделали, вы же полиция! В словах экс-репортера был смысл. В конце концов, «Амбрелла» не имела статуса какого-то правоохранительного или военного учреждения. Слова этого парня на стене не могли «дать разрешение» на применение боевых патронов нигде, кроме стрелкового полигона. Но ведь всегда так бывает, что прав тот, у кого пушка больше. В настоящий момент это была «Амбрелла». Но сейчас у Джилл не было ни желания, ни времени объяснять все это диктору, читающему сводку погоды на «Ракун-7». Когда они добрались до церкви, Джилл скомандовала: — Давайте внутрь. Нам нужно укрытие. Огромная церковь была построена в готическом стиле: казалось, что пьяный голливудский продюсер заказал ее в качестве декорации к своему фильму. Мороз шел по коже от этой старомодной архитектуры и громадных горгулий, слегка подсвеченных снаружи. Электричество внутри церкви едва горело. Крыша была где-то высоко, падали длинные тени, источников света было мало, и они располагались далеко друг от друга. Над передней дверью находился гигантский витраж, изображающий Люцифера, низвергнутого с небес в ад, — сюжет, который Джилл был знаком больше по «Потерянному раю» Джона Мильтона, прочитанному в колледже, чем благодаря какому-либо религиозному воспитанию. Над алтарем висел огромный крест. Как раз когда Джилл раздумывала, правильно ли они сделали, что вошли, откуда-то из тени раздался голос: — Стоять! Ближе не подходить! Из тени выступила фигура. Это был белый человек, с всклокоченными волосами, лет тридцати с небольшим. Он держал «Магнум» 537-го калибра, который в его руке выглядел так же неестественно, как если бы его держала Моралес. За годы своей службы в ООТИС Джилл много раз видела у людей подобное выражение лица, обычно у тех, кто захватывал заложников или похищал людей: бешеный взгляд человека, которому нечего терять и у которого в руках оружие крупного калибра. Самым убедительным тоном, каким обычно говорят заговорщики, мечтая, чтобы здесь был настоящий профессионал Голдблюм, Джилл сказала: — Все в порядке. Мы не те, за кого вы нас принимаете. — Это мое место! Я первый нашел его! Я здесь прячусь! Вы должны уйти! Моралес сухо возразила: — Думаю, оно достаточно большое для всех нас. Человек замахал пистолетом: — Вы приведете их сюда! К удивлению Джилл, Моралес ударила его прямо в лицо. Либо нервы у нее были стальные, либо она была тупа, как деревяшка, либо и то, и другое. Джилл могла поклясться, что последнее. — Мы никуда отсюда не уйдем! Понятно? Мужчина ткнул «Магнумом» в лицо Моралес. — Не говори мне… — Хватит, угомонитесь ! Опустите ваш пистолет. Они оба вздрогнули от голоса Пейтона, который эхом отдался под потолком. Джилл улыбнулась. Пейтон явно мог говорить твердо. Мужчина опустил пистолет. Подойдя к мужчине и протянув руку, Джилл сказала: — Может, лучше отдать его мне? — Не думаю. — Мужчина все еще трясся, но взгляд уже не был таким безумным. Пейтон посмотрел на Моралес: — А вы полегче. Джилл тоже успокоилась: — Сейчас много шансов быть убитым и без того, чтобы тебя застрелили. Моралес ничего не ответил. Вместо этого она посмотрела вниз, на руку. Только тогда Джилл заметила, что та держит какой-то маленький металлический предмет. Если бы ее хоть чуточку интересовала Моралес, она бы спросила, что это такое. Вместо этого она села на скамью и достала сигарету. На мгновение девушка забеспокоилась, что оскверняет святое место, но это быстро прошло. По улицам бродили зомби, корпорации расстреливали невинных людей — если Бог и есть, он давно не заглядывал в Ракун-сити. Затянувшись, Джилл заметила, что Моралес смотрит на нее. — Джилл Валентайн, верно? Помните меня? Я писала о некоторых делах, которые вы расследовали, пока вас не отстранили. — Она протянула руку. — Терри Моралес, «Ракун-7». Даже не подумав ответить рукопожатием, Джилл выпустила сигаретный дым прямо в лицо Моралес. — Я видела вашу работу. Моралес улыбнулась. Это выражение не очень ей шло. — Понравилось? — Не очень. Вы сейчас читаете прогноз погоды, верно? Улыбка угасла. Это доставило Джилл удовольствие. Она показала на Пейтона, который тоже сидел на скамье: — Сержант Пейтон Уэллс. Кивнув на предмет в руке Моралес, Пейтон спросил: — Что это у вас там? Моралес протянула руку: в ней была маленькая ручная видеокамера. Горел красный сигнал, показывающий, что идет запись. Джилл подозревала, что он был включен с того самого момента, как Моралес появилась на мосту. — Моя премия «Эмми», — сказала она, снова улыбнувшись. — Ну, конечно, в том случае, если кому-нибудь из нас удастся выбраться. — Она навела объектив камеры прямо на Пейтона. — Итак, может ли полиция Ракун-сити прокомментировать, что это за твари? — Суд Господень. Голос принадлежал не Пейтону — он эхом прогремел под сводами церкви, но Джилл быстро поняла, что он раздается от алтаря. Она повернулась и увидела священника или кюре, или кто там он там был, который шел к ним. Его стоячий воротничок был запачкан, ряса не чищена много недель, волосы выглядели так, будто он не причесывался со времени прихода к власти Клинтона. — Вот, я приведу на народ этот пагубу, плод помыслов их; ибо они слов моих не слушали и закон мой отвергли. Воспряньте и торжествуйте, поверженные в прах; ибо роса Твоя — роса растений, и земля извергнет мертвецов. И будут мертвецы бродить среди живых и принесут проклятие на их головы! [3] 3 Кн. Иеремии, Глава 6, 19; Кн. Исайи, Глава 26, 19. Когда он закончил говорить, священник уже стоял рядом с ними. — Вот это речь! — выдохнула Джилл. — Иеремия, — пробормотал человек с «Магнумом», — по крайней мере, первая часть. Потом было из Исайи. Насчет последнего куска не уверен. Моралес улыбнулась. Ее камера была направлена прямо на священника. — Да, это будет прекрасный финал. Неожиданно за алтарем раздался шум, и все вздрогнули, кроме священника. — Что это? — спросил Пейтон. — Ничего. Джилл фыркнула. В Ракун-сити теперь не было такого понятия, как «ничего». Она быстро обошла алтарь и вошла в ризницу. Глаза начали привыкать к слабому свету, но она все еще шла осторожно, боясь наступить на брошенные четки или что-нибудь подобное. Нет, погодите, четки — это же у католиков, а не похоже, что это католическая церковь. Джилл никогда не обращала внимания на такие вещи. Ее отец принадлежал к англиканской церкви, мать — к иудейской, но они не соблюдали обрядов. Если бы Джилл заставили об этом задуматься, то она описала бы себя как безразличного агностика. Однако сегодня она не знала, во что верить. Ризница, в которой горела всего одна маленькая настольная лампа, благодаря своим малым размерам была освещена лучше, чем основная часть церкви. Несколько столов и стульев были перевернуты — казалось, теперь это было нормально для любого помещения в Ракун-сити. Сразу бросалось в глаза пятно крови на стене. Благодаря опыту, полученному в полицейской академии, она сразу определила, что кровь била из артерии. Не совсем то, что ожидаешь увидеть в святом месте. Перед ней на стуле сидела женщина, раскачиваясь взад-вперед, голова ее была опущена. — С вами все в порядке? — спросила Джилл. Вдруг позади нее раздался голос: — Что вы здесь делаете? Джилл чуть не подпрыгнула. Черт побери, где это священник научился так подкрадываться к хорошо обученному члену ООТИС? Может, лучше спросить: где это хорошо обученный член ООТИС позволил своим инстинктам так притупиться? Ответ: в Ракун-сити, в день нашествия зомби. — Что случилось? — спросила Джилл, подозревая, какой может быть ответ. — Это моя жена. Она… она нездорова. Джилл попыталась подойти к женщине поближе, но священник загородил дорогу. — Нет! — Пропустите! — Я говорю вам, она нездорова. — Может, я смогу ей помочь. — Джилл совсем не было стыдно из-за этой лжи. Кроме того, это не совсем ложь. Если его жена была одной из этих — этих созданий, выстрел в голову действительно был бы помощью. Обойдя священника, Джилл увидела, что женщина привязана к стулу электрическим проводом. Это и подтвердило подозрения Джилл, и объяснило такое слабое освещение. Женщина подняла голову, и Джилл увидела кровь у нее вокруг рта. — О, Господи! Женщина снова начала раскачиваться на стуле, натягивая свои путы. — Вы больны, — сказала Джилл священнику. — Уходите, — сказал он сердито и грустно. Она не знала, пожалеть его или пристрелить. Или сделать и то, и другое. — Уходите из моей церкви! — закричал священник. — Я сам могу помочь ей. Изгнать из нее дьявола. Джилл верила в его искренность — пока не оступилась и чуть не упала на что-то лежащее на полу. Присмотревшись, она увидела полуобъеденный труп. Так вот почему на стене и на губах женщины была кровь. Она в ужасе посмотрела на мужчину. — Что вы тут делали? — Просто оставьте нас в покое! — закричал священник. Глядя на женщину, которая раскачивалась на стуле, изо всех сил растягивая провода, Джилл поняла, что сегодня в этом городе можно погибнуть по-разному. Женщине удалось высвободить правую руку. Джилл вынула из кобуры пистолет. — Нет! Священник бросился на Джилл, и она промахнулась. Но страсти у него было больше, чем силы, и для Джилл было минутным делом отбросить его от себя — прямо в жаждущие объятия его жены, которая как раз освободилась от последних пут. Она обхватила мужа свободными теперь руками, притянула к себе и укусила прямо в шею. Вопли священника эхом отдались по всей ризнице. Джилл подумала, что их, наверное, было слышно на улице. Он кричал, пока Джилл не выстрелила ему в голову. Когда священник упал, она сделала то же самое с его женой. Не глядя на них, девушка вернулась в церковь. Судя по выражению лиц Моралес, Пейтона и человека с «Магнумом», они слышали этот крик. — Что там произошло? — спросил Пейтон. Джилл только покачала головой. Глава 14 Энгус Маккензи совершенно не хотел, чтобы эти чертовы люди околачивались в его церкви. Ладно, вообще-то это, конечно, не его церковь, это церковь чертова священника, но в данный момент это уже не имело никакого значения. Он слышал два выстрела, так что, может быть, там у священника были эти демоны. Такие же, как в офисе. Он не собирался дать им поймать себя. Энгус Маккензи не для того проделал весь этот путь из Шотландии до Соединенных Штатов, чтобы его здесь заживо сожрали эти твари. Ладно, пусть продажа товаров по телефону не самая блестящая профессия, но ведь она приносит кусок хлеба? А у него дела шли хорошо. Босс говорил, что все дело в акценте — он вызывал у людей интерес. Заставлял их думать, что речь пойдет о чем-то экзотическом. Люди падки на экзотику, особенно американцы. Это происходит потому, что у большинства людей нет своей истории, — таково было мнение Энгуса, но это к делу не относится. А потом все начали сходить с ума. Жена Энгуса, Флора, упокой Господи ее душу, сказала бы, что это дьявол явился на землю и заставил их расплачиваться за грехи свои. Флора хорошо разбиралась в грехах и возмездии. Она умерла в страхе, что душа ее будет гореть в аду. По мнению Энгуса, Флоре не о чем было беспокоиться. Она отправилась прямиком в рай, тут не могло быть никаких сомнений. Сам Энгус — это совсем другое дело. И все-таки никакой грех из тех, что он совершил, — а грешил он немало, он должен первым признать это, — не заслуживал такого страшного наказания. Даже то, что он бросил Марлу на съедение тем демонам. Конечно, так нельзя было поступать, он и сам знал это, но ничего не мог поделать. Когда они выскочили на крышу, спасаясь от демонов, в которых превратились их сослуживцы, Энгус захлопнул дверь перед ее лицом. Только так он сам мог спастись. Конечно, это наверняка обрекло ее на смерть, но он-то, по крайней мере, спасся, правда? Когда Энгус спускался с крыши, он слышал, как шумели демоны, пытаясь достать Марлу. И он видел, как Марла упала и разбилась. Но это было неважно, правда? Он-то остался жив. Энгус наткнулся на большого чернокожего мертвеца с крупнокалиберным пистолетом на ремне. Может быть, это был торговец наркотиками? Эти черные вечно торговали наркотой и убивали друг друга. Энгус считал, что это позорно. «Более позорно, чем приговорить свою сотрудницу, ни в чем не повинную девушку, к смерти?» Он отогнал эту мысль. Энгус нашел убежище в доме Господа. Правда, церковь была не настоящая, католическая, а омерзительная протестантская. Католик до мозга костей, Энгус в обычных условиях ни за что бы не зашел в пристанище еретиков. Но против рожна не попрешь. Или, в данном случае, против демонов. А они, черт бы их побрал, были повсюду. Здесь он будет в безопасности. В длани Господней. Или хотя бы поближе к Нему. Так что Энгус Маккензи считал, что теперь это его церковь. Потом здесь нарисовались этот коп, и Моралес из телика, и девчонка с двумя пистолетами — а потом еще и священник. Один из этих язычников. Он тоже был сумасшедшим. Судя по выстрелам, девчонка с двумя стволами — наверное, тоже коп, в этой ненормальной стране женщин допускали к службе в полиции — расправилась со священником. Теперь Энгус должен был придумать, как ему выгнать из церкви трех остальных. Вдруг по потолку что-то пронеслось. Энгус посмотрел вверх, но ничего не разобрал в той чертовой полутьме, что царила в помещении. Проклятые языческие святилища с их укромными уголками, и трещинами, и слабым освещением, и дикой архитектурой. У копа был фонарь, он включил его и осветил арочный каменный потолок. Свет выхватил из темноты комки пыли и куски штукатурки. А еще следы от трех когтей на камне. Господи Иисусе! — Что это, черт побери? — Вон оно! — сказала девушка с двумя пистолетами, указывая на другую часть потолка. Энгус посмотрел туда, куда переметнулся луч фонаря. Он высветил такие же отметины от когтей. — Там! — это уже крикнула Моралес. На этот раз фонарь этого чертова копа поймал то, что двигалось в тени. «Уж лучше бы он этого не делал», — подумал Энгус. — Иисусе! Это было чудовище из кошмаров. Человек в нем угадывался с трудом: две руки, две ноги, но позвоночник был согнут так, что он мог передвигаться и на четвереньках. С него как будто содрали кожу, на поверхности были только перекрученные мускулы и белые кости — но все это казалось жестким, как шкура носорога. Пальцы на руках и ногах у него заканчивались огромными когтями, чем и объяснялись следы на камне. Однако внимание Энгуса привлекла голова. Квадратный рот сам по себе был ужасен — битком набит острыми зубами, с массивным кровавым языком. Энгус видел лягушачьи языки, похожие на тот, что ворочался в этом жутком рту, но пропорционально меньших размеров. Но то, из-за чего Энгус чуть не наложил в штаны, оказалось глазами этого существа. У него их просто не было. Через секунду монстр исчез из пятна света. Для Энгуса этого было достаточно. Он побежал. — Стойте! — закричала девушка с двумя пистолетами, но Энгус, не обращая внимания на ее крик, понесся дальше, в заднюю часть церкви. Там он будет в безопасности. — Я найду его, — сказала эта чертова девка. Завернув за угол, он вбежал в боковой придел, отделенный от остальной церкви деревянной перегородкой. Он увидел большую ванну, похожую на крестильную купель, и понял, что он в баптистерии [4] . Вокруг стояло несколько небольших скамеек. 4 Баптистерий — придел в церкви, где проводится обряд крещения. Неожиданно с боковой стены упал подсвечник. Энгус подскочил и чуть не нажал на курок. Он не выстрелил, но был готов сделать это в любой момент. Но он ничего не увидел. Оттуда, где стояли небольшие скамейки, послышался звук ломающегося дерева. Энгус направил дуло пистолета в сторону скамеек. Никого. Дьявольщина. С оглушительным грохотом на каменный пол упала крестильная купель, и этот звук эхом отдался под потолком, святая вода пролилась под ноги Энгусу. Он нацелился на пол, куда упала купель. Он все равно никого не видел. Куда делась эта тварь? Почему она затеяла эти игры? Энгус просто хотел жить. Неужели он просил слишком много? Он повернулся, чтобы выйти из баптистерия, и оказался лицом к лицу с безглазым существом, которое он мельком видел в свете фонаря. Из ужасного рта выскользнул язык и обернулся вокруг шеи Энгуса. Затем он начал сжимать его горло. Энгус отчаянно пытался поднять руку и выстрелить, но прилагал неимоверные усилия, чтобы дышать, поэтому не мог заставить части тела нормально двигаться. Монстр начал подтягивать Энгуса ближе. Странно, но Энгус отметил, что у него отвратительно зловонное дыхание. Подтащив Энгуса, монстр вцепился в него. Вцепился своими огромными когтями. Энгусу никогда не приходилось испытывать такой страшной боли, как сейчас, когда монстр буквально рвал его на части. Единственное утешение — боль не будет долгой. Глава 15 Зайдя за деревянную перегородку, которая отделяла небольшое помещение от остальной церкви, Джилл Валентайн услышала капающие звуки. Она слышала там шум и подумала, что, наверное, этот идиот забежал туда. Или это могло быть то существо, которое на момент выхватил из темноты луч фонаря Пейтона. Джилл вдруг вспомнила, что даже не знала имени этого идиота. Она сконцентрировалась на этой мысли, потому что думать еще о чем-то сейчас было невыносимо. Зомби, бродившие в лесах Арклей, были действительно ужасны. Потом это отстранение от работы. Потом те же зомби, расхаживающие по улицам Ракуна. Потом головорезы «Амбреллы», расстреливающие ни в чем не повинных людей, перекрыв им единственный путь к спасению. А сейчас еще они с Пейтоном застряли в этой церкви вместе с зомби, помешанным священником, этим сумасшедшим с «Магнумом», репортершей, от которой одни неприятности, и чем-то еще из плохого фильма ужасов. Вокруг ботинок скопилась вода. Джилл посмотрела под ноги и увидела лужу рядом с перевернутой ванночкой, наверное, купелью для крещения. Она думала, что это, вероятно, святая вода. Она может пригодиться, если им придется встретиться с вампирами. Эта мысль показалась совсем не такой дикой, как если бы она пришла ей в голову двадцать четыре часа назад. Все равно. Эта вода уже вся вылилась. Она не могла быть источником тех капающих звуков, которые она слышала. Потом Джилл заметила, что одна из маленьких скамеек разбита вдребезги. Подойдя поближе, она увидела что-то красное, капающее со щепок. Кровь. Вглядевшись, девушка увидела то, что осталось от идиота с пистолетом. Что бы это ни было — то, что Пейтон высветил на потолке, — оно обладало способностью разрывать человеческое тело на удивительно мелкие клочки. Джилл Валентайн служила в полиции всю свою сознательную жизнь. Она видела много трупов. Первые пару раз ее слегка тошнило, потом она привыкла к виду, запаху, ощущению смерти. Ей пришлось это сделать, чтобы хорошо выполнять свою работу. Но это! Ничто из того, что она видела за годы работы в полицейском отделении Ракун-сити, не подготовило ее к такому надругательству над человеческим телом. Наверное, ей следовало бы собрать останки для идентификации, чтобы, по крайней мере, выяснить имя этого человека, но желудок Джилл не позволил ей сделать это. Особенно когда она все-таки сделала то единственное, что она смогла, заставив желудок успокоиться. Осторожно наклонившись над останками, девушка высвободила «Магнум», который все еще был зажат в руке, жестоко сломанной в запястье. Оружие было в крови. Она повернулась и поспешила прочь отсюда, в основную часть церкви. Определенно им надо держаться вместе, раз тут водится тварь, которая может сотворить такое. В ее мозгу роились вопросы. Откуда появилась эта тварь? Она не походила ни на одно животное, известное Джилл, — не было даже отдаленного сходства. Может, ее создала «Амбрелла»? Возможно ли это? Но она считала, что и зомби создать невозможно, пока не увидела их в лесах Арклей. Если уж корпорация породила каких-то персонажей из фильмов ужасов, то почему бы ей не создать и других? Джилл поняла, что в церкви было тихо и пусто, только когда вышла в переднюю ее часть. Черт, куда делись Пейтон и Моралес? Вдруг одна рука плотно зажала ей рот, а другая обхватила девушку за талию и оттащила в нишу около алтаря. Джилл вырвалась, резко повернулась, подняв заляпанный кровью «Магнум», и тут поняла, что это был Пейтон. Моралес стояла рядом с ним. Пейтон выглядел обозленным, Моралес явно была страшно напугана. — Пейтон, — начала Джилл, но Пейтон оборвал ее взглядом. Он показал на кафедру. Джилл повернулась и увидела монстра, сидящего на кафедре, как на насесте. Он походил на стервятника, готового ринуться в атаку, чей язык болтался в воздухе. Только Джилл собралась спросить, почему они прячутся здесь, если монстр так близко, Пейтон указал на церковную дверь. Со стены над входом свисало еще одно существо, похожее на геккона. Господи. Да их тут двое! — Они загнали нас сюда, — прошептал Пейтон. Моралес взглянула вверх: — А это что такое? Проследив за ее взглядом, Джилл увидела, что витраж с Люцифером, изгоняемым с небес, начал мерцать. В тот момент она не очень-то оценила символичность сюжета. Тут прямо перед Джилл проползло третье чудовище, и она чуть не подпрыгнула от страха. Она так часто пугалась за сегодняшний день, что это уже начало действовать ей на нервы. По какой-то причине чудовище пока не заметило их. Однако Джилл не рассчитывала на то, что так будет и дальше. Самым лучшим для них было притаиться. И она, и Пейтон инстинктивно чувствовали это. К сожалению, этого нельзя было сказать о Моралес. Конечно, трудно обвинять ее в том, что она не удержалась и включила свою видеокамеру. Она совершенно правильно говорила, что репортаж потянет на «Эмми» — а может, и на Пулитцеровскую премию, — если им удастся выбраться из этой переделки живыми. Черт, если бы у Джилл была видеозапись того, что произошло в Арклейском лесу, ее бы никогда не отстранили от работы. К сожалению, начиная записывать, камера давала звуковой сигнал. Он прозвучал в тишине церкви как выстрел. Чудовище повернулось в их сторону. Пейтон выдернул оружие раньше, чем Джилл успела перевести дыхание. — Бегите, скорей! — крикнул он, стреляя в него. Существо, однако, было слишком быстрым — оно метнулось вверх. В это же время тот, похожий на геккона над церковной дверью, прыгнул на них. Нет, на Джилл. Она не успела даже поднять «Магнум», как он навалился на нее, вышиб из девушки дух и уронил на пол. Скользкое от крови оружие выскользнуло у нее из руки, проехало по полу и застряло под скамейкой. Джилл судорожно глотнула воздуха и перевернулась на четвереньки, нащупывая один из своих автоматических пистолетов. Рядом Пейтон пытался убить существо, бросившееся на нее, но изо рта у монстра, как змея, выполз длинный язык и выбил оружие из руки Пейтона. Вдруг Пейтон поднял голову. Джилл проследила за его взглядом. Витраж стал светиться ярче. И тут она услышала звук двигателя. И не какого-нибудь, а «Харлея». Джилл улыбнулась. — Ложись! — крикнул Пейтон, но Джилл и так уже юркнула вниз. С грохотом, прозвучавшим в старой церкви, как взрыв атомной бомбы, витраж рассыпался вдребезги, пав жертвой мотоцикла «Харлей-Дэвидсон», который ворвался в него на полной скорости. Мотоцикл врезался прямо в монстра, отбросив его через всю церковь. Боль сдавила грудь Джилл, она дышала с трудом и безуспешно старалась подняться на ноги. Восстанавливая дыхание, она пыталась рассмотреть своего спасителя. Он был совсем не тот, кого ожидала Джилл. Во-первых, это была женщина. Такие «Харлеи» обычно водили внушительных размеров белые мужчины среднего возраста. Самые худые из них весили ближе к трем сотням фунтов, и обычно на их лицах бушевала такая богатая растительность, что мужики из «ZZ Тор» [5] по сравнению с ними выглядели гладко выбритыми. Но на этом «Харлее» сидела атлетически сложенная молодая женщина с грязными светлыми волосами; за спиной торчало ружье в чехле, на каждом бедре было пристегнуто по «Узи» с никелевыми пластинками, а в наплечной кобуре «Кольт-45». 5 «ZZ Top» — рок-группа из Техаса, все участники которой носят длинные волосы и бороды. На ней была только больничная рубашка, а поверх нее — белый докторский халат. В другой день это показалось бы Джилл очень странным. Женщина посмотрела на Джилл ледяными голубыми глазами и произнесла только одно слово: — Шевелитесь! Моралес явно не надо было повторять дважды. Она со всех ног понеслась к передней двери. Пейтон хромал за ней; Джилл все еще пыталась встать. Это все оказалось большой тактической ошибкой. Когда Моралес открыла дверь, снаружи толпились зомби, стремясь зайти внутрь и сожрать всех оставшихся в живых. Пейтон пришел на помощь, и вдвоем им удалось захлопнуть дверь. В переднюю дверь было не выйти, это ясно. Тем временем мотоциклистка газанула на своем «Харлее», явно превысив все допустимые границы, а затем отпустила сцепление — при этом одной босой ногой она стояла на полу. Мотоцикл вырвался у нее между ног — еще один символический момент, без которого Джилл вполне могла бы обойтись, — и врезался прямо в одну из тварей. И тварь, и «Харлей» взлетели в воздух. Мотоциклистка вытащила кольт и выстрелила. Только Джилл успела подумать, каким образом она собирается остановить этого монстра одним выстрелом, как увидела, что пуля пробила бензобак. И мотоцикл взорвался вместе с монстром, большим куском алтаря, кафедрой, аналоем и свечами. С потолка упало третье чудовище, но мотоциклистка уже была к этому готова. Выхватив оба «Узи», она дала несколько очередей по чудовищу, пока оно падало. Ударившись о пол, оно больше не поднялось. Джилл почувствовала, что дыхание ее восстановилось. Она начала вставать. Прошло, может быть, десять секунд, как «Харлей» пробил витраж. Первый монстр, тот, который был сбит мотоциклом, поднялся и напал на мотоциклистку сзади. Прежде чем Джилл успела крикнуть или вытащить из кобуры автоматический пистолет, мотоциклистка изо всех сил пнула одну из скамеек. Открыв рот, чтобы предупредить, Джилл так и застыла от изумления при виде того, как скамейка перелетела через всю церковь прямо в монстра. Все, что мотоциклистка делала до сих пор, было, по крайней мере, в рамках возможного. Это мастерское вождение, этот прекрасный выстрел, эта способность быстро выхватить оружие — со всем этим Джилл в своей жизни встречалась. Черт, да Джилл сама стреляла не хуже этой женщины, если не лучше. Но одним пинком послать скамейку, прикрепленную к полу, через все помещение? Это было нереально. Конечно, так же нереальны были и бродящие по городу мертвецы, и существа без глаз и кожи, с языками размером с хорошего удава. У этих существ, однако, прекрасно работал инстинкт самосохранения: монстр подпрыгнул высоко в воздух над скамейкой. И стал отличной мишенью для мотоциклистки. Она выдернула ружье из чехла на спине, прицелилась и выстрелила монстру прямо в грудь. Когда монстра отбросило к стене, Джилл поднялась на ноги. Но не стала ничего делать. Теперь она хотела досмотреть шоу до конца. Мотоциклистка спрятала ружье и вынула кольт. Ни один из выстрелов не задел монстра. Через секунду Джилл, справа от которой прогремел выстрел, поняла, что женщина все-таки попала, куда хотела. Монстр поднялся и, не обращая внимания на раны на груди, снова двинулся на мотоциклистку. А та убрала кольт в кобуру и повернулась к нему спиной. Как раз когда монстр начал наступать на нее, крест, висевший над алтарем, рухнул вниз, пронзив чудовище. На удивление, это его не убило, по крайней мере, не сразу. Оно рычало, и его язык, извиваясь, тянулся вслед за женщиной. Невозмутимая, как айсберг, мотоциклистка снова вынула ружье и выстрелила монстру прямо в морду. Джилл наконец обрела голос: — Да кто ты такая, черт возьми? — Меня зовут Элис. Здесь опасно. Этот пожар будет разгораться. Джилл не стала говорить, что если бы Элис не взорвала мотоцикл, огня не было бы совсем. Пейтон пробормотал: — Ничего себе. — Потом произнес громче: — Я сержант Пейтон Уэллс из ООТИС. Это одна из моих лучших людей, офицер Джилл Валентайн. — Я удивлена, что вы остались в городе. Джилл решила не распространяться по поводу своей истории. — Защищать и служить — вот наша задача. Элис взглянула на Джилл: — Разве вас не отстранили? — Отстранили. Я видела зомби в лесу в горах Арклей. Все решили, что я сошла с ума. — Сейчас, — сказал Пейтон, — мы все слегка тронутые. — Он показал на Моралес, которая вытаскивала какие-то лекарства из маленькой коробочки. — Вот, например, клинический случай: Терри Моралес, ведущая новостей погоды на «Ракун-7», совершенно ненормальная. Элис едва обратила внимание на присутствие Моралес. Вместо этого она вынула свой кольт и с быстротой и грацией прошла в заднюю часть церкви. Джилл подошла к Пейтону и подала ему руку. Сержант выглядел еще бледнее, чем раньше. — Отвратительно выглядишь, Пейтон. — Это хорошо, — сказал Пейтон, принимая ее руку. — Не хотелось бы отвратительно себя чувствовать и не выглядеть соответствующе. Помогая Пейтону перебраться в заднюю часть церкви, Джилл оглянулась на Моралес. Та снимала горящие останки «Харлея». — Ты идешь? — Да, да, — ответила Моралес. — Вот это будет материал! Глава 16 Пока Элис не повернула на улицу Дилмор, она думала, что единственные, кого надо опасаться, были зомби. Затем она почувствовала присутствие лизунов. Этих спроектированных на генетическом уровне чудовищ держали в специальных контейнерах в помещении «Улья», которое называли «Столовой». Элис оценила юмор названия: эти твари готовы были съесть что угодно. Или, в данной ситуации, кого угодно. «Красная Королева» освободила одного из лизунов. Это был резервный план на случай, если ей не удастся сдержать Т-вирус. Лизун убил Спенса (который этого заслуживал) и Каплана (который совсем не заслуживал такой смерти). Мэтту и Элис едва удалось избежать столкновения с ним. Но пока Элис не почувствовала присутствия трех этих существ в церкви, она и понятия не имела, что другие тоже вырвались на свободу. Она не подозревала и о том, что может чувствовать их присутствие. И снова Элис подумала, что же эти сволочи с ней сделали, когда забрали ее и Мэтта. И что же случилось с Мэттом? Как будто мало было живых мертвецов. Когда Элис управилась с ними, то обнаружила, что там есть люди, о которых надо позаботиться. Не могла же она просто так оставить Валентайн, Уэллса и Моралес погибать. Она повела их через заднюю дверь на церковное кладбище. Церковь скоро будет охвачена пламенем. — Как вы оказались здесь? — спросила Элис. — Мы пытались уйти из города, Но «Амбрелла» закрыла ворота на мосту Вороньи Ворота, — сказала Валентайн. — Они построили там отличную крепкую стену, чтобы удержать всю эту заварушку внутри. В тех, кто подходил близко к стене, стреляли. Много раз. — Потому вы и пришли в церковь? Валентайн пожала плечами: — Ну, выбор у нас был невелик. Мы подумали, что там мы будем в безопасности. Но мы ошибались. — А что, мать вашу, мы здесь делаем? — спросила Моралес, глотая таблетки, которые, возможно, было бы лучше не принимать подряд. — Эй, кто-нибудь из вас заметил? Люди, мы же на кладбище ! Элис подумала, что, наверное, благодаря своей потрясающей наблюдательности она и стала репортером. Но ничего не сказала. По крайней мере, от Валентайн и Уэллса будет какой-то прок, они подготовлены. А эта дамочка просто лишний груз. Пошел дождь. Месяц назад Элис была начальником охраны «Улья», жила нормальной жизнью, получала хорошую зарплату, делила дом с фиктивным мужем, который был очень хорош в постели. Да, она работала на негодяев, но обдумывала, как с ними бороться, и, по крайней мере, положение было более или менее стабильным и жизнь ее имела смысл. Теперь же она тащилась в дождь по грязному кладбищу, одетая только в больничную рубашку и халат, оружия на ней было столько, что хватило бы на целый взвод для схватки с живыми мертвецами и кучей чудовищ, созданных генетикой. Смешно, как много может измениться за месяц. Кладбище было обнесено оградой из чугунных прутьев с трех сторон, с четвертой его закрывала церковь. Благодаря пожару эта сторона, пожалуй, безопасна, забор с двух сторон тоже был надежен, но со стороны Лайонс-стрит собиралось все больше и больше оживших мертвецов. Рано или поздно они, вероятно, смогут прорваться. Моралес подошла к ней, ее тушь потекла под дождем и вокруг глаз образовались круги, придавая ей сходство с енотом. — Какие у нас планы? — спросила репортер. — Выжить. Моралес моргнула: — И это все? — Все. Репортер покачала головой: — Отличный план. Нарисовать мишень на лице? — Сделай одолжение. — Нам надо ненадолго остановиться, — сказала Валентайн позади них. Элис повернулась и увидела, что Уэллс едва передвигает ноги из-за раны. Рана была отлично перебинтована, но все равно выглядела ужасно. — Не думаю, что мы можем это сделать, — сказала Моралес. — Здесь могут быть эти штуки. Покачав головой, Элис сказала: — Они охотятся стаями. Если бы здесь был еще кто-нибудь, мы бы увидели. Моралес резко повернулась к Элис: — Так ты знаешь, что это? Скрывать не было смысла. — Биологическое оружие из биологических лабораторий «Амбреллы» под Ракун-сити. — Откуда ты так много знаешь про «Амбреллу»? — спросила Валентайн, в ее голосе сквозило вполне понятное подозрение. — Я когда-то работала там — пока не поняла, что это ошибка. Прежде чем Валентайн успела что-либо ответить, Уэллс вскрикнул от боли: — Черт побери! Рана снова начала кровоточить. Элис глубоко вздохнула: — Ты инфицирован! — Не беспокойся на мой счет. Однако Элис беспокоилась не об Уэллсе. Она вынула из кобуры свой кольт. Она и не предполагала, что кто-то может выхватить оружие быстрее, чем она. Но Валентайн сделала это и направила пистолет прямо ей в голову. — Не смей! Уэллс тоже вынул оружие и направил его на Элис. Элис вытащила один из «Узи» и наставила на Валентайн. Моралес, естественно, подняла камеру, чтобы запечатлеть все это на пленке. Не то чтобы Элис могла упрекнуть ее за это. Какой репортер может устоять перед тем, чтобы оказаться в первом ряду старой доброй мексиканской драмы? — Что ты себе позволяешь? — спросила Валентайн. Глупее вопроса она задать не могла. — Он ранен, — медленно сказала Элис. — Инфекция распространяется. — Я в порядке, — сказал Уэллс. Голос у него был такой же слабый, как у Рейн, когда та настаивала, что она в порядке. Она умерла уже в поезде, когда они почти выбрались. Мэтту пришлось выстрелить ей в голову. Элис взглянула на Валентайн: — Тебе следовало бы позаботиться о нем сейчас. — Она чуть не добавила: «Как я не позаботилась о Рейн, когда у меня еще была возможность». — Он мой друг. — Валентайн не опускала пистолет. — Понимаю, — сказала Элис с сочувствием. — Но дальше будет тяжелее. Ты и сама это знаешь. — Она взвела курок. — Нет! — крикнула Валентайн, делая то же со своим оружием. — Если до этого дойдет, я сама позабочусь. Элис невольно вспомнила, как они шли, еще до того, как на них набросился лизун, и они уже чувствовали себя на свободе. «Я не хочу быть такой, как они, — сказала тогда Рейн. — Бродить, не имея души. Когда придет время, позаботьтесь об этом». Между Валентайн и Уэллсом была та связь, которая часто возникала между офицерами полиции. Элис сталкивалась с этим во время ее неудавшейся службы в Министерстве финансов, откуда она ушла из-за мужского шовинизма в правительственном отделе и попала прямо в руки «Амбреллы», куда ее взяли с удовольствием и на очень выгодных условиях. Она опустила оружие. — Как хочешь. Только тогда Валентайн опустила свое. Элис повернулась к Уэллсу. — Ничего личного. Но через час, может, два, ты умрешь. А еще через несколько минут ты станешь таким, как они. Ты станешь опасен для своих друзей, будешь пытаться убить их — и может быть, тебе это удастся. Прости, но именно так оно и происходит. Прежде чем шокированный Уэллс собрался с духом, чтобы ответить, они все вздрогнули от звука скрежещущего металла. Ожившие мертвецы ломились через ограду. Моралес, конечно, снимала все это на камеру. С некоторым удивлением Элис заметила, что камера была сделана на одном из предприятий «Амбреллы». К счастью, зомби пока еще не заметили их четверку, да и двигались они очень медленно. Это было главное преимущество живых — скорость. Вдруг Моралес завопила. Элис увидела, что журналистку схватил один из оживших обитателей кладбища и тащит ее вниз, в грязь. Т-вирус проник в землю. Валентайн выдернула Моралес из его руте, пока Уэллс тянулся за оружием. Элис положила руку ему на плечо: — Побереги патроны. После чего резко ударила мертвеца ногой в голову, сломав тому шею. — Они реагируют на звук. Каждый выстрел привлекает новых. — Ты правда думаешь, что это имеет значение? — спросила Валентайн, глядя мимо Элис. Десятки мертвецов выходили с улицы Лайонс. Еще больше вставало из могил. Элис сорвалась с места. Валентайн уложила пару из них, Уэллс, похоже, еще одного. Моралес стояла и снимала все это. Элис взяла на себя всех остальных. Это было странное чувство — словно дело происходило в трактате «Дзен-буддизм и искусство борьбы с зомби». Ей не надо было даже особо раздумывать, она просто отдалась воле инстинктов. Что бы эти ученые негодяя Кейна ни сделали с ней, это только в несколько раз повысило ее силу и профессионализм, достигнутый годами тренировок. Еще когда она руками сворачивала шею одному зомби, ее ноги бессознательно становились в позицию для удара с разворотом, который ломал спину другому; потом ее руки вцепились в шею третьего, а ударом ноги она сбила четвертого, сломав ему шею. Когда остался только один противник, Элис шарахнула его головой о памятник, попав прямо в слова «ПОКОЙСЯ С МИРОМ». Взгляд, которым наградила ее Валентайн, был одновременно и ревнивым, и любопытным. Однако все, что ей осталось, — это проводить глазами последнюю жертву Элис и указать на выбитые слова: — Право, просто ирония сегодняшнего дня. Элис слегка улыбнулась в ответ: — Пошли. В дальнем конце кладбища была калитка, что вела на Киллани-уэй, небольшую улочку, выходящую на Суонн-роуд, более широкую и менее оживленную, так что можно было не опасаться больших стай зомби. Дождь прекратился, небо очищалось от туч. Луна была еще не полная, и лишь она да еще время от времени горящие машины освещали путь четверке, идущей по Суонн-роуд. — Куда мы направляемся? — спросила Моралес. Элис огляделась и поняла, что, возможно, они идут совсем не в ту сторону. На углу Киллани и Суонн стояло большое кирпичное здание, над входом в которое на камне была вырезана надпись: «ГОРОДСКОЙ МОРГ». В ответ на вопрос Моралес Элис сказала: — Пошли отсюда к чертовой матери. Они повернули по Суонн. Элис придерживалась двойной разделительной линии на дороге, остальные шли за ней. — Сигнала нет. Элис повернулась и увидела, что Уэллс пытается позвонить по сотовому телефону. Он подносил его к уху, потом с удивлением смотрел на дисплей. — Совсем нет сетки. — Кто-то глушит сигнал, — сказала Элис. — Кто? — «Амбрелла». Они не хотят, чтоб новости о том, что происходит в городе, вышли за его пределы. — Им не удастся это замять, если только я смогу отсюда выбраться, — пробормотала Моралес. Она отошла к поребрику, чтобы снять один из разрушенных домов. — Держись середины улицы, — позвала ее Элис, — остерегайся закрытых мест. Эти существа в основном двигаются очень медленно. Нам лучше быть на открытом месте. К удивлению Элис, Моралес послушалась ее. Похоже, что упражнения на кладбище снискали ей уважение. Ее сочли крутой. Она покачала головой. «Крутая Элис» — такая кличка была у нее в отделе безопасности. Похоже, теперь она на самом деле заслужила ее. Моралес вытащила еще один пузырек с таблетками. На этот раз Элис почувствовала к ней жалость — и кроме того, всем им надо сохранять свои физические способности, чтобы выбраться отсюда. Элис не волновалась по поводу Валентайн; Уэллс недолго будет им помехой — если Валентайн не прикончит его, это придется сделать Элис, — но Моралес необходимо приложить максимум усилий, чтобы быть в форме. Поэтому Элис вырвала у нее пузырек и разбила его о мостовую. — Не принимай ничего. Тебе этого не надо, — Элис улыбнулась. — Я кое-что понимаю в фармакологии. — Да… да, конечно… ты права. Элис пошла вперед. Позади Валентайн снова бросила на нее ревнивый и заинтересованный взгляд. Элис не надо было оборачиваться, чтобы почувствовать его, и это испугало ее. Еще одна памятка от Кейна. — Что ты пялишься? — спросила она. — Я не понимаю. — Валентайн отстала на шаг от Элис. — Эти твои быстрые движения там, на кладбище. Я хороший специалист — можно сказать, лучший. Но не такой, как ты. — Благодари Бога за это, — спокойно сказала Элис. — Что ты имеешь в виду? — Они что-то со мной сделали. Эллис вздрогнула, поняв, что ей действительно больше нечего сказать. Она доверяла Валентайн — принимая во внимание то, через что они сейчас проходили, и то, что, может, они не доживут до утра, но она действительно ничего не знала, кроме того, что с ней что-то сделали. Когда они проходили мимо телефона-автомата, он вдруг зазвонил. — Пошли скорее, пока этот звук не привлек кого-нибудь. — И Элис ускорила шаг. Валентайн шла рядом с ней, Моралес и Уэллс позади. Звон прекратился, как только они прошли мимо автомата. Странно. Затем, когда они проходили мимо разграбленного продуктового магазинчика, зазвонил автомат около его входной двери. — Пошли, — сказала Элис, которой все это очень не нравилось. И снова звонок прекратился, как только они прошли мимо. — Мне это только кажется, — сказала Моралес, — или все это немного странно? Они подошли к перекрестку, и вдруг, как колокол Биг Бена, раздался телефонный звон: все автоматы вокруг начали звонить. После трех-четырех звонков все они замолчали — все, кроме одного, расположенного у сгоревшей закусочной. Тот не умолкал. — Назовите это интуицией, — сказала Валентайн. — Но кто-то явно хочет поговорить с нами. Элис согласилась. Она подошла и осторожно сняла трубку. Стоя рядом с ней, Валентайн вынула из кобуры пистолет. — Алло? — Я уж думал, вы никогда не ответите, — сказал мужской голос на другом конце провода. — Кто это? — Я могу помочь вам выбраться из города. Всем четверым. Элис закрыла рукой микрофон и сказала Валентайн: — Он нас видит. Мужчина на том конце продолжал: — Но сначала мы должны прийти к некоему соглашению. Вы готовы заключить сделку? Валентайн немедленно начала изучать все вокруг, чтобы понять, где прячется этот человек. Элис оценила ее реакцию, но нужды в этом не было. Взглянув на другую сторону улицы, она обо всем догадалась. — Вы готовы заключить сделку? — повторил мужчина. — У нас есть выбор? В трубке послышался горький смешок: — Нет, если хотите дожить до утра. Валентайн закончила осмотр. Она прошептала: — Его нигде нет. Ткнув пальцем, Элис указала на камеру слежения, висевшую над перекрестком. Сеть таких камер, изначально предназначенных для слежения за потоком транспорта, была установлена «Амбреллой» по контракту с Полицейским управлением три года назад. — Каков ваш ответ? — спросил мужчина. Судя по тому, что ей сказала Валентайн, выбраться из города почти невозможно. «Амбрелла» заткнула все дырки, через которые можно было бы улизнуть, а зная Кейна, легко было предположить, что он мог приказать своим людям использовать боевые патроны против беззащитных людей. Осел. Как она отметила раньше, выбора у них не было. — Давайте подробнее. Глава 17 Никогда в жизни Оливер не видел ничего подобного. И вряд ли увидит, доживи он хоть до ста лет. Хотя, опять же, в такой обстановочке и до завтра-то дожить было спорным вопросом. Хорхе был определенно прав: зомби страшнее. Особенно если сотни зомби подбираются к тебе и к твоей команде, двигаясь слаженно, как в каком-то отвратительном балете: десятки бледных, поникших, пустоглазых, чернозубых оживших трупов, с единственной мыслью в голове. Наброситься на Карлоса и его людей. Аскегрен был убит сразу, как только они вышли на улицу, спустившись с крыши, где Карлос пытался спасти ту блондинку. Картер был ранен одним из зомби, укусившим его за руку, и теперь едва удерживал автомат. Карлос, Логинов, О’Нил и Николай стреляли в головы существам, но их было так много… Остановив заградительный огонь, Карлос крикнул: — Отходим! Я сказал, отходим! Уже когда они отступали по Главной улице, еще одна стая зомби вышла из аллеи, отрезав Логинова от остальной группы. — Черт побери! Юрий! — Карлос врезался в гущу зомби. Он уже потерял одного человека и больше никого терять не собирался. Так же, как тогда на крыше, он выпустил все заряды из двух кольтов в толпу зомби, готовых сожрать Логинова. Карлос уложил достаточное их количество, чтобы вытащить уже раненого Логинова из толпы и помочь ему добраться до остальных. На его пути вырос Аскегрен. Кровь из огромной раны в черепе, которая и оказалась смертельной, заливала его лицо, но та часть мозга, в которой угнездился Т-вирус, явно осталась нетронутой. Дж. П. Аскегрен раньше служил офицером в полиции округа Принс-Джордж, но, как он любил шутить, ушел, «потому что прошел тест на IQ». По мнению Аскегрена, здесь были слишком распространены расистские настроения: преобладали люди, любившие посоревноваться, «кто сможет сцапать побольше ниггеров до обеда». Ему надоело общаться с такими людьми. Через шесть месяцев после того, как Аскегрен ушел оттуда, его жене предложили работу в компании, расположенной в Ракун-сити, и они переехали. Кейн нанял его и направил в отряд Карлоса. Он был хорошим человеком и любящим мужем, а через три месяца должен был стать хорошим отцом. По крайней мере, до сегодняшнего утра было именно так. Они понятия не имели, что стало с его женой, которая была на шестом месяце беременности. А теперь Карлос должен был выстрелить ему в голову. — Определенно, самый отвратительный отпуск в моей жизни, — пробормотал Карлос. — А как хорошо было в хижине… Он догнал команду в тот самый момент, когда Картер наклонился и укусил за шею О’Нил. В другое время Карлос пожурил бы обоих за проявление чувств на людях. Сегодня же это означало только то, что один из них мертв и другая тоже скоро умрет. Прежде чем Карлос смог что-нибудь сделать, О’Нил схватила своего любовника за голову и свернула ему шею. — Твою мать, — сказала она, дотронувшись до шеи и посмотрев на руку, вымазанную кровью. Безо всяких колебаний она вынула свою «Беретту» и сунула ствол в рот. — Нет! — крикнул Карлос, но было уже поздно. Кровь и мозги Сэм О’Нил брызнули на стену за ее спиной, и тело упало на мостовую рядом с трупом Джека Картера. Карлос огляделся вокруг: зомби больше не было, но рядом стоял один Николай. — Где Холприн? Николай показал вниз, где лежала Холприн; голова ее была неестественно повернута. — Джек сначала набросился на нее, она упала и сломала шею. Логинов, истый католик — из-за этого он и уехал из Советского Союза двадцать лет назад — перекрестился. — По крайней мере, она не восстанет, как эти — эти твари. — Не очень-то большое утешение. — Карлос посмотрел на улицу. Там снова собирались зомби и двигались по направлению к ним. — Пошли отсюда. Лавируя между брошенными и горящими автомобилями на развороченной мостовой, Карлос вывел обоих русских на боковую аллею, где сошел с рельс и врубился в стену трамвай. Когда они вошли внутрь, убедившись, что там не прячутся зомби, Карлос осмотрел рану Логинова и забинтовал ее, достав перевязочный пакет из кармана формы. Туго перевязав рану, он сказал: — Я остановил кровотечение. Подняв глаза, он увидел, что Логинов теряет сознание. — Эй, эй, не отключайся! Ты должен быть в сознании, ясно? — Да. — Но Логинов снова уплывал. Карлос крикнул: — Рядовой, внимание! На этот раз взгляд Логинова был осмысленным. — Понял. Я в порядке, в порядке. Но он явно не был в порядке. Голос солдата звучал так, будто он вот-вот упадет и умрет. Да и выглядел он соответственно. Но, по крайней мере, он был в сознании. — Хорошо. — Спасибо, что не бросили. — Ты бы поступил так же. — Карлос чуть не добавил, что ему необходимо спасти хоть кого-нибудь, но сдержался — это уже был шаг к сумасшествию. — Теперь держись, понял? Логинов выдавил улыбку: — Есть, сэр. Тем временем Николай пытался связаться с кем-нибудь — все равно с кем — по радио. — Команда «Альфа» вызывает базу. Это «Альфа», база, ответьте. Ну, давай же, база. База, отвечай! Вот дьявол! Он посмотрел на Карлоса. — Почему они не отвечают? Не могут же они просто бросить нас здесь? Почему нас не эвакуируют? Карлос всегда был честен со своими людьми и не видел причин не быть честным и сейчас. Поэтому, вместо того чтобы выдать какую-нибудь ничего не значащую ерунду, которая не убедила бы и его самого, он просто ответил: — Не знаю. — Зачем вообще нас послали сюда? Николай ходил взад-вперед по автобусу, более раздраженный, чем когда-либо — на самом деле, более раздраженный, чем его можно было представить. — Нас к такому не готовили — никого не готовили к такому! Мы никогда… — Подожди, — Карлос перебил тираду Николая, услышав знакомый звук. Он встал. — Что? — спросил Николай. — Слушай. Это был вертолет. Липински получил приказ вернуться на базу, высадив их, поэтому они оказались в этой переделке без возможности эвакуации. Может, хоть сейчас их заберут. — Благодарение Богу! — Николай двигался как никогда быстро. Он побежал на улицу. — Они все-таки прилетели за нами. Спасибо тебе, Господи! Карлос и Логинов последовали за ним, но не так быстро. Выйдя на улицу, они увидели, что он машет руками С89, зависшему наверху. «Амбрелла» закупила несколько таких вертолетов у российского правительства, и теперь на нем был логотип корпорации. — Спускайтесь! — кричал Николай. — Мы здесь! Спускайтесь! Но вертолет полетел дальше. Николай взглянул на Карлоса: — Что они делают? Карлос следил за вертолетом: — Они садятся там. Даже не взглянув друг на друга, они подхватили Логинова так, чтобы он мог держаться за их шеи, и все втроем потащились в том направлении, куда улетел вертолет. Завернув за угол Отавной улицы и выйдя на Джонсон-авеню, Карлос вычислил примерное направление вертолета: госпиталь Ракун-сити. Компания построила одно крыло для госпиталя и использовала его для некоторых своих медицинских исследований. Николай пытался подбодрить своего соотечественника: — Все будет в порядке, Юрий. Мы тебя вылечим, а потом напьемся. Ох, и закатим же мы вечеринку по этому поводу. Карлос хмыкнул. Юрий Логинов бы истым католиком, но отношение к выпивке у него было как у правоверного мусульманина. Он не пил совсем. Несмотря на все старания со стороны Николая. Когда уже показался госпиталь, Карлос увидел, что вертолет завис над ним и направил луч света в одно из окон. Николай снова начал махать руками, оставив Карлоса с Логиновым вдвоем. — Мы здесь! Кто-то из вертолета выбросил в окно два ящика из сверхпрочного металла. Звон стекла был едва слышен сквозь гул двигателя вертолета, который развернулся и улетел. — Нет! Не улетайте! — Николай все еще подпрыгивал и махал руками. — Мы идем! Мы здесь! Когда вертолет скрылся из виду, Николай сердито повернулся к Карлосу: — Они что-то сбросили в госпиталь. Ты видел? Карлос кивнул. — Может, там радио? Работающее? — Стоит взглянуть, — ответил Карлос. — Пошли. Они вошли в госпиталь, Карлос и Николай снова поддерживали Логинова. Здание было пустынно. Ни врачей, ни медсестер, ни пациентов. По крайней мере, здесь было электричество. Наверное, это работали аварийные генераторы госпиталя — в самом Ракун-сити электросети были в основном разрушены. Они направились в атриум. Там, среди огромных пальм в кадках, гигантских папоротников и других уродливых растений, которые, по чьему-то замыслу, должны были действовать на больных успокаивающе, стояли два ящика из сверхпрочного металла. Два больших ящика из сверхпрочного металла. Они прислонили Логинова — который то терял сознание, то снова приходил в себя — к одной из пальм. — Что это за херня? — спросил Николай. Ящики были пусты. — Похоже на ящики для оружия. — Нам не нужно оружие, нам надо эвакуироваться отсюда! — Оно для нас и не предназначалось. Карлос взглянул на Николая. Кто-то уже открыл эти массивные ящики и забрал то, что в них лежало. И этот «кто-то», возможно, все еще здесь. Карлос инстинктивно оглянулся. На какую-то долю секунды он увидел огромный силуэт, похожий на танк на ногах. Потом он исчез. Карлос посмотрел на Николая. Николай посмотрел на Карлоса. Вдруг Карлос почувствовал страшную боль: это Юрий Логинов — или, вернее, труп Логинова — вцепился зубами в его плечо. Карлос ударил своего подчиненного в лицо, чтобы остановить его. Затем он схватил его за голову и свернул шею. Раздался хруст сломанной кости. Русский упал на пол. Николай грустно посмотрел на труп: — Боюсь, мне так и не удастся научить его пить. — Идем, — сказал Карлос. — А жаль — уверен, что пьяница бы из него получился отменный. — Идем, — повторил Карлос более настойчиво. — Мне придется напиться за нас обоих. Положив руку на плечо своего заместителя, Карлос сказал: — Николай! Соберись! Мы в госпитале, здесь должна быть аптечка первой помощи получше, чем наши индивидуальные пакеты. Пойдем, поищем, пока я не истек кровью, ладно? — Да-да, конечно, правильно. — Николай потряс головой. — Идем. Они очень быстро нашли приемный покой и начали обшаривать полки в поисках припасов. Как оказалось, в самом госпитале большая часть медикаментов была либо разворована, либо испорчена. Но в машине «Скорой помощи» все оказалось нетронутым. Карлос был благодарен и за это. К несчастью, кровь из раны, нанесенной укусом Логинова, никак не останавливалась. Это означало, что у Карлоса были все шансы стать одним из страшных зомби, которых боялся Хорхе. «Определенно дерьмовый отпуск». — Кровь не останавливается, — сказал он больше для того, чтобы заставить говорить и себя, и Николая. — Как получилось, что они нас не заметили? — спросил Николай. — Кто? — Эти, на вертолете. Мы стояли посреди улицы, перед госпиталем. Как они могли не заметить нас? Карлос вздохнул и выпалил то, в чем до сих пор боялся признаться даже самому себе: — Они нас заметили. — Что ты имеешь в виду? Встав и положив раненую руку на плечо Николая, Карлос произнес: — Мы пушечное мясо, Николай, всего лишь пушечное мясо. И нас только что пустили в расход. Прежде чем они смогли продолжить обсуждение этой темы, телефон-автомат в приемном покое, сотовый на сиденье машины «скорой помощи», и несколько телефонов в разбитой витрине магазина «Моторолла» напротив начали звонить, и все в одно и то же время. Карлос в замешательстве взглянул на Николая. Глава 18 Немезис активизировался. Все системы одна за другой вступили в действие. Подача медикаментов прекратилась. В голове просветлело. Открылся один глаз. Потом второй. Немезис осмотрелся. Делая это, он пытался вспомнить, кто он такой. Подождите, но это же смешно. Он знал, кто он: Немезис. Сейчас ему нужны были только команды от своих хозяев из корпорации «Амбрелла». Они создали его, и они управляли им. «Нет!» Это голос кричал в его мозгу. Голос был смутно знакомым. «Я не орудие „Амбреллы“! Я же пытаюсь разрушить ее!» Разрушить ее? Что за абсурдная мысль. Он — Немезис — Возмездие. Единственной задачей в его жизни было выполнять то, чего требует корпорация «Амбрелла». Немезис поднялся с кровати. Оглядев комнату, он определил, что это больничная палата. Кроме цвета и текстуры, он мог определить температуру предмета — горячий тот или холодный, и ему было достаточно малейшего ультрафиолетового излучения, чтобы определить форму. «Боже, да как это возможно? Я могу видеть инфракрасное и ультрафиолетовое излучения!» И снова Немезис был в замешательстве. Этот голос снова зазвучал у него в мозгу, но он никак не мог узнать его. «Я Мэттью Эддисон! Я должен был встретиться со своей сестрой, Лизой Броуард. Она собиралась передать мне информацию, раскрывающую незаконную деятельность „Амбреллы“. Вместо этого меня схватили, как в каком-то кошмарном спектакле. Весь подземный комплекс „Амбреллы“ был разрушен, погибло пятьсот человек. Я видел, как люди умирали — и нескольких даже сам убил, — и в конце концов заразился тем же Т-виру-сом, который погубил работников корпорации. Что случилось дальше? Не помню. Что со мной сделали?» Немезис не обратил внимания на этот голос. Это было бессмысленно. Дисплей в верхней части его визуального ряда высветил бегущую строку текста: ВСЕ СИСТЕМЫ АКТИВИЗИРОВАНЫ. Затем Немезис получил несколько команд. К нему не приходило никаких слов, он просто знал , что ему делать дальше. Немезис подошел к двери и своей огромной рукой взялся за ручку. «Боже мой, как это моя рука стала такой огромной? И что, твою мать, значат все эти провода и трубки?» Тяжелыми шагами, заставлявшими половицы трещать изо всех сил, чтобы удержать его вес, Немезис прошел в атриум самым коротким путем из госпитального крыла «Амбреллы», хотя раньше никогда и не заглядывал в этот госпиталь. «Черт возьми, это неправда! Я Мэтт Эддисон! Я человеческое существо, черт возьми, и никто не имеет право отбирать мое тело — мою жизнь — вот таким образом! Выпустите меня отсюда к е… матери!» Немезис понимал, что это какие-то остатки шаблона. Или, возможно, фантомная программа в его памяти. Неважно, он будет игнорировать ее, пока она не заглохнет сама. Проходя мимо разбитого окна, Немезис обнаружил на полу атриума два больших ящика. Он нагнулся и открыл один из них. «Мать твою, да это же ракетная установка. Никогда не видел такой громадины. Как же ее возможно удержать?» Немезис поднял ракетную установку. Семь футов длиной и с наплечным ремнем. Он перебросил ее через плечо с такой легкостью, как будто это был рюкзак. «Что они со мной сделали?» Во втором ящике находилась огромная пулеметная установка. «Это одна из тех штук, что ставят на вертолеты». Немезис подхватил ее одной рукой. ПРИКАЗ: ВЫЙТИ В РАКУН-СИТИ. Немезис видел в госпитале несколько человек, но от них совсем не исходило тепла, и он понял, что это были мертвецы, оживленные Т-вирусом. Они не представляли опасности, и ему не давали приказа заниматься ими. Поэтому он проигнорировал их. Он мельком заметил, как на двух человек напал третий. Двое были живыми, третий — нет. Но приказа заняться ими снова не последовало, поэтому он просто пошел дальше к выходу. «Что же тут происходит? Эти парни одеты в такие же костюмы, как Рейн, Каплан и все остальные. Это, должно быть, тоже группа спецназа „Амбреллы“». Немезис вышел из здания. Он увидел несколько брошенных, искалеченных автомобилей самых разных типов, от грузовиков до спортивных мини-фургонов, от автобусов до мотоциклов. Многие окна были разбиты, повсюду на улице поблескивали осколки. И кровь. Он огляделся, но не заметил никаких признаков жизни, кроме одной-двух крыс. «Не могу поверить. Эти говнюки открыли „Улей“ и выпустили зомби. Как раз, когда я думал, что „Амбрелла“ уже не может сотворить ничего более отвратительного…» Немезис шел дальше. Все препятствия, независимо от их размера, отбрасывались в сторону или разрушались. Ничто не преграждало ему путь. Просто не могло. Он был Немезис — Возмездие. Созданная корпорацией «Амбрелла» идеальная машина-убийца. Он повернул с Джонсон-авеню на Отавную улицу. На некотором расстоянии он увидел несколько мертвецов, оживленных Т-вирусом. А еще он услышал человеческий голос, говоривший: — Давай, достань его. Один из мертвецов был пробит пулей из ружья. — А вот еще один. Другой мертвец также был прошит пулей. Ни у того, ни у другого от головы почти ничего не осталось. — Вот так, пошевеливайся, пошевеливайся. Немезис вычислил источник голоса, сопоставив его с траекториями полета пуль. Это был человек, стоящий на крыше заведения под названием «Гостиница Грэйди». По форме было видно, что он служит в Особом отряде разработки тактики и спасения полиции Ракун-сити, хотя на нем была надета еще и десятигаллонная ковбойская шляпа, которая отнюдь не являлась частью официальной формы. Когда Немезис приблизился к снайперу из ООТИС, тот заметил его. — Это что еще за хрень? «Господи Иисусе, ну же, сматывайся с этой чертовой крыши, пока я не убил тебя. И какого черта ты тут развлекаешься, постреливая в зомби? Так ты представляешь себе свою обязанность защищать и служить? Поверить не могу, что я мечтал стать одним из таких говнюков из полиции». Немезис уловил еще несколько тепловых пятен в соседнем магазине с названием «Кольты и прочее», торговой точке, специализировавшейся на продаже ручного оружия. Проходя мимо, он увидел, что большинство из тех людей одеты в форму ООТИС. В грудь ему ударила пуля. «Черт. В него выстрелили, а он почувствовал только вроде как щелчок в фетровую подушку на ребрах. Что же эти суки со мной сделали?» — Я, похоже, промахнулся, — сказал снайпер со своего удобного для обзора места, — а ведь раньше такого не бывало. «Да не промахнулся ты, говнюк, а теперь делай ноги отсюда!» ПРИКАЗ: НАЙТИ И УНИЧТОЖИТЬ ЧЛЕНОВ ООТИС. «Черт, нет. Не заставляйте меня делать это». Он слышал, как патрон вошел в магазин; металл стукнул о металл, когда снайпер перезарядил ружье. — Сукин сын! Сейчас получишь! Немезис легко поднял пулеметную установку будто это массивное оружие было обычным шестизарядником. «Он как будто и не весит ни грамма. Боже…» Увидев пулеметную установку, направленную на него, снайпер заколебался. «Да, я бы тоже заколебался…» Черт! Сотни снарядов разорвались вокруг крыши гостиницы «Грэйди». Но Немезис все-таки еще чувствовал снайпера по тепловому излучению. Тот был жив и прятался на чердаке. Немезис продолжал одной рукой стрелять из пушки. Другой рукой он без малейших колебаний поднял на плечо ракетную установку и послал ракету в крышу гостиницы «Грэйди». Мгновение спустя вся гостиница, охваченная пламенем от ракеты, представляла собой одно сплошное тепловое пятно. Немезис опустил оружие, выполнив последний приказ. О, Боже… Затем он двинулся к магазину оружия. Глава 19 — Ну, что у нас тут? — спросил Кейн у Иоханссена. Молодой техник смотрел на приближающегося майора. Карл Йоханссен был одним из главных техников, занятых в программе «Возмездие», и единственным, с кем Кейн мог нормально общаться. Йоханссен служил морским пехотинцем в армии США и участвовал в двух кампаниях до того, как поступил на службу в «Амбреллу». Конечно, он был таким же высоколобым, как и другие ученые, но разговаривать с ним все равно было гораздо легче, чем с остальными умниками из программы «Возмездие», которые были выше рангом. Но никто из них даже отдаленно не вызывал такого раздражения, как этот Эшфорд. Однако если с Эшфордом Кейну приходилось быть вежливым, то по отношению к другим ученым, техникам и прочим мудрствующим у него таких обязательств не было. Йоханссен воспринимал жизнь как цепь команд, и он знал, как их выполнять. Поэтому он был связующим звеном между программой и самим Кейном. Теперь, когда программа «Возмездие» была запущена, Кейн приказал ему быть у пульта управления, пока программа действовала. Руководитель программы «Возмездие», надоедливый маленький человечек по имени Сэм Айзекс, возражал, настаивая, что это он должен управлять программой, потому что знает ее лучше всех, и, несмотря на глубочайшее уважение, которое он испытывает к мистеру Йоханссену, было бы гораздо правильнее, если бы за пультом находился он. Кейн послал Айзекса подальше и приказал Йоханссену взять на себя управление. Это означало, что у Йоханссена был доступ к зрению Немезиса, выведенному на плазменный экран; доступ к его слуху — все звуки передавались через лучшие в своем роде динамики; к его жизненным показателям, отображаемым на другом мониторе с плазменным экраном; и к его мозгу — через компьютерный терминал с эргономичной клавиатурой, который подавал сигналы непосредственно в кору головного мозга. Как раз сейчас монитор поля зрения Немезиса показывал оружейный магазин с несколькими тепловыми пятнами. Так как мертвецы не излучают тепла, это должны были быть живые люди. На вопрос Кейна Йоханссен ответил: — Дюжина вооруженных людей, хорошо организованных. Кейн покачал головой; — Удивительно, что там остался еще кто-то живой. — Они из ООТИС, — объяснил Йоханссен, — спецназ Ракун-сити. Они лучшие. — Лучшие, — презрительно фыркнул Кейн. Вот Один и его команда были действительно лучшими. А это просто перехваленные копы, у которых игрушки получше, чем у других. — Посмотрим, так ли уж они хороши на самом деле. Йоханссен понимающе кивнул. Еще одна причина, по которой Кейну нравился Йоханссен: он понимал то, что говорил ему Кейн, с полуслова и никогда не требовал длительных разъяснений. И сейчас у них не возникало никаких нравственных проблем. Все, кто находится в Ракун-сити, уже все равно что мертвы. Если Т-вирус еще не прикончил их, то это сделает зачистка завтра утром, так какая разница, как именно они умрут? Жизнь, в конце концов, не стоит ни гроша. — Меняются протоколы, — с этими словами Йоханссен переехал на своем стуле к эргономичной клавиатуре и начал быстро вводить команды. На мониторе показалась строка: НАЙТИ И УНИЧТОЖИТЬ ЧЛЕНОВ ООТИС. Пока Йоханссен печатал, Кейн наблюдал за монитором. Компьютер зафиксировал большую часть людей в оружейном магазине благодаря их полицейской форме. Один в гражданском был Райан Хендерсон, капитан, ответственный за действия ООТИС, два других, очевидно, офицеры, у которых был выходной день, когда разразилась эта катастрофа, а может, просто граждане, которых полицейские защищали. Затем Немезис засек снайпера на крыше соседнего здания. Кейн наблюдал, как Йоханссен вывел на экран информацию об этом снайпере. Он был лучшим стрелком ООТИС, звали его Майкл Гатри. Майкл был уроженцем Техаса, чем и объяснялась огромная ковбойская шляпа. Естественно, Гатри выстрелил в Немезиса, как только увидел его. И, столь же естественно, это не произвело никакого видимого эффекта. Нет, конечно, некоторый эффект был, но Кейн знал об этом только благодаря информации, появившейся перед ним на мониторах: «Повреждение ноль целых, семь десятых процента. Регенерация на клеточном уровне». Кейн кивнул. Как и говорил Айзекс, метаболизм Немезиса был развит настолько, что мог регенерировать ткани, и любые раны на нем моментально заживали. Йоханссен посмотрел на Кейна. — Введена вторичная команда. Немезис теперь будет стрелять в любого, кто будет определен как член ООТИС. — Йоханссен заколебался. — Сэр, это значит, что он не обратит внимания на тех двоих в магазине, если только они не будут представлять для него непосредственной опасности. — Ничего, сынок, — Кейн слегка улыбнулся. — Я думаю, это хороший шанс для них, как думаешь? — Да, сэр. Когда он произносил это, монитор, соединенный с камерой наблюдения за дорожным движением, установленной «Амбреллой», показал Немезиса, поднимающего пулеметную установку. Да, это было зрелище. Хотя, по правде говоря, тело Немезиса изначально принадлежало этому сволочному смутьяну Мэттью Эддисону, сейчас его было не узнать. По какой-то причине ДНК Эддисона оказалась крайне восприимчивой к модификациям, необходимым для программы «Возмездие». До этого опыты над несколькими десятками добровольцев — все они были из тюрьмы Ракун-сити и согласились принять участие в эксперименте в обмен на досрочное освобождение, если выживут (это последнее условие, конечно, не указывалось, когда им делали предложение) — закончились летальным исходом. Но когда на Эддисона в «Улье» напал лизун, его реакция отличалась от ожидаемой. Этот человек тогда все равно должен был умереть, поэтому Кейн не видел причин, почему бы не использовать его для программы «Возмездие» и не посмотреть, что из этого получится. В качестве бонуса они очень много узнали о группе, членом которой был Эддисон, — это был презренный сброд богатых либералов, обиженных работников правоохранительных органов и других отбросов общества, которые пытались разрушить «Амбреллу». Кейн уже предпринял необходимые меры, чтобы об Аароне Вриселле и других позаботились. Тем временем Эддисон продолжал приносить пользу корпорации, дела которой он так опрометчиво пытался расстроить. Если программа «Возмездие» будет успешной — а уже было видно, что так будет, — тогда в их распоряжении появится суперсолдат, которым, Кейн знал, заинтересуются его бывшие соратники в вооруженных силах. Немезис возвышался, поражая своим восьмифутовым ростом и мускулами, намного превосходящими рельеф самого накачанного бодибилдера. Разные трубки и провода подавали электронную и кибернетическую подпитку его и без того огромной силе и выносливости, а также четырем из пяти его органов чувств (вкусовые ощущения фактически отключили, так как они могли стать препятствием в работе); по трубкам также подавались различные стимуляторы в его кровеносную систему. В одной руке размером с большое бревно он держал пулеметную установку легко, как былинку. В другой руке он сжимал специально модифицированную ракетную установку, которую мало кто мог поднять даже вдвоем. Сейчас он открыл огонь из этой ракетной установки, одновременно продолжая строчить из пулемета по крыше здания. Через несколько мгновений и крыша, и здание, и Майкл Гатри исчезли в бешеном пламени, и это наполнило сердце Кейна гордостью. Немезис повернул оружейному магазину. Глава 20 После того как эта симпатичная бешеная сучка в голубом топике застрелила Рашонду, Л. Джей со всех ног помчался прочь из полицейского участка. На улице было безопаснее. Хотя он и не был уверен в этом на сто процентов. Сучка подала правильную мысль. Пусть Л. Джей родился и вырос в Ракун-сити — с него хватит. Он ни в коем разе не собирался задерживаться в этом дерьмовом городе. Когда он хотел посмотреть на зомби, он шел в кино и смотрел. Нет уж, лучше Л. Джей уберет свою задницу туда, где негр может пожить спокойно. Л. Джей постарался как можно скорее добраться до своей комнатушки, чтобы забрать свои «Узи» и кольцо-талисман. Он не надел его утром, потому что кольцо было слишком тяжелым и мешало игре в три листика. На массивном золотом кольце было выгравировано слово «ЛЮБОВЬ». В карман куртки он затолкал CD Рика Джеймса [6] . Никогда он не выходил из дома без своих пушек, своего кольца и своего Рика. Черт, поэтому, наверное, его и сцапали сегодня. Теперь ему нужна была тачка. 6 Джеймс Рик (1948–2004) — американский певец, «король панк-фанка». Дело в том, что тачку Л. Джея забрали в прошлом месяце. «Джуниор Банк» не позволил ему задержать платеж на три дня. Да еще Л. Джей сдуру посоветовал их управляющему попринимать риталин [7] . Но у чувака совсем нет чувства юмора, так что тачка Л. Джея оказалась в их гараже. Сейчас, наверное, ее уже разобрали на запчасти. Но Л. Джей, как кошка, всегда приземлялся на ноги. Выйдя из дома, он сразу обнаружил прекрасный алый «шевроле» прямо посреди улицы. 7 Риталин — психотропный препарат, который иногда прописывают детям для снятия чрезмерного возбуждения. Л. Джей оглянулся по сторонам и никого не увидел. Подойдя поближе, он услышал, что двигатель работает. Он заглянул в окно и, конечно, увидел, что ключ на месте. Что ж, черт возьми, негр не собирался заглядывать дареному коню в его поганые зубы. Дверь со стороны пассажирского сиденья была открыта, и Л. Джей заметил кровь на полу, но, черт побери, в его «шевви» на полу тоже была кровь. Куда ж от этого денешься. Л. Джею это было не в новинку. Может быть, этот автомобиль тоже принадлежал одному из этих сволочных зомби. В машине был даже CD-плеер. Только он сел за руль, как какой-то белый парень свалился на капот, жутко напугав Л. Джея. У него были глаза зомби и эти гадские черные зубы. — Убирайся отсюда, сукин сын. Он рванул с места и затем ударил по тормозам. При этом не только этот паршивый зомби свалился с капота, но и закрылась вторая дверца, освободив Л. Джея от лишней возни. Переехав зомби, Л. Джей устремился вперед, вставив в проигрыватель свой CD. Л. Джей мечтал поскорее выбраться из Ракун-сити. Куда бы он ни повернул, везде были эти зомби. Он увидел девушку, обслуживающую счетчики на платной стоянке. Она брела по улице, расставив руки. В те дни, когда у Л. Джея еще был свой «шевви», он нравился таким девчонкам. Л. Джей никогда не опускал деньги в счетчик — у него бывали только бумажные деньги, ему не нужна была мелочь, и у него никогда не было четвертаков. Телефон у него был сотовый, так что мелочь для автомата ему тоже была не нужна. Он подъехал к девушке и сбил ее. — Вот тебе, сука! Десять очков! Поцелуй меня в задницу! Хохоча и подпевая Рику Джеймсу — столько лет прошло, а Рик все так же великолепен! — он повернул на Харбор-стрит. Это была единственная улица, по которой ему не хотелось проезжать, убегая из города. Здесь был Клуб игроков. Много вечеров он провел здесь, засовывая доллары в трусики какой-нибудь танцовщице с большими буферами, отдавая им двадцатки за танец на столе, а иногда, если ему везло и у него водились крупные банкноты, уводил кого-нибудь из них в задние комнаты. Больше всех ему нравилась Лаванда. Эта девочка хорошо двигалась — и корма у нее была что надо, и самые большие титьки, которые только можно купить за деньги. И тут он увидел ее, бредущую по улице на своих платформах, в белом топике и черной кожаной мини-юбке, с огромной дыркой на ноге. С одной стороны, Л. Джею было жаль, что она умерла. С другой стороны, она все равно выглядела потрясающе. — Черт, сука, — крикнул он проститутке-зомби, — ты все такая же! Бюстгальтера у нее не было. Л. Джей подумал, что зомби эта сучка или не зомби, но задница у нее все так же хороша. Вдруг прямо ему в лицо раскрылась подушка безопасности, и одновременно с этим он почувствовал резкую боль в спине. Прошло несколько минут, прежде чем парень смог выпрямиться, но в конце концов ему удалось выбраться из-под проклятой подушки. Л. Джей попытался открыть дверь, но та не поддавалась. Он навалился на нее плечом, и наконец она открылась с таким скрипом, как будто гвоздем провели по стеклу. Он выпал из машины и увидел, что автомобиль разбит. Засмотревшись на корму проститутки, он не заметил корму стоящего посреди улицы брошенного «форда». С «шевроле» было покончено. Кроме того, Л. Джей не мог вести машину с этой идиотской подушкой безопасности, болтающейся внутри. Поднявшись на ноги, он увидел, что его окружили зомби — девушка-контролер счетчиков, проститутка и еще целая толпа. — О черт! Он побежал. Единственное, что было хорошего в этих зомби, — они совсем не могли бегать, так что Л. Джей без всяких проблем добежал до перекрестка Харбор и Главной улицы. Он повернул на Главную и увидел еще несколько зомби, бредущих по улице. — Вот дьявол, прямо какое-то кино Майкла Джексона. В одном из домов горел свет и виднелись какие-то признаки жизни. Настоящей жизни. «Кольты и прочее». Л. Джей знал это местечко — кое-кто из братков покупал здесь пушки, но только не Л. Джей. Владелец этой лавки, Лэнс Хэллоран, ненавидел черных. Л. Джей ни за что не стал бы покупать себе ствол у белого. Однако сегодня не приходилось быть слишком разборчивым. Он вбежал внутрь как раз когда кто-то пытался закрыть дверь. — Погодите! — крикнул он. — Не закрывайте! Проскользнув внутрь, он огляделся. Копы. Полная комната копов. Хуже того, все они были из ООТИС. — Че-ерт! Только двое из этих белых были без проклятой формы ООТИС — Хэллоран и еще пожилой белый мужик в галстуке. Хотя он, наверное, тоже коп. — Может, я был в большей безопасности на улице — здесь как будто проходит собрание белых расистов. Они все посмотрели на него как на сумасшедшего. Что ж, в это момент Л. Джей и впрямь был сумасшедшим. Потому что выходило так, будто он прячется здесь вместе со всеми этими белыми. — Вы хоть понимаете, что не вся земля вам принадлежит, подонки? Коп в гражданском держал заряженный пулемет. Он поднял его. Л. Джей отшатнулся, но тот протянул ему оружие: — Держи. Белый стервец дает оружие негру! Отметить этот день в календаре! Но Л. Джей не нуждался в подачках от белых. Он распахнул куртку и показал свои «Узи»: — Да пошел ты — мои сделаны на заказ! — Точно, Л. Джей, — сказал Хэллоран, — я таким дерьмом тут не торгую. — Да уж, Хэллоран, ты просто обделываешь делишки с этими белыми задницами, которые пуляют из ружей в бедняг Бемби. Коп повернулся к Хэллорану: — Ты знаешь этого придурка, Вэнс? — Л. Джей Уэйн. Обычный уличный отброс. Подняв один из своих «Узи», Л. Джей сказал: — Придержи язык, Хэллоран. Я, твою мать, очень необычный уличный отброс, и знаешь почему? — Почему? — коп уже смеялся. — Потому что я все еще дышу, а не стал гребаным зомби, вот почему. — Верно, черт возьми, — сказал коп. — Я капитан Хендерсон. Если хочешь здесь остаться, выполняй то, что я скажу, или я сам пристрелю тебя. Понял? — Яснее ясного, капитан. Давайте вместе постреляем в этих зомби. Хендерсон улыбнулся, затем повернулся к Хэллорану: — Опусти-ка ставни. — Без проблем, — сказал Хэллоран, бросая взгляд на Л. Джея. — Сейчас сделаю. Только Хэллоран успел подойти к окну и взяться за ручку, чтобы опустить тяжелые металлические ставни, как Л. Джей воскликнул: — Что это? Л. Джей многое повидал в жизни — и сегодня он видел много всякого, — но никогда ему не приходилось встречаться с таким. Белый парень, восьми футов ростом, никак не меньше. Трубки и всякая другая ерунда пронзали его руки, мускулы были такими, что Арнольд Шварценеггер просто отдыхал. И он не был зомби. Это было что-то похуже. А ведь Л. Джей думал, что хуже зомби ничего не бывает. Детина держал две огромные пушки. Первая была вроде того пулемета, что устанавливают на вертолетах, — только этот парень нес ее один. В другой руке была ракетная установка. Л. Джей вдруг подумал, что он зря оставил CD Рика Джеймса в разбитом автомобиле. Сейчас могли понадобиться все амулеты. Потом этот громила начал стрелять из своего вертолетного пулемета по одному из соседних домов. — Черт, там же Гатри! — закричал один из копов. Взгляд, который Хендерсон бросил на этого копа, испугал бы Л. Джея, если бы он уже не был напуган сверх всякой меры. — Какого черта Гатри там делает? Коп пожал плечами: — Сказал, что хочет поупражняться в стрельбе. Прежде чем Хендерсон успел начать ругаться по поводу этого гада Гатри, громила вскинул ракетную установку на плечо и взорвал здание, в которое стрелял. Посмотрев на Хэллорана, который все еще возился со ставнями, Хендерсон заорал: — Да побыстрее ты там! Л. Джей никак не мог опомниться: — Господи боже мой — вы только посмотрите на него! Последняя ставня с грохотом упала, как ворота древних замков, которые все еще встречаются в Европе. — Этому сукину сыну сюда не забраться, — сказал Хэллоран. «Неужели эти чертовы копы все такие тупицы?» — Да у него же ракетная установка! Он нас всех здесь поджарит к чертовой матери! — Прячьтесь! — закричал Хендерсон. Все копы заняли позиции за прилавками и витринами. Л. Джей вдруг понял, что он стоит один посреди магазина. Это ему крайне не понравилось. Он забежал за прилавок, где прятался Хендерсон. Когда сомневаешься, держись поближе к начальству. Затем послышался звук, настолько оглушительный, что Л. Джею пришлось бросить свой «Узи», чтобы заткнуть уши. Громила стрелял из вертолетной пушки перед самым магазином. Затем воцарилась тишина. В ушах Л. Джея все еще звенело — черт, наверное, еще час будет звенеть, — но огромный парень перестал стрелять. Затем перед ним появилась огромная дыра, как раз по размеру этого громилы. Было похоже на мультик, когда персонаж проходит сквозь стену и в стене остается дыра по его форме. Л. Джей подобрал свой «Узи» и направился к двери. Никакой огромный белый сукин сын не запугает Л. Джея Уэйна, никогда! Он подождал. Подождал еще. И еще. Что, черт возьми, происходит? Потом он услышал жуткий треск и закашлялся. Это огромный сукин сын прошел через потолок, и у Л. Джея был полон рот пыли от штукатурки. Сукин сын начал палить из вертолетного пулемета, копы пытались отстреливаться. Л. Джей снова присел за прилавок, застыв, как рожок с мороженым. Он даже не думал двигаться. Он изо всех сил молился и надеялся, что в аду будет не так страшно, как рассказывала мамочка. Один из копов выскочил вперед. У него был МР5К, и он расстрелял все патроны в это огромное существо. Тот даже глазом не моргнул. Он просто развернулся и начал стрелять из своего вертолетного пулемета прямо в копов. Л. Джей взглянул вправо и увидел, что в Хендерсоне было больше дырок, чем в швейцарском сыре. Он оглянулся и увидел, что все остальные копы тоже мертвы. Че-еееерт! Единственным живым человеком в магазине, кроме Л. Джея и огромного существа, был Хэллоран. Он стоял позади прилавка со своим ружьем. «И до чего же этот белый сукин сын напуган!» — Мать твою! — закричал он и выпалил из ружья прямо в живот этому существу. Похоже, тот даже не заметил этого. Никакой реакции. Он поднял пулемет и выстрелил в Хэллорана. Л. Джей не был героем и, уж конечно, не собирался стрелять в восьмифутового сукина сына, который только что изрешетил полную комнату копов. Он бросил свой «Узи». — Уважаю, — быстро произнес он и закрыл глаза, ожидая, что это чудовище вытряхнет дух из его черной задницы. — Мир, мир, приятель. Единственное, о чем Л. Джей жалел, было то, что он так и не извинился перед мамочкой за то, что вовлек ее в ту дурацкую пирамиду. Ей годами пришлось выплачивать штрафы. Он помогал, конечно, но у него были свои проблемы. Прошло несколько секунд, а Л. Джей все еще не умер. Он открыл глаза. Огромное существо выходило из магазина через здоровенную дырку в ставнях, напоминавшую след от мультяшного персонажа. Че-еерт! Видно, его кольцо и впрямь — талисман! Глава 21 Джилл Валентайн наблюдала, как женщина по имени Элис снимает свое оружие. На первый взгляд, Элис ничего особенного собой не представляла. Нет, конечно, у нее была внешность супермодели, а вот фигура… Неплохая, да, но в общем-то обычная женщина, которая следит за собой. Но то, что Джилл сегодня видела, было не из разряда человеческих способностей. Хотя, опять же, то, что творилось а Ракун-сити, было далеко от всего человеческого. Ответив на загадочный звонок, Элис отвела Джилл, Пейтона и Моралес в брошенный на аллее около Суонн-роуд трамвай и сообщила им о своем разговоре. Джилл старалась сохранить хотя бы внешнее спокойствие, в основном потому, что хоть кто-то должен был оставаться спокойным. Пейтону едва удавалось не терять сознания, а Моралес вообще была ненормальной. Не переставая говорить, Элис продолжала снимать оружие. Если так пойдет и дальше, у Джилл вполне может развиться комплекс неполноценности. — Его зовут, — говорила Элис, — доктор Чарлз Эшфорд. Он руководит Отделом вирусных исследований корпорации «Амбрелла». Моралес вспыхнула: — Он работает на них? — Точно. — Что же он хочет от нас? — спросила Джилл. То, что этот Эшфорд работал на «Амбреллу», было очевидно — иначе он не имел бы возможности подключиться к камерам наблюдения за транспортом, принадлежащим полиции. Вообще-то, будучи репортером — пусть даже бывшим, — Моралес должна бы соображать, какие вопросы важны, а какие звучат глупо. Элис ответила на вопрос Джил: — Его дочь Энджела застряла в городе. Мы ее находим, а он помогает нам выбраться за периметр. — Не пойдет, — резко сказал Пейтон. — Мы лучше найдем здание с самыми толстыми стенами и крепкими дверями. Забаррикадируемся там и будем ждать помощи. Джилл покачала головой. При любых других обстоятельствах она согласилась бы с планом своего командира. Но у нее было предчувствие, что все не так просто. Элис подтвердила это ее предчувствие: — Помощи не будет. Эшфорд говорит, что «Амбрелла» знает: инфекцию сдержать не удастся. Поэтому на рассвете город будет полностью дезинфицирован. Моралес побледнела: — Дезинфицирован? Что это значит? — Взрыв тактического ядерного оружия направленного действия. Половина мегатонны в тротиловом эквиваленте. Он уничтожит и вирус, и все свидетельства о нем. Хотя Джилл и ожидала чего-нибудь в этом роде, она вздрогнула, Пейтон выглядел шокированным донельзя, Моралес была ошеломлена. — Я в это не верю, — сказал Пейтон. — Я имею в виду, такое им с рук не сойдет. Это же во всех новостях покажут. — Версия для прикрытия уже готовится — только поэтому они и ждут до рассвета. Расплавление активной зоны реактора на атомной станции — трагическая случайность. Пейтон покачал головой: — Даже «Амбрелла» на такое не способна. Джилл еще раз подумала о своем положении. «Амбрелла» сумела сделать так, что целый лес, населенный зомби, исчез, и натравила копов на копов, заставив высшее полицейское начальство бросить одного из лучших своих офицеров — то есть ее — на съедение волкам. Они были способны на все. Почему бы не стереть целый город с лица земли? Она повернулась к Элис: — Ты знаешь этих людей — что ты об этом думаешь? Безо всяких колебаний Элис сказала: — Думаю, к рассвету нам лучше убраться подальше. И, как будто для того, чтобы подкрепить свои слова, она вогнала обойму в один из своих «Узи». — Прекрасно, — сказала Джилл, — тогда давайте двигаться. — Она уже перезарядила оба своих автоматических пистолета и вложила их в кобуру. Потом помогла Пейтону подняться на ноги. — Куда мы идем? — Эшфорд сказал, что его дочь прячется в своей школе — на углу Хадсон и Робертсон-стрит. — Откуда он знает? — Весь город просматривается камерами наблюдения. У него есть к ним доступ. — Отлично. Но это не значит, что мы должны доверять ему. — Мы и не будем. Джилл покачала головой. Вся эта ситуация вызывала отвращение, но такой уж выдался день. По крайней мере, они делали хоть что-то. Кроме того, Джилл не нравилась сама мысль, что маленькая девочка застряла в этом аду. Пусть даже отец ее был большой шишкой в «Амбрелле». — А если из города нет никакого выхода? — спросила она Элис, когда они покинули трамвай и двинулись в дальний конец аллеи. Элис пожала плечами: — А у тебя были другие планы на эту ночь? Джилл насмешливо улыбнулась: — Нет, я всегда так одеваюсь. Когда Элис улыбнулась в ответ — улыбкой во все лицо, а не кривой усмешкой, как она время от времени делала, — то Джилл подумала, что впервые встречается с женщиной, у которой такое выражение лица. Взгляд у Элис все еще был тяжелым и настороженным, похожим на японский меч — элегантный, но твердый, а улыбка делала этот взгляд более человечным. Вдруг улыбка погасла, и Элис остановилась. — Подождите. Они все еще были на аллее, рядом с брошенным патрульным автомобилем полиции Ракун-сити. Элис всматривалась во что-то в конце аллеи, туда, где та переходила в Суонн-роуд. — Что там? — спросила Джилл. Но Элис все вглядывалась. Пейтон пошел вперед, обгоняя Элис, но та положила руку ему на плечо. — Ничего. Гневно глядя на ее руку, Пейтон почти зарычал: — Рассвет не будет ждать. — Там что-то есть. Элис говорила таким уверенным и не допускающим возражений тоном, что Джилл заволновалась. Джилл ничего не видела — никаких движений. Часть ее сознания хотела верить, что Элис говорила правду, но она ведь ни черта не знала об этой женщине. С другой стороны, Элис уже показала, что могла бы убить их три или четыре раза, но не сделала этого — это было милосердие, которого она не проявила ни по отношению к монстрам в церкви, ни к зомби на кладбище. Хотя бы на этом слабом основании они могли ей доверять. Но в конце аллеи Джилл не видела ничего. — Я ничего не вижу, — нетерпеливо сказал Пейтон. — Это не меняет того факта, что там что-то есть, — тон Элис был, как и раньше, уверенным. — У нас нет времени на эту чушь. — Пейтон обошел Элис и направился по аллее. — Нет… — начала Элис, но Пейтон не слушал. Как раз в тот момент, когда Джилл хотела последовать за ним, по ушам ей хлестнули звуки выстрелов — выстрелов, которые прошили тело Пейтона. Пули разорвали плоть, брызнула кровь, и его откинуло назад. Он умер еще до того, как его тело коснулось земли футах в шести от того места, где он стоял. — Пейтон! Нет! Джилл подняла глаза. В это время из тени выступила фигура. На самом деле, слово «фигура» было не совсем верным. Существо было ростом по меньшей мере восемь футов, с огромным мускулистым телом, опутанным множеством трубок, у него был огромный ствол, за плечами висела ракетная установка, так же как у Элис — ружье. Как этому чудовищу удавалось прятаться в тени — непонятно. Моралес от страха была сама не своя. — Что это? Кто-нибудь, скажите мне, что это? — Немезис. Джилл резко повернулась к Элис, которая прошептала это слово. Потом она посмотрела вниз на Пейтона Уэллса. В отличие от высших чинов в управлении полиции Ракун-сити, Пейтон всегда верил Джилл — точнее, он верил в Джилл. Не все считали, что красивая женщина может служить в ООТИС. То, что Джилл являлась первоклассным стрелком и блестящим офицером, что она спасла жизнь майора, было вторично по отношению к тому, что она была красивой женщиной и уже по этой причине просто не могла быть достаточно хороша для ООТИС, если, конечно, она не попала туда, переспав с кем-нибудь. Пейтон нападал на любого, кто пытался обвинить ее в этом, — не то чтобы ей нужна была помощь, Джилл и сама могла прекрасно защитить себя от этих чертовых женоненавистников, но все же она ценила его поддержку. Пейтон даже повздорил с Хендерсоном, когда Джилл была отстранена, за что чуть сам не поплатился. И вот он лежал мертвым на аллее. Сегодня Джилл Валентайн видела много трупов, больше, чем за всю свою службу в полиции. Но из всех тел, которые она сегодня видела, только это всколыхнуло ее чувства. В следующую минуту она уже палила в Немезиса из обоих своих пистолетов. Каждый выстрел попадал в цель. Только результата от этого заметно не было. Немезис не реагировал на ее выстрелы. Однако он поднял руку, в которой держал огромную пушку. Уже ныряя за мусорный бак, Джилл поняла, что то, что она принимала за огромное ружье, на самом деле было огромной пулеметной установкой, какие используются на вертолетах. Если хоть одна пуля попадет в нее, она пройдет сквозь тело, как сквозь бумагу. Так же, как сквозь Пейтона. Патроны кончились одновременно в обоих пистолетах, когда она приземлялась за баком. Стаккато пулеметной очереди сливалось со щелканьем пуль о бак, но ни одна пуля не пробила его. Пока что. Джилл перезарядила свое оружие и подумала, как они из всего этого выберутся. Каждый из ее выстрелов попал в него — Джилл никогда раньше не мазала, не промахнулась она и на этот раз. Но этот Немезис был явно пуленепробиваемым. Просто великолепно. Вдруг стрельба прекратилась. Джилл рискнула высунуться из-за мусорного бака. Она увидела, что Немезис смотрит на Элис. А Элис смотрит на Немезиса. Позади них Моралес лихорадочно снимала все это на пленку, надеясь заработать премию. — Мать твою, что происходит? — Уходите, — сказала Элис, не глядя на Джилл. — Быстро! Джилл невольно посмотрела на тело Пейтона. Несмотря на то что Элис не отрывала глаз от Немезиса, она каким-то образом почувствовала, что Джилл смотрит на своего друга. — Он мертв. Ты можешь присоединиться к нему — или делай, что я говорю. Джилл продолжала смотреть на Пейтона. Он, несомненно, был мертв. В нем было больше дырок, чем в Юлии Цезаре. По какой-то ей самой не понятной причине Джилл доверяла Элис. И по не ясной ей причине Элис решила взять Немезиса на себя. Ну и черт с ними. Пусть сами разбираются. Джилл выбежала с аллеи. Первое, что она увидела, был грузовичок-пикап, стоящий посреди Суонн-роуд поперек желтой разделительной полосы. Дверь со стороны водительского места была распахнута. Джилл подцепила щиток, чтобы открыть панель зажигания и завести двигатель без ключа. К удивлению Джилл, Моралес залезла на место пассажира. — Что, — спросила Джилл, не глядя на репортера, — не собираешься снимать великую битву? — К черту битву, я хочу убраться отсюда. Этот Эшфорд хочет, чтобы мы нашли его дочь, чтобы выбраться отсюда, — отлично, я участвую в сделке. Не хочу кончить, как твой дружок Уэллс. Джилл скрипнула зубами, но ничего не сказала, продолжая свои попытки. — Кроме того, она же сумасшедшая. Ей не одолеть это чудище. Наконец двигатель взревел. Джилл мысленно поблагодарила отца за ту науку, которую он преподал ей еще в юности, и начала вылезать из машины, чтобы оказаться лицом к лицу с окровавленным, изуродованным пулями телом Пейтона Уэллса. — Пейтон! Та часть его лица, которая не была залита кровью, казалась еще бледнее, а глаза были водянистыми. Джилл выхватила из кобуры пистолет, в то время как Пейтон пытался укусить ее за шею. Она оттолкнула его и прицелилась в голову. Но не смогла нажать курок. Моралес завизжала. В памяти Джилл всплыли ее собственные слова, которые она сказала Элис на кладбище: «Если до этого дойдет, я сама обо всем позабочусь». Она нажала курок. Голова Пейтона дернулась назад от удара пули. Затем его тело, теперь уже совершенно мертвое, упало прямо на руки Джилл. Джилл с отвращением запрыгнула обратно в кабину пикапа, тело Пейтона упало на землю. — Господь всемогущий, мать твою так и перетак! — Аминь, — пробормотала Моралес. — Давай, — сказала Джилл. — Нам надо спасти малышку. Она захлопнула дверцу, пристегнула ремень безопасности, нажала на скорость и поехала вперед по Суонн-роуд. Вдруг прямо перед грузовиком как из-под земли появилась фигура. Глава 22 Элис смотрела на Немезиса. Она, конечно, знала о программе «Возмездие», не могла не знать, будучи главой отдела безопасности «Улья». Но, насколько ей было известно, проект был неудачным. Все предыдущие попытки создать супероружие с треском провалились. И вот перед ней стояло явное свидетельство их успеха. Огромного роста. Элис выругала себя за то, что так медлила. Идея использовать Лизу Броуард для того, чтобы показать всем, что за мерзавцы эта корпорация «Амбрелла», появилась у нее несколько недель назад, но она действовала очень осторожно. Прежде всего, она убедилась, что Лиза подходит для этого дела. Затем следовало привлечь Лизу к работе, что и было сделано в «Че Буоно». Что же случилось? В тот самый день, когда Элис запустила план, Спенс решил выпустить Т-вирус в «Улье», чтобы замести следы своей кражи. Если бы она начала все хотя бы днем раньше, ничего этого не случилось бы. Она продолжала во все глаза смотреть на Немезиса. Что-то в его взгляде казалось ей знакомым. Нет, даже больше — что-то в самом Немезисе казалось ей знакомым. Не просто тело, а весь вид — как бы дико это ни звучало. Ее сердце громко стучало. С того момента, когда она проснулась в Ракун-сити, Элис все время чувствовала, как бьется ее сердце благодаря обострившимся чувствам. Но сейчас оно билось сильней, чем раньше. Спустя мгновение она поняла почему. Элис слышала также удары сердца Немезиса. И оно билось в унисон с ее сердцем. Немезис сделал шаг вперед. Элис — тоже. Она выхватила свои «Узи». Немезис поднял пулеметную установку. Элис расстреляла в него оба «Узи». Существо даже не замедлило шаг, хотя пули били ему в грудь. Они медленно шли навстречу друг другу, как два быка, пока между ними не осталось расстояние в три шага. Элис подпрыгнула в воздух, перелетела через восьмифутовую фигуру Немезиса и тяжело приземлилась позади него. Прежде чем Немезис успел развернуться лицом к ней, она помчалась к баскетбольной площадке, которая находилась около аллеи. Забежав на площадку, она захлопнула за собой ворота, но это, естественно, не задержало Немезиса. Но, к удивлению Элис, Немезис не стал просто прорываться сквозь забор из сетки. Он наступил на патрульный автомобиль управления полиции и перемахнул через забор. Когда Немезис спрыгнул на площадку, покрытие потрескалось под его массивными ступнями. Потом он поднял огромный кулак и опустил его туда, где стояла Элис. Не отпрыгни она в сторону, этот кулак размазал бы ее по асфальту. Девушка продолжала двигаться по баскетбольной площадке, не давая Немезису возможности прицелиться. К сожалению, ей очень мешало то, что площадка была огороженной. Ее главными преимуществами были скорость и подвижность, а для этого требовалось больше места. Через считанные мгновения Немезис загнал ее в угол. Поэтому она подбежала к забору и прыгнула через него, мягко приземлившись с другой стороны. Она знала, что это даст ей только несколько секунд форы. Если повезет, то этого будет достаточно. Элис выбежала на Суонн-роуд, пересекла улицу и помчалась к офисному зданию на углу улицы Кливленд. Дверь находилась со стороны Кливленд, но прямо перед ней было огромное окно. Элис подбежала и бросилась в окно, закрыв лицо руками. И немедленно услышала пулеметные выстрелы. Черт. Холодная боль от осколков пронзила ее руки и плечи, и сразу же она почувствовала толчок и боль в левой руке. Пуля, выпущенная Немезисом, попала в нее. Удивительно, что только одна. Перекатившись по полу, осыпанному осколками, Элис вскочила и побежала, не обращая внимания на боль и кровь. Позади нее слышались громыхающие звуки шагов огромного продукта генетики, проходящего через стены, сокрушающего кирпич и штукатурку. Элис отчаянно надеялась, что ему не удастся пройти сквозь несущую опору. Однако при погоне скорость Элис не играла большой роли, потому что Немезис делал огромные шаги. Монстр был уже близко, поэтому Элис помчалась, не разбирая дороги и не задумываясь, куда бежит. Как оказалось, это была ошибка. Очень скоро девушка обнаружила, что попала в тупик: перед ней была только стена с шахтой для почты, закрытая металлической дверью. Единственный путь отсюда лежал в обратном направлении. Но там грохотал Немезис, увешанный оружием. Не снижая скорости, она подняла свои «Узи» и начала стрелять по двери шахты, затем прыгнула в нее головой вперед, как раньше прыгнула через окно, в надежде, что пули и ее натиск ослабят дверь настолько, чтобы она смогла проскочить сквозь нее. К счастью, игра стоила свеч. Элис прорвалась через дверь, и боль от удара впилась в ребра; затем спрыгнула в шахту. Она была очень узкой. Немезису было не протиснуться в нее, и конструкция не позволяла ее расширить. Он мог бы догнать Элис, только спустившись вниз и обойдя здание. Она рухнула на пол в подвале. Справа в десяти футах от нее стояла огромная корзина для почты, которая обычно находилась под шахтой — и которая, как она надеялась, должна была смягчить падение — опрокинутая и сломанная. Поднимаясь на ноги, она почувствовала острую боль в нескольких местах левой руки. Ломая дверь почтовой шахты, Элис вывихнула плечо, бицепс был прострелен, а два пальца сломаны при падении. Не говоря уж о порезах. Она перебежала подвал и остановилась у стены в противоположном углу от единственного выхода, за множеством корзин для почты. Если повезет, Немезис не заметит ее, войдя в дверь. Действуя одной рукой, Элис соорудила жгут из куска полотна, оторванного от поврежденной почтовой корзины, и наложила его на рану от пули, чтобы остановить кровотечение. Много лет тому назад, когда Элис еще работала в Министерстве финансов, на нее напал уличный грабитель, который принял ее за беспомощную девицу, прогуливающуюся по темным улицам Вашингтона. Она очень быстро показала ему, как он ошибся, но этот негодяй успел поранить острым лезвием ее левую руку. У Элис все еще был шрам от того пореза, но, что более важно, она помнила жгучую боль в момент удара ножом и то, как долго еще болела рана, пока наконец не зажила. Только через несколько недель она смогла нормально пользоваться левой рукой — что было мучительно для Элис, так как она была левшой. Ее удивило то, что, хотя сегодняшняя травма оказалась значительно серьезнее, чем тот порез ножом, боль была совсем не такой ужасной. Умом девушка понимала, что должна бы упасть в обморок от шока или от потери крови. Однако ничего этого не произошло. Вместо этого она вправила плечо и сломанные пальцы обратно. Боль была очень сильной, но Элис воспринимала ее только на интеллектуальном уровне. Боль не была убийственной. Она добавила это к перечню Того, Что «Амбрелла» С Ней Сделала. Посмотрев на руку, Элис увидела, что порезы от осколков уже зажили. Довольная тем, что может ходить, девушка встала на ноги. Правая нога, которую она ушибла, приземляясь в подвале, больше не болела. Элис рискнула подойти к двери. Им еще надо было спасти девочку. Глава 23 Джилл Валлентайн очень хотела выбраться из Ракун-сити. Она была совершенно честна с собой насчет этого — и можно ли было найти для отъезда лучшее время, чем сейчас, когда она вела грузовик без ключа зажигания по вымершим улицам города? Рядом с ней сидела перепуганная ведущая сводки погоды, и Джилл только что выстрелила в голову одному из своих лучших друзей, который превратился в зомби. Джилл всегда мечтала стать копом в полицейском управлении Ракун-сити. Самое глубокое волнение она испытала, когда окончила академию. Сравниться с этим чувством по силе могла только огромная гордость по поводу ее приема в ООТИС. Но сейчас город сошел с ума и умирает. Точнее, уже умер. Он умер в ту минуту, когда «Амбрелла» начала свои эксперименты с зомби. Это привело и к отстранению Джилл от службы, что поставило крест на ее карьере полицейского в этом городе, и к сегодняшней катастрофе. Вся ее жизнь свелась к одной цели: выбраться из Ракуна. Сейчас это означало, что необходимо найти Энджелу Эшфорд, чтобы ее отец открыл им путь из города. Если же отец попытается обмануть их, то Джилл возьмет девочку в заложники, не колеблясь ни секунды, чтобы получить то, что ей надо. Может быть, это не совсем красиво и правильно, но это Джилл не заботило. Она взглянула на свои руки. Они все еще были в крови. В крови Пейтона. Подняв глаза, она увидела человека, выскочившего прямо под колеса. Джилл инстинктивно нажала на тормоза. Что-то в этом человеке показалось ей знакомым. Она припомнила — этот был тот нарушитель, которого чуть не укусила проститутка-зомби в полицейском участке. Он начал быстро говорить что-то, так же, как и в участке, и ран у него не было видно, так что он явно не был заражен. До поры до времени. Нарушитель подбежал к окну со стороны водителя и наткнулся на дуло пистолета Джилл, направленное прямо ему в лицо. Подняв руки, он закричал: — Все в порядке, все в порядке! Я не один из них. Меня не укусили. Чтобы доказать это, он быстро повернулся вокруг своей оси. Его одежда была несколько поношена и ужасающе грязна, но серьезных ран у него явно не было. Кивнув на пассажирское сиденье, Джилл скомандовала: — Залезай. Он открыл дверцу и проскользнул на сиденье рядом с Моралес, протянув ей свою руку: — Ллойд Джефферсон Уэйн. Ввиду столь неофициальной ситуации можете называть Л. Джей. Не успел Л. Джей захлопнуть дверцу, как Джилл уже нажала на газ. — Терри Моралес, — ведущая пожала руку Л. Джея. Л. Джей чуть не свалился с сиденья. — Черт, я же тебя знаю! Я тебя знаю! Ты прогноз погоды читаешь — да ты же знаменитость, черт возьми! — Да, это я, — ответила Моралес, улыбаясь впервые после начала всех событий. Джилл скрипнула зубами. Она потеряла Пейтона. Элис осталась там выяснять отношения с этим чудовищем Франкенштейна, и с кем она теперь? С обожающим знаменитости мелким подонком и цыпочкой, читающей прогноз погоды на «Ракун-7»? Джилл все больше и больше хотелось пустить себе пулю в лоб. — Вот ведь черт! Терри Моралес, твою мать, да ты просто бомба! — Ах, спасибо тебе, Л. Джей, так приятно кому-то нравиться. С другой стороны, мысль выстрелить в лоб Моралес и Л. Джею грела ее больше. Когда Джилл повернула пикап на Хадсон-авеню, Л. Джей спросил: — Эй, леди коп, куда это мы направляемся? Потому что я тебе сразу скажу, что так из города не выедешь, а нам обязательно надо смыться отсюда. Я правильно говорю? — Мы должны найти маленькую девочку по имени Энджела Эшфорд. — Ты что, смеешься? Найти девочку в этом городе! Иголку в стоге сена! — Мы знаем, где она может быть, — сказала Джилл. — Когда мы найдем Энджелу, ее отец вытащит нас отсюда. — A-а, тогда я обеими руками «за». Я сегодня на такое насмотрелся, что чуть белым не стал. Если вы сможете увезти меня отсюда куда-нибудь, где нет сволочных зомби и где не расхаживают здоровенные белые мужики с пушками в руках, которые расстреливают копов… — Что ты сказал? — быстро переспросила Джилл. — В смысле? — Кто стрелял в копов? — Да этот мужик в двенадцать футов ростом, с огромными стволами, который поджарил копов в оружейной лавке. Копа по имени Хендерсон и еще кучу из ихнего звездного подразделения. — Ты имеешь в виду ООТИС? — Да как их ни назови, все они коньки отбросили из-за этого стервеца. Так что чем скорее вы вытащите отсюда мою тощую задницу, тем счастливее я буду. — Ты должен кое-что понять, придурок, — твердо сказала Джилл. — Ты нам помогаешь, и тоже сваливаешь из города вместе с нами. Если же ты хоть как-то встанешь на моем пути — или позволишь кому-нибудь себя укусить, — то я пущу пулю в ту горошину, которую ты называешь своим мозгом. Все понятно? Л. Джей поднял руки. — Эй, остынь, остынь. Ты начальник, не спорю. — Вот и не забывай об этом. Пересекая перекресток Хадсон и Робертсон-стрит, Джилл покачала головой. Итак, Хендерсон мертв. Она подумала, что это что-то вроде кармической расплаты за Пейтона. Интересно: кто еще там был с Хендерсоном? Возможно, Маркинсон — если он хоть ненадолго отдалялся от задницы Хендерсона, у него возникал синдром абстиненции — и, может быть, Вирновски. А если они были в оружейном магазине, то с ними наверняка был и Гатри, который обожал пострелять. Все мертвы. Последняя серия — собери всех вместе. Джилл не составило труда найти школу — из всех зданий в этой части улицы только там горел свет. Знать бы, хороший это признак или нет. Девушка остановила машину прямо перед входом в школу. Неподалеку она заметила автомобиль, врезавшийся в одно из зданий около игровой площадки. С такого расстояния Джилл показалось, что это патрульная полицейская машина, но какого подразделения, отсюда не видно, а выяснять это сейчас у нее не было ни желания, ни времени. Им надо было найти девочку. Тем временем Л. Джей вернулся к созерцанию звезды. — Терри Моралес, ну надо же! А скажи, это трудно? Попасть на телевидение, я имею в виду, и все такое? — Это требует большого труда и настойчивости, — ответила Моралес с такой радостной улыбкой, что Джилл с трудом подавила желание ударить ее. Вытащив оба пистолета, Джилл приблизилась к входной двери. Моралес и Л. Джей следовали за ней. Дверь была приоткрыта. Джилл толкнула ее, и та распахнулась со скрипом. — Черт, прямо как в фильме ужасов. — Л. Джей молчал целых три секунды, что было явно больше, чем он мог вынести. Перед ними был длинный коридор со шкафчиками и дверями классов. Моралес пробормотала: — Всегда ненавидела школу. — А я нет, — пожал плечами Л. Джей. — Я в своей школе был суперзвездой. Пушки, наркотики, девочки, лучший джаз — у меня все было в стиле ренессанс! Джилл все это надоело. — Ты можешь заткнуть свою поганую глотку хоть на минуту? Л. Джей поднял руки, как бы защищаясь, но, к удивлению Джилл, промолчал. — Мы должны разделиться, чтобы обыскать всю школу. — Даже и не думай, — сказала Моралес. — У меня нет оружия. Одна я никуда не пойду. — Я мог бы пойти с тобой, — быстро сказал Л. Джей, широко улыбаясь. Джилл протянула Моралес один из пистолетов: — Держи. Моралес взяла пистолет, держа его так, будто это была дохлая крыса. — Я никогда раньше не стреляла из пистолета. Подавляя желание сказать, что если Моралес выстрелит себе в ногу, то ее лично это очень порадует, Джилл ободряюще сказала: — Ничего страшного. Прицелилась, сняла с предохранителя, выстрелила. — Улыбнувшись, она добавила: — Старайся стрелять им в голову. При нормальных обстоятельствах Джилл ни за что не позволила бы им разделиться таким образом. Л. Джей был как минимум ненадежен, а Моралес в лучшем случае неумелой. Но время поджимало. Если они не выберутся из Ракун-сити до рассвета, то их длительное везение, позволяющее им все еще оставаться живыми в этой смертельной ловушке, в которую превратился город, может резко кончиться. Им надо было найти Энджелу Эшфорд, и быстро. Джилл взяла на себя подвал, считая, что девочка скорее всего спряталась там. Открывая дверь, ведущую в подвал, она слышала, как Моралес бормотала себе под нос: «Прицелилась, сняла с предохранителя, выстрелила: прицелилась, сняла с предохранителя, выстрелила; прицелилась, сняла с предохранителя, выстрелила…» Если ей повезет, она найдет девочку и сможет смыться отсюда раньше, чем Моралес и Л. Джей поймут это. Нет, это нечестно. Они заслуживали шанса выжить — так же, как Пейтон? — Черт побери. Подвал был плохо освещенным лабиринтом из вентиляционных коробов и труб отопления. У Джилл был фонарик, но его свет едва рассеивал мрак. Здесь могло прятаться что угодно. Глава 24 Мурлыча под нос песенку (к сожалению, единственные слова, которые он помнил, были «Заткни свою пасть!»), Л. Джей шел по темным коридорам школы. Вот это круто! Почти все в городе мертвы, а Л. Джей все еще жив, и это главное. И сейчас он осматривает школу. У него есть задание — спасти маленькую девочку. И все это после того, как ему удалось выжить в той бойне в оружейном магазине Хэллорана. А самое лучшее — это то, что он тут с Терри Моралес. С настоящей звездой! Не так уж плохо для того, кому не везло с детства. Л. Джей зашел в первую попавшуюся на пути комнату. Похоже, что это лаборатория — в ней стояли такие большие столы с черным верхом, с кранами, горелками Бунзена и прочими штуками. Вдоль стен тянулись полки, на которых стояли банки с грязной водой, там плавали мертвые животные. Л. Джей покачал головой. Неудивительно, что мир сошел с ума, если они разрешают маленьким детям играть такими вещами. В дальней стене класса была дверь с матовым стеклом. Наверное, там учителя хранят всякую дрянь. Господи. Вдруг он моргнул — в окне что-то было. Че-еерт! Первым инстинктивным побуждением Л. Джея было рвануть отсюда, но потом он остановился. Он выжил в полицейском управлении, когда началась Ночь Оживших Мертвецов. Он выжил, когда его пыталась сожрать Рашонда, эта сука-проститутка, превратившаяся в зомби. Он выжил в автомобильной аварии. И, что важнее всего, он выжил, когда тот огромный сволочной монстр затеял стрельбу в помещении, полном полицейских. Выживет и сейчас, какого черта. Л. Джей подошел к двери. Положил руку на ручку. Убрал ее обратно. Подавил желание удрать отсюда. Наконец рванул дверь, подняв свой сделанный на заказ «Узи», готовый разнести башку любому зомби! За дверью стоял скелет. Такой же пластмассовый скелет, как те, что Л. Джей одевал во всякие одежки, когда учился в школе. Че-е-ерт. Л. Джей был напуган и обрадован одновременно. Конечно, с одной стороны, хорошо, что он не встретился лицом к лицу с одним из этих жутких зомби. Но, с другой стороны, жаль, что ему не пришлось встретиться лицом к лицу с ними, и он выглядел просто как последний дурак. По крайней мере, Терри не видела, как он облажался. Опустив свой «Узи», он повернулся — и уткнулся прямо в зомби! Л. Джей попытался снова поднять пистолет. Этот зомби был белым придурком с каким-то омерзительным ковриком на голове и дурацкими усами — вероятно, один из учителей, судя по тому, как был одет, — и он схватился за пистолет Л. Джея прежде, чем тот смог что-то сделать. Потом учитель-зомби попытался укусить Л. Джея, так же как Рашонда. Л. Джей оказался в ловушке между скелетом и зомби. Второй раз за сегодняшний день — да что там, второй раз в жизни — Л. Джей начал молиться. И тут кто-то схватил зомби со спины и сломал ему шею. Тот упал на пол. Л. Джей моргнул. Какой-то мексикашка в черной форме только что убил зомби! Вот черт! На форме была нашивка с именем «ОЛИВЕРА». Оливера наклонился, поднял «Узи» и протянул его Л. Джею. — Похоже, это ваш. Ошеломленный Л. Джей взял пистолет. Он получше рассмотрел этого придурка Оливеру — тот выглядел точь-в-точь как офицер высшего состава Министерства обороны США. Глаза у него были налиты кровью, со лба градом катился пот. — Вам тоже позвонили? — спросил Оливера. — Что? — Вы ищете здесь девочку? Л. Джей кивнул: — Да, да — мы ищем дочку Эшфорда. Он обещал нас отсюда вытащить. — Эшфорд не говорил, что он заключил сделку с кем-то еще. Но, видимо, мы партнеры. — Чего! — Л. Джею не понравилась эта мысль. Он в помощи не нуждался. — Полегче насчет партнеров! Оливера уставился на него. Черт, если детективы управления полиции Ракун-сити умеют вот так смотреть, то им нетрудно добиваться признаний. Л. Джей понизил тон: — Ладно, пусть партнеры. Слушай, ты только не говори никому насчет пистолета, хорошо? — Могила, — сказал Оливера. — Пошли. Глава 25 «Прицелилась, сняла с предохранителя, выстрелила». Во всем виноват Д. Дж. Макинерни. «Прицелилась, сняла с предохранителя, выстрелила». Именно Макинерни передал Терри пленку про члена муниципального совета Миллера. Именно он убедил ее, что пленка настоящая. Именно Макинерни сказал ей, что никаких подтверждений не нужно. «Прицелилась, сняла с предохранителя, выстрелила». Если бы он не слил все это Терри, она продолжала бы работать в отделе новостей. Черт, да она могла бы уже перебраться в какой-нибудь настоящий город из этой дыры и заниматься интересными расследованиями где-нибудь в Балтиморе, Сан-Франциско или Далласе. А может, даже в Нью-Йорке или Чикаго. «Прицелилась, сняла с предохранителя, выстрелила». Или в Лос-Анджелесе. Это была ее мечта. Еще бы — Лос-Анджелес, город огней. «Прицелилась, сняла с предохранителя, выстрелила». Или так говорят о Париже? Все равно, если бы Макинерни не подставил ее таким образом, она жила бы сейчас в нормальном городе и работала бы в программе новостей, а не бродила бы по коридорам брошенной школы в городе, полном зомби, и не искала бы ребенка, повторяя: «Прицелилась, сняла с предохранителя, выстрелила», как заклинание. И не держала бы в руке пистолет. Терри ненавидела оружие. Может, ей и не придется стрелять. Она открыла дверь в один из классов. В комнате был беспорядок. Парты перевернуты, тетради и книги разбросаны по всему полу. Как и во всем городе. Из чувства долга Терри сняла комнату на свою камеру, ощущать которую в правой руке было куда привычнее, чем оружие в левой, которое дала ей Валентайн. О чем только думала эта женщина, давая ей оружие, черт возьми? Это же глупо. Конечно, она сказала, что никогда не имела оружия, но только для того, чтобы с ней пошел кто-нибудь с пистолетом. Жестокость она оставляла для таких, как эта Валентайн. За это им и платят. Терри платили за обзор новостей. Или за сводку погоды. А все из-за этого подонка Д. Дж. Макинерни. Что злило ее больше всего: этому Д. Дж. вовсе не надо было подделывать материал. Миллер был грязной скотиной, все это знали. Вопрос состоял только в том, кто и когда накроет его. На самом деле, его накрыли уже на следующей неделе — и сделал это репортер из газеты. Если какой-то борзописец смог прижать Миллера, то и любой бы смог. И уж, во всяком случае, Терри смогла бы, будь у нее надежный источник. Ее ошибка заключалась в том, что она считала таковым Д. Дж. Макинерни. Он исчез сразу же, как только эксперты признали пленку умело выполненной подделкой на цифровой аппаратуре. Это бесило Терри по двум причинам. Во-первых, она хотела разобраться с этим мелким негодяем за то, что он разрушил ее карьеру. Во-вторых, его, наверное, сейчас уже не было в городе, так что он избежал судьбы большинства жителей Ракун-сити. Если кто-то и заслуживал, чтобы его превратили в зомби и убили выстрелом в голову, так это Д. Дж. Макинерни. Однако Терри была уверена, что в конце концов выберется из этой дыры. Она и сейчас еще знаменита. Даже уличные бродяги вроде Л. Джея знали ее. Да и на прогнозе погоды тоже можно сделать карьеру — поглядите на Эла Роукера [8] . Она услышала звук и вздрогнула. Кто-то как будто всхлипнул. — Энджела? Двигаясь на звук, Терри нашла маленькую девочку, съежившуюся в углу. Она что-то держала в руках, похоже, куклу. Бедный ребенок. 8 Эл Роукер — известный американский репортер, специализирующийся на сенсационных новостях и на сводках погоды. — Все в порядке, дорогая. Не бойся. Мы заберем тебя домой. Терри вдруг поняла, что не знает, как выглядит Энджела Эшфорд. Но ей показалось, что это была какая-то другая малышка. Все равно, даже если это не дочка Эшфорда, было бы неплохо ее спасти. Девочка сидела спиной к Терри. Ненадолго опустив камеру — не очень-то хорошо, чтобы видно было оружие, когда вокруг маленькие дети, — журналистка дотронулась до плеча девочки, чтобы та повернулась. На нее взглянуло ужасающее лицо. Прежде всего она увидела кроваво-красные губы — они действительно были перемазаны кровью. Затем Терри обратила внимание на молочно-белые глаза. Все это жутко выделялось на ее бледном лице. Девочка была мертва. Терри отшатнулась: — Господи боже мой! Но по-настоящему напугала ее не сама девочка. А кукла. Точнее, не кукла, а другой маленький ребенок, которого девочка недавно грызла. У Терри Моралес был крепкий желудок, и за весь этот день ее ни разу не стошнило. Однако сейчас, при виде одного ребенка, поедающего другого, ее вывернуло. Терри наткнулась на что-то. Сначала она подумала, что это парта, но, повернувшись, увидела мальчика. Еще один ходячий труп. Оглянувшись, она увидела, что в классе их были десятки. Все — маленькие дети. Все — мертвые. Все — с кровью на губах. Все двигались к ней. Они буквально загнали Терри в угол. Теперь она не могла выйти из комнаты. Со всех сторон — армия мертвых детей. Мальчик схватил ее за правую руку и укусил. Терри закричала. Другой схватил ее за ногу. Третий укусил за правое бедро. Боль от сотен маленьких зубов, вгрызающихся в ее тело, была невыносимой. Терри надо было бы воспользоваться оружием, но как она могла стрелять в детей? Вместо этого она закричала громче, роняя пистолет. Израненные ноги не могли удержать ее вес, и она упала. Мертвые дети набросились на ее распростертое тело. Последнее, что Тгрри увидела, была ее камера, лежащая на парте под странным углом и все еще записывающая. Она еще успела подумать о том, что теперь она сможет получить премию только посмертно. Глава 26 Энджела Эшфорд сегодня впервые увидела мертвеца. Вообще-то она увидела сразу двух сегодня утром. Это было после автокатастрофы. Огромный грузовик ударил тот минифургон, в котором двое мужчин везли ее из школы. Теперь оба они были мертвы. Энджела поняла это сразу, хотя раньше никогда не видела мертвых, потому что она пыталась разбудить их обоих, но мужчины не дышали, не двигались и были все в крови. Третий труп, который она увидела, был водитель грузовика, и от него очень плохо пахло. Из уроков естествознания Энджела знала, что мертвые тела приобретают запах через некоторое время. И еще у него была огромная дырка в груди. Энджела осталась в живых только потому, что пристегнула ремень. Ее грудь слегка побаливала оттого, что ремень натянулся во время удара, но, по крайней мере, она не вылетела через переднее стекло машины, как один из мужчин, и не стукнулась о крышу, как другой. Выбраться из машины было трудно, но ей удалось это сделать. Она все еще прижимала к себе коробку для завтраков с Человеком-пауком. Она знала, что эта вещь была самой главной. Девочка пошла обратно в школу. Мистер Странк должен знать, что делать в случае аварии. А если не знал он, то наверняка знал директор школы Армин. Водитель грузовика отправился в школу вслед за ней. Очень странно, ведь водитель был мертв. Конечно, Энджела раньше не видела мертвых, но она смотрела телевизор и внимательно слушала учительницу на уроках естествознания. Если ты не дышишь и у тебя дыра в груди, ты мертв. Это значило, что водитель превратился в монстра. Водитель был взрослым, и ноги у него были длиннее, поэтому он добрался до школы быстрее, чем Энджела. Заместитель директора мисс Розенталь разговаривала в коридоре с секретарем, мисс Гарсиа, когда вошел водитель грузовика. Энджела последовала за ним. — Извините, сэр, но вам нельзя… Мисс Розенталь остановилась, увидев большую дыру на груди водителя. Энджела вскрикнула, когда водитель укусил мисс Розенталь за шею. Мисс Гарсиа убежала. На шум из кабинета вышел директор. — Что здесь происходит? — Тут он увидел водителя грузовика. — О боже мой! Когда водитель грузовика подошел к директору, тот произнес очень плохое слово. Водитель укусил и его. Секундой позже появилась мисс Розенталь. Она выглядела очень странно. Водитель превратил ее в монстра. Энджела подошла к ней и спросила, все ли у нее в порядке. Но заместительница директора ничего не ответила, она даже внимания не обратила на Энджелу. Вместо этого она вместе с водителем пошла по коридору. Вскоре к ним присоединился директор. Потом, в течение нескольких часов, обстановка все ухудшалась. Директор зашел в класс к мистеру Странку и укусил его. Дети запаниковали, но водитель грузовика, мисс Розенталь, один из сторожей и два человека в серых костюмах, все превратившиеся в монстров, загородили им дорогу и начали кусать. Утром Энджела сказала Бобби Бернштейну: «Чтоб ты сдох!» Теперь она своими глаза видела, как ее желание исполнилось. Кто-то из детей пытался спрятаться в подвале, но монстры очень скоро нашли их и превратили в таких же, как они сами. Вскоре монстров стало больше, чем детей. Но к Энджеле они не лезли. Девочка не могла понять почему. Что в ней было такого особенного? Может, это из-за того лекарства, которым папочка лечил ее? Потом в стену школы въехал автомобиль. Судя по надписи на боку, он принадлежал подразделению служебных собак управления полиции Ракун-сити. В машине везли собак. Теперь они тоже были монстрами. К ночи по школе ходили толпы монстров-детей, монстров-учителей, монстров-сторожей и монстров-собак. Собаки в основном оставались около кафетерия, а все остальные бродили по всей школе. К Энджеле они все так же не подходили. Вскоре она догадалась почему: то, что папа использовал, чтобы вылечить ее, и стало причиной всего, что случилось сегодня. Девочка не совсем понимала, откуда знала это, но по-чему-то была в этом совершенно уверена. Кроме того, это объясняло, почему монстры ее не трогали. Потому что Энджела сама была монстром. Эти монстры не оставят в покое и тех пятерых человек, которые пришли потом. Это были двое мужчин в черном, две женщины и смешно одетый мужчина. Энджела видела их из того места, где она пряталась, сжимая свою коробку для завтраков. Потом она решилась спуститься вниз и посмотреть, не смогут ли они помочь ей, и помешать им стать монстрами. Энджела видела, как монстры уволокли одну из женщин. Ей уже ничем нельзя было помочь. Другая женщина, в голубом топике, вошла в класс после того, как монстры утащили первую. В руках у нее был пистолет. — Ей уже не поможешь. Слишком поздно. Женщина, не опуская оружия, обернулась: — Я видела, что они делают. Опустив оружие, женщина спросила: — Ты Энджела? Энджела кивнула: — Нам надо торопиться, пока они не вернулись. Женщина увидела что-то на полу и подняла. Предмет походил на видеокамеру. Энджела решила, что она, наверное, принадлежала той женщине. Скоро она станет монстром. — Меня зовут Джилл. Твой отец послал нас, чтобы найти тебя. Энджела почувствовала облегчение. Она знала, что папочка придумает способ спасти ее. Джилл вывела ее в коридор. — Энджела Эшфорд — очень взрослое имя для маленькой девочки. — Мне девять лет. Я не маленькая девочка. — Понятно. — Кроме того, — пробормотала Энджела, — все называют меня Энджи. — Энджи. Мне нравится. Обычно Энджела не любила, когда взрослые ее так называли. Но когда Джилл произнесла это имя, ей неожиданно понравилось. Они повернули к кафетерию. Энджела остановилась. — Нам тут не пройти. — Все в порядке, милая, это самый быстрый путь. — Нет! Там эти штуки! Джилл взяла Энджелу за руку. Ее рука была теплой и успокаивающей. — Ничего. Они двигаются медленно — мы пробежим мимо них. Конечно же, когда они вошли в кафетерий, то увидели бродящих там зомби. Они посмотрели на вошедшую Джилл. Но Энджелу беспокоило не это. — Нет, не они. Она показала на собаку-монстра: — Вот эти. Собака обгрызала еще один труп. Это была мисс Модзелевски. В другое время Энджела поплакала бы над своей любимой учительницей, но у нее уже не осталось слез. С рычанием собака-монстр бросилась на Джилл. Джилл подняла пистолет и выстрелила в чудовище, но оно все равно обрушилось на нее. Джилл упала, и ее пистолет откатился по полу к самой кухне. Несмотря на то что собака была застрелена, она все равно двигалась. Энджела спряталась. Она не могла смотреть на это. Девочка уже видела, как умерло так много людей, что боялась увидеть, как погибнет ее новая подруга. Вдруг она услышала звук, похожий на барабанную дробь. Энджела поняла, что это пулеметная очередь, как в кино. Глубокий голос со странным акцентом произнес: — Мне показалось, что вам нужна помощь. Потом голос Джилл: — Вы работаете на «Амбреллу»? Это была папина компания! — Работал — пока они не бросили нас умирать здесь. Сейчас я считаю себя свободным художником. Николай Соколов, к вашим услугам. Это, должно быть, был один из людей в черном. Но затем Энджела услышала множество других звуков — крики, удары, рычание. Мистера Соколова рвала на куски целая стая собак-монстров. Но Джилл была в порядке. Энджела подбежала и схватила ее за ногу. Пока псы были заняты Соколовым, они могли сбежать. — Бежим! Сюда! Энджела и Джилл побежали в кухню. Здесь было легче спрятаться, да и псы в основном были в кафетерии. Кроме того, сюда отлетело оружие Джилл. В кухне было только две собаки-монстра, обе в дальнем углу от плиты, за которой они спрятались. Джилл прижала палец к губам. Энджела кивнула. Она знала, что надо затаиться. Если им повезет, они смогут выбраться отсюда и она скоро увидит папу. Пистолет Джилл был совсем рядом. Пока что псы-монстры их не заметили. Но если она потянется за пистолетом, то выйдет из укрытия. Джилл колебалась. Энджела была напугана. Вдруг мисс Горфинкл, буфетчица, схватила Джилл. Энджела и не заметила, как она подошла. Мисс Горфинкл, конечно, тоже уже превратилась в монстра. Каждый человек, на которого нападал монстр, сам становился таким. Но Джилл ни в кого не превратилась — наоборот, она вскочила и, захватив мисс Горфинкл за шею, перебросила через себя. Мисс Горфинкл с шумом упала. — Как ты? — прошептала Джилл Энджеле. Энджела показала ей большой палец. Девочке очень нравилась новая подруга. Они сидели на корточках за одной из плит. К несчастью, какая-то собака встала прямо над пистолетом Джилл. Джилл посмотрела на плиту. Потом улыбнулась. Она повернула вентили на всех конфорках. Энджела слышала шипение выходящего газа и слышала его запах. Пес начал принюхиваться. Из тех же уроков естествознания Энджела знала, что у собак чутье острее, чем у людей, и, очевидно, к собакам-монстрам это тоже относилось. Джилл достала из кармана коробок со спичками. Потом схватила Энджелу за руку, и они побежали в кафетерий. Убегая, Джилл чиркнула одной спичкой, не вынимая ее из коробка, и бросила назад. Энджела оглянулась на бегу, чтобы посмотреть, что там творится. Папа всегда говорил ей, что опасно зажигать спичку около конфорки, потому что газ может вспыхнуть. Но теперь Джилл хотела, чтобы газ вспыхнул и остановил этих ужасных собак. Коробок со спичками загорелся. Он, кувыркаясь, летел по воздуху. Собаки-монстры кинулись за людьми. Спички сгорели. Прежде, чем подожгли газ. Собаки приближались. Энджела услышала легкий свистящий звук. Она увидела, как мимо пролетела сигарета. Это было странно, ведь в здании школы запрещалось курить. В дверях стояла женщина-блондинка. Энджела была уверена, что никогда не видела ее раньше, но тем не менее она почему-то казалась знакомой. Женщина схватила Энджелу и спрятала ее в складках своего пальто. Энджела почувствовала жар огня через пальто, звук взрыва ударил ей по ушам. Спустя минуту женщина раскрыла пальто. — Спасибо, — сказала Энджела своей спасительнице. Джилл была на полу, что было странно, так как блондинке удалось устоять на ногах. — Хорошо, что ты появилась, Элис, — сказала Джилл. — Ты всегда появляешься в последний момент и спасаешь мою задницу. Но женщина — Элис — не слушала Джилл. Она смотрела на Энджелу. Энджела тоже смотрела на нее. Каким-то образом — так же твердо, как она знала, почему монстры не обращают на нее внимания — Энджела понимала, что Элис была такая же, как она. Неужели папа и ее лечил? — Вы что, знакомы? — спросила Джилл. — Она инфицирована, — ответила Элис. — На клеточном уровне. Джилл нахмурилась: — Откуда ты знаешь? На вопрос ответила Энджела: — Потому что она тоже инфицирована. Не беспокойся, я знаю, что это должно быть странно. Повернувшись к Элис, Джилл закричала: — Минуточку! Ты инфицирована?! И когда ты собиралась мне сказать об этом? Элис продолжала игнорировать Джилл, что показалось Энджеле не очень вежливым. Она во все глаза смотрела на коробку для завтраков. — Покажи, — Элис протянула руку. — Нет! — Папа велел ей никогда не расставаться с коробкой. Но Элис все равно отняла ее у Энджелы и открыла. Они увидели, что лежало в этой коробке, которую девочка всегда носила с собой, потому что так велел ей папа. Большую часть занимал серый пористый материал, защищавший четыре странных иглы. Папа называл их шприцами. Он также говорил, что они очень-очень важны. — Это антивирус, — сказала Элис, — средство от Т-вируса. — Существует такое средство ? — спросила Джилл. Элис кивнула и посмотрела на Энджелу: — Я права? Энджела ничего не ответила. — Откуда у тебя это? Сначала Энджела ничего не сказала. Элис закрыла коробку и вернула ее Энджеле. Когда она получила ее назад, то решила им все рассказать. Джилл сказала, что папа послал их за ней. И ведь они вдвоем спасли ее жизнь. — Мой папа… мой папа сделал это для меня. Он болен, и я тоже однажды заболела. Он хотел вылечить меня. Когда я была маленькой, то ходила на костылях. Мне говорили, что я никогда не поправлюсь, мне только станет хуже. Потом я передвигалась в инвалидном кресле, как папа. Но он нашел способ вылечить меня. Джилл наклонила голову: — Т-вирус. Энджела кивнула: — Но они отняли у папы его изобретение. Люди из «Амбреллы». Я слышала, как он плакал ночью, когда думал, что я сплю. Знаете, папа хороший человек. Он не хотел, чтобы такое случилось. Честно. В глазах Энджелы стояли слезы. Она думала, что все выплакала, но теперь, зная, что она наконец увидит папу.. — Честно. Она упала на руки Элис. — Я верю тебе, — сказала Элис. — Все в порядке. Все будет хорошо. Вдруг Энджела услышала, как распахнулась дверь. Элис в тот же момент выхватила ружье и прицелилась в дверной проем. Но и на груди Элис заплясал красный зайчик. Энджела увидела человека с большим ружьем с лазерным прицелом. На мужчине был такой же черный комбинезон, как и на мистере Соколове. — Не целься в меня, если не собираешься стрелять. Он говорил, значит, он не был монстром. — Круто! — сказал другой голос. Это был смешно одетый человек, который пришел вместе с Джилл и другой женщиной, которая погибла. Он двигался позади вооруженного мужчины. — Успокойся, он свой. Он заключил сделку с доктором Судьбой, так же как и ты. Джилл посмотрела на человека в черном. Энджела увидела на его груди ярлык с именем «Оливера». — Сколько вас тут, ребята? — Что ты имеешь в виду? — спросил Оливера. Тут Оливера увидел тело Соколова и склонил голову. — Николай… — прошептал он. Энджела уже устала от вида мертвых тел. Она хотела к папе. — Когда тебя укусили? — спросила Элис. Энджела вгляделась в лицо Оливеры. Он был бледен и выглядел нездоровым. — Два часа назад. Энджела протянула свою коробку с Человеком-пауком. Элис улыбнулась: — Тебе повезло. — Сегодня никто в этом городе не может сказать, что ему повезло, — заметил мистер Оливера. — Не знаю, помнишь ли ты меня, я — Карлос Оливера. Он посмотрел на Энджелу: — Так это и есть та посылка, которую мы должны забрать? — Похоже на то. Доктор Эшфорд явно предпочитает работать на два фронта. — Он же работает на «Амбреллу», так что, естественно, он заключает двойные сделки. Джилл спросила: — А вы двое, что, не работаете на «Амбреллу»? Элис и мистер Оливера ответили одновременно: — Работали. Энджеле жутко захотелось хихикнуть. — Все равно. Давайте выбираться отсюда к чертям. У меня там на улице грузовик, мы можем сделать ему укол там. — Погодите, — сказал смешно одетый человек. — Нам надо найти прекрасную даму с телевидения. — Прекрасная дама с телевидения мертва, — сказала Джилл. — Что? Не может быть! Она же знаменитость! — Боюсь, что может. — Джилл вынула видеокамеру из кармана. — Все, что осталось от нее в наследство. — Дьявол. Тогда у меня есть шанс стать звездой. Глава 27 Чарлз Эшфорд задумался, как он мог пропустить тот момент, когда потерял душу. Был ли этот процесс постепенным, или корпорация «Амбрелла» просто выела ее, как стервятники объедают труп, пока ничего не останется, кроме сухих костей? Конечно, намерения у него были самые что ни на есть благородные. Надо было так много изучить, сделать так много открытий — но для того, чтобы все это осуществить, требовались деньги. У «Амбреллы» были самые глубокие в мире карманы. Только они могли финансировать его исследования; только они могли поднять их на другой уровень; только они могли перевести их на уровень реальных решений с уровня лабораторной работы и теоретической болтовни типа «ах-как-было-бы-великолепно-если-бы-мы-смогли-это-сделать», который был привычным для Эшфорда до того, как его взяла на работу «Амбрелла». «Амбрелла» не обращала внимания на его расстроенные нервы. Эшфорд никогда не мог понять, почему в мире, где величайшим из ныне живущих ученых считается Стивен Хокинс [9] , человеку в инвалидном кресле так трудно добиться финансирования своих исследований. Тем не менее в десятке случаев, когда грант был практически обеспечен, ему немедленно отказывали, как только узнавали о инвалидности. Это сводило его с ума. Еще хуже было то, что его болезнь передалась дочери. 9 Стивен Хокинс — английский ученый-астроном, профессор, из-за неизлечимой болезни прикованный к инвалидной коляске. Т-вирус должен был стать величайшим открытием. Да, его использовали для крема от морщин, но это был такой же эксперимент, как и другие, практическое применение для огромного количества людей, с минимальными последствиями в случае неудачи. Но вирус был еще и ключом к лечению множества заболеваний. Особенно того, каким страдал и сам Эшфорд, и его дочь. Энджи будет вести нормальную жизнь. Или, по крайней мере, он надеялся на это. Эшфорд понял, что что-то пошло не так, когда исследования по Т-вирусу перенесли в «Улей» и его отстранили от руководства этим процессом. Вместо него руководство передали двум молодым сексуально озабоченным ученым — Мариано Родригесу и Анне Болт. Оба они были хорошими специалистами, но молодыми и импульсивными. И, как Эшфорд вскоре понял, гораздо более управляемыми. С тех пор все превратилось в ад. Точнее, все превратилось в девятый круг ада [10] , и Чарлз Эшфорд ничего не мог с этим поделать. Единственное, что он смог, — это вылечить свою дочь. Это стало его единственной целью. Ученый знал, что никак не сможет предостеречь Кейна и его вооруженных головорезов и остановить их. Эшфорд был достаточно хорошо защищен связями с советом директоров «Амбреллы» — еще одним потребителем обрывков его души, — чтобы Кейн не стоял у него за спиной, но этой защиты было недостаточно, чтобы мериться с ним силами. 10 В «Божественной комедии» Данте в девятый, последний круг ада поместил предателей. Так как Эшфорд вынужден был всю жизнь сидеть, то очень много времени он проводил за компьютером. Хотя он и не мог назвать себя первоклассным хакером, но достаточно хорошо изучил, как можно взламывать чужие системы, так что, имея широкую возможность доступа к основной сети «Амбреллы», он мог безнаказанно бродить по ней. Очень часто ученый подключался к камерам внешнего наблюдения, установленным «Амбреллой» по всему городу якобы для полицейского управления. Эшфорд знал, что «Амбрелла» использует их постоянно для своих целей. Как раз сейчас Эшфорд использовал эти камеры, чтобы спасти свою дочь. Мобильная связь глушилась Кейном, но он ничего не мог сделать с подземными линиями, принадлежащими компании «Веризон». Эшфорд мог подсоединить свой спутниковый телефон — преимущество его положения — к сети телефонов-автоматов по всему городу. Он знал, что даже при таком роковом повороте событий в Ракун-сити останутся выжившие — достаточно стойкие люди, чтобы выбраться из самых худших обстоятельств. Он обнаружил нескольких — Элис Эбернати и Карлоса Оливеру, сотрудников отдела безопасности «Амбреллы», и офицера полиции Джилл Валентайн из ООТИС. Честно говоря, Валентайн была единственной, кому он мог бы довериться, но Эшфорд знал, что сейчас все руководствуются желанием выжить. «Амбрелла» обрекла всех на смерть. Эшфорд протягивал им руку помощи. Вряд ли они откажутся от нее. К его раздражению и тревоге, в самой школе камер наблюдения не оказалось, поэтому ему пришлось следить за картиной на перекрестке Хадсон и Робертсон-стрит. Наконец, после бесконечного ожидания, Эшфорд увидел, как выходят офицер Валентайн, Эбернати и Оливера, потом этот черный парень, который болтался вместе с ними и Энджи! Слава богу! Эшфорд заметил, что ни телерепортер, ни Соколов не вышли. Конечно, это была трагедия, но, судя по тому, что Эшфорд видел утром по телевизору, гибель Терри Моралес вряд ли заставит страдать любого здравомыслящего телезрителя, а принимая в расчет события сегодняшнего дня, все это канет в Лету, как сказал поэт. Эшфорда волновало только возвращение дочери. Нажатием нескольких клавиш Эшфорд соединился с телефоном-автоматом, стоящим около школьной игровой площадки, и набрал номер. На мониторе он наблюдал, как Эбернати и другие подошли к нему. Когда Эбернати взяла трубку, он сказал: — Дайте мне поговорить с дочерью. — Сначала скажите, как мы отсюда выберемся. Эшфорд сердито сказал: — Не пытайтесь ставить мне условия. Эбернати повесила трубку. Эшфорд моргнул. Кем она себя считает, эта женщина? Он предлагает ей спасение — в то время как весь город вокруг мертв! Как она смеет обращаться с ним, как с каким-то преступником! Эшфорд снова моргнул. А разве он не преступник? В конце концов, соучастие в убийстве — преступление, а создав Т-вирус, он стал соучастником. Возможно, закон никогда не обвинит его в этом — «Амбрелла» хорошо платила множеству адвокатов, чтобы защитить своих лучших ученых от судебных исков, если случится что-нибудь непредвиденное, — но это ничего не меняло. Эшфорд снова набрал номер. Эбернати взяла трубку только после пятого сигнала. — Мы поняли друг друга? — К вылету готовится вертолет. Он поднимется в воздух через… — Эшфорд сверился с таймером в углу монитора, — через сорок семь минут. Это будет последний рейс в Ракун-сити. — Полагаю, он летит не специально за нами? — Нет, у него другая задача, но охраны почти не будет. — Где площадка эвакуации? На этот раз Эшфорд решил настоять на своем. — Сначала я поговорю с Энджи. К его облегчению, Эбернати сдалась. Она протянула трубку Энджи. — Папа! Услышав голосок девочки, живой и звонкий, что при данных обстоятельствах было просто чудом, Чарльз Эшфорд впервые за много лет ощутил настоящую радость. — Я здесь, — тихо сказал он. — Когда мы встретимся? «Не очень скоро», — подумал Эшфорд, но он хотел ободрить малышку. — Все в порядке, детка. Эти люди привезут тебя ко мне. Мы уже скоро увидимся. — Надеюсь, папа. Я хочу познакомить тебя с моими новыми друзьями. Эшфорд содрогнулся. Это были не те люди, каких он мог бы пожелать в друзья своей дочери. С другой стороны, они все еще живы в городе, полном ходячих мертвецов. Как же ей было не подружиться с первыми живыми людьми, которых она увидела за весь день? Особенно с теми, которые отвезут ее к папе? — Энджи, передай, пожалуйста, трубку мисс Эбернати. — Хорошо, папочка. Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, детка. Трубку снова взяла Эбернати. — Итак? — Вертолет будет у мэрии. Советую вам поторопиться — у вас только сорок три минуты, — он улыбнулся. — Впрочем, пробок на дороге не предвидится. — До скорой встречи, доктор, — сухо ответила Эбернати и повесила трубку. С дурацкой улыбочкой на лице — еще час назад он не поверил бы, что сможет улыбнуться, ученый наблюдал, как они впятером подошли к пикапу, который еще раньше захватила Джилл Валентайн. Через минуту они уже были на дороге и ехали по Хадсон-стрит в направлении мэрии. Эшфорд переключался с одной камеры на другую по мере их передвижения. Вдруг экран мигнул и погас. — Какого черта… Эшфорд быстро нажал на несколько клавиш, но связи не было. Но это же линия ТЗ. Обычно эта линия не имеет проводов, но тем же способом, которым глушится мобильная связь, можно заглушить и беспроводной сигнал, поэтому все рабочие линии базового лагеря имели провода. — Компьютеры, — произнес знакомый голос с немецким акцентом, — так ненадежны. Совсем как люди. Кейн. Эшфорд повернулся в своем кресле и обнаружил что Тимоти Кейн, которому дали совершенно неподходящую кличку «Мастак», держит в руках нож и перерезает кабель. — Вы действительно думали, что я не узнаю, что вы взбунтовались? — Это не бунт, — сказал Эшфорд сквозь сжатые зубы. — Я просто хочу вернуть свою дочь. — Ваша дочь погибла. Она погибла в ту минуту, когда мы закрыли дверь на мосту. Конечно, очень жаль, что такой маленькой девочке приходится умирать, доктор, правда, жаль. Но еще больше нам жаль, что, сделав то, что вы сделали, вы подписали смертный приговор и себе. Услышав это, Эшфорд невольно усмехнулся. — Вам что-то кажется смешным, доктор? — Не особенно, Кейн. Просто до тех пор, пока я не встретился с вами, я не думал, что нормальный человек может так говорить. Кейн обошел Эшфорда и взялся за ручки кресла, чтобы выкатить его из палатки. — Вы слишком многого не знаете о нормальных людях, доктор. Но вы получите очень неприятный урок. Глава 28 Когда грузовик двинулся, Элис, сидевшая на узком заднем сиденье с Карлосом и Энджи, попросила у девочки ее коробку для завтраков. — Надо сделать инъекцию антивируса Карлосу. Энджи кивнула и отдала ей коробку. — Спасибо, — сказала Элис с теплой улыбкой. Она была не очень высокого мнения об отце девочки. Ведь это он первым создал Т-вирус. Насколько она знала, Эшфорд очень скоро был отстранен от проекта, и уже после этого появились более выгодные способы его применения — они сделали его желанной добычей для Спенса, который украл его. Но это не меняло того факта, что именно доктор Эшфорд изобрел его. Но тем не менее Элис была рада, что сможет вернуть ему дочь. Им всем нужно везение. Карлос закатал рукав, под которым обнаружился боевой нож, его он обычно держал про запас. — Что это за штука? Похлопывая его по руке и готовя шприц, Элис ответила: — Т-вирус способствует росту клеток. Он может реанимировать мертвые клетки, заставляя мертвых вставать. Или в живом организме он может быть причиной неконтролируемых мутаций. Или может вылечить маленькую девочку с парализованными ногами. — Она подмигнула Энджи. — Но это если держать вирус под контролем. Нахмурившись, когда Элис вонзила иглу в его руку, Карлос спросил: — Эта девочка инфицирована? Элис кивнула: — Именно поэтому ожившие мертвецы в школе не тронули ее. Она инфицирована Т-вирусом, так же как и они. — Она указала на шприц. — А эта штука держит вирус под контролем. Клеточный рост достаточно активен, чтоб она держалась на ногах, но недостаточен для дальнейших мутаций. Валентайн сидела впереди на месте водителя. Рядом с ней этот тип, Л. Джей Уэйн, который прицепился к ним, покачивал в руках ружье. У Элис не было времени на расспросы, но он выглядел типичным невеждой-панком, которые ухитряются выживать на улицах любого города благодаря своему наплевательскому отношению к жизни и слепой удаче. Валентайн спросила: — Так они и тебя инфицировали Т-вирусом? — Да. Карлос смотрел на нее в изумлении. Она продолжала: — Они сделали меня одним из своих монстров. — Но если ты инфицирована, — спросила Валентайн, — то почему эти создания напали на тебя на кладбище? — Не на меня, — мрачно сказала Элис. — Они напали на вас. Я просто попалась на их пути. Я уже знала, что они не проявляют ко мне интереса. Пока я бродила по улицам, еще до того как нашла вас в церкви, я встречала целые толпы, но они не обращали на меня внимания. Даже мотоциклист, у которого я забрала «Харлей», не напал на меня. Карлос тем временем опустил рукав и убрал на место нож. Он стал заметно лучше выглядеть. — Вот так история! Энджи спросила: — Но если ты тоже больна, почему тебе не надо принимать это лекарство? Элис покачала головой: — Не знаю. — Вот. Взглянув на Валентайн, которая произнесла это слово, Элис увидела, что та держит в руках маленький металлический предмет. Взяв его, Элис узнала маленькую видеокамеру Терри Моралес. Она была включена все время, пока они двигались по городу. Это была, наверно, самая лучшая из существующих записей событий этого дня. Перемотав пленку назад, Элис увидела, что последней записью была гибель самой Терри. Покачав головой, Элис подняла глаза и увидела, что Валентайн смотрит на нее в зеркало заднего вида. — Я позабочусь, чтобы это попало по назначению. Тогда Элис все поняла. Валентайн была копом, а копы все рассматривают как возможные улики, которые можно представить в суде. Улики обычно бывают двух видов: вещественные доказательства и свидетельства очевидцев. Как ни убедительно бывает вещественное доказательство, его не всегда достаточно, особенно если есть сомнения касательно его подлинности. Валентайн хотела иметь свидетельство. Она хотела признания. И Элис была единственной, кто мог предоставить ей это. Направив объектив на свое лицо, она нажала кнопку «Запись» и начала говорить: — Меня зовут Элис Эбернати. Я работала на корпорацию «Амбрелла». — Она немного поколебалась, затем добавила: — Это самая крупная и могущественная корпорация в мире. — Пусть все знают, что Элис прекрасно представляет, с кем схватилась, и что ей на это наплевать. — Я была начальником сектора безопасности секретного технического отдела корпорации, под названием «Улей», — гигантской подземной лаборатории, в которой разрабатывалось, помимо прочего, экспериментальное вирусное оружие. Элис снова заколебалась. Рассказывать ли о должностном преступлении Спенса? Нет, в этом нет никакого смысла. Спенс мертв, и имя или имена потенциальных покупателей умерли вместе с ним. Она ничего не выиграет, обличив его, — ведь Спенс уже заплатил последнюю, самую страшную цену, — но это может увести от более важных моментов. — Но произошла катастрофа. Вирус вырвался из-под контроля, и все в лаборатории — пятьсот человек, все работники корпорации «Амбрелла» — умерли. Элис снова задумалась. Невзирая на то, сколько раз она видела это своими глазами после того, как впервые в «Улье» реанимированные трупы брели к ней в «столовой», ей все еще трудно было поверить в реальность ситуации. — Но они не остались мертвы — Т-вирус реанимировал их тела. Он вернул мертвецов к жизни, вселив в них неутолимый голод к человеческой плоти. Господи, это все звучало, как копия DVD-варианта дерьмового второсортного фильма 1950-х годов. И все же это была правда. И Элис должна была рассказать чистую правду и не могла позволить себе сглаживать ее. — Я заглянула в ад и увидела вещи, которые не могу описать. Помимо ее желания, перед ее глазами промелькнули эпизоды ее путешествия через «Улей»: лазеры, которые разрезали на кусочки Одного, Дрю, Уорнера и Данилову; бесконечные стаи оживших существ, преследующие их в коридорах «Улья»; переходы, ведущие к лизуну, который схватил беднягу Каплана и разорвал его в клочья; Мэтт, которому пришлось выстрелить в голову Рейн, и улицы Ракун-сити, превращенные в одно большое кладбище. — Но я выжила. Я и еще один человек, по имени Мэтт. Когда мы вышли из лаборатории, нас схватили ученые «Амбреллы». Нас с Мэттом разлучили. Элис набрала воздуха. — Мы думали, что все кончилось. Мы пережили этот ужас. Но мы ошибались. Кошмар только начинался. Она снова заколебалась и на этот раз подняла голову, чтобы увидеть выражение лиц Карлоса и Энджи. До этого момента они не представляли себе масштаб трагедии в «Улье» в полной мере. Элис подумала, не будет ли лучше совсем не знать этого — особенно для бедняжки Энджи, которая и так пережила больше, чем положено девятилетней девочке. Но им нужно было признание. — Здесь есть пленка, записанная Терри Моралес перед тем, как она сама погибла. Корпорация «Амбрелла» может попытаться скрыть все это. Все, что я могу сказать, — не слушайте их. Они ответственны за все происходящее. Миллионы людей погибли по их вине. Их надо остановить. Элис нажала кнопку «СТОП». В грузовике воцарилось молчание. Потом Энджи потянулась к Элис и обняла ее. Сидя с закрытыми глазами и переводя дыхание, Элис не сразу поняла, в чем дело, потом благодарно обняла Энджи в ответ. — Мы почти у мэрии, — сказала Валентайн. — Готовьтесь к выходу. Валентайн остановила пикап за квартал от мэрии, которая превратилась в дымящиеся руины. У Карлоса был бинокль. Он забрался на крышу грузовика и огляделся. — Вот он. С89 на площади, рядом с фонтаном, вокруг него три охранника, и они окружены стеклянными щитами, которые, возможно, предназначены для защиты от всяких подонков. Черт, это, должно быть, тот самый Пластиглас, который разрабатывала «Амбрелла», — пуленепробиваемый, и, возможно, защищающий от зомби. — Он опустил бинокль. — Охраны действительно мало. Уэйн поднял свой «Узи». — Нас четверо, их трое. — На самом деле, — сказал Карлос, — их тоже должно быть четверо. Я пока не видел, но на крыше должен быть снайпер. Так всегда делается. — Да какого черта — давайте собьем хоть одного! — Спокойно, мальчик, — сказала Валентайн Уэйну и посмотрела на Карлоса. — Какое у них оружие? — МР5К. — Наверно, полностью заряженные. А у нас только несколько пугачей. Да нам просто разнесут головы. — Я позабочусь о них, — сказала Элис. — Неужели? — скептически спросила Валентайн. Даже после церкви и школы она не до конца верила в способности Элис. — Да. И сделаю это без единого выстрела. По сути дела, Элис и сама еще не до конца в себя верила. Что бы ни сделала с ней «Амбрелла», она намеревалась отплатить им их же монетой. Через несколько минут Элис уже взбиралась на остатки крыши мэрии. Как и предупреждал Карлос, там прятался снайпер с полным комплектом вооружения и снаряжением для спуска по веревке на тот случай, если ему понадобится быстро оказаться на улице. Все по стандарту. И все это может очень помочь ей. Первое, что она сделала, — это убрала снайпера. Это было правильным решением, потому что снайпер уже прицелился в голову Карлосу, подходящему к площади вместе с Валентайн. Уэйна оставили присматривать за Энджи и ждать сигнала. Уэйн очень долго возражал против этой части плана, пока Валентайн не описала в мельчайших подробностях, что она сделает с его селезенкой, если он не заткнется и не будет делать то, что велено. Элис начала по-настоящему нравиться эта Джилл Валентайн. Избавившись от снайпера, Элис размотала трос и сбросила его вниз, на площадь, между С89 и тремя охранниками. Охранники не заметили этого — их внимание, что вполне понятно, было сосредоточено на другом конце площади. Именно оттуда угрожала настоящая опасность — от легионов оживших мертвецов, которые могли подобраться к ним, если барьер из Пластигласа их не остановит. Элис прикрепила крюк к тросу, затем прицепила крюк к своей куртке. Оставив оружие в кобуре, она съехала вниз по тросу и остановилась, чуть-чуть не доехав от земли. Охранники повернулись, услышав звук от скольжения крюка по тросу, похожий на расстегивающуюся «молнию», но Элис набросилась на них, не дав опомниться. Одному охраннику она сломала шею. Затем левой ногой она ударила второго охранника в нос, разбив его и загнав осколки хряща и кости ему в мозг, что убило его на месте. Наконец, третьему девушка перебила горло ударом правой руки. Третий умер прежде, чем первый коснулся земли. К тому времени как третий охранник упал на землю, подошли Карлос и Валентайн. Протиснувшись между двумя пластигласовыми щитами, Карлос неожиданно выхватил нож и бросил его куда-то мимо Элис. Повернувшись, Элис увидела, что второй охранник еще не умер, как она предполагала. Он не превратился в живого мертвеца — глаза у него были ясными, и он прохрипел: «Мать вашу!», когда нож Карлоса вонзился ему в грудь. Очевидно, осколки кости не проникли в мозг так глубоко, как она думала. — Одного упустила, — улыбаясь, сказал Карлос. — Надо же было и тебе оставить что-нибудь. Валентайн широко раскрыла глаза: — Вы двое потом можете спустить штаны и померяться задницами. — Заложив два пальца в рот, она свистнула. Элис поморщилась. Пронзительный свист резал ее сверхчувствительный слух. Спустя считанные секунды появились Уэйн и Энджи. — Хорошая работа, — сказал Уэйн. — Пошли, — быстро сказала Элис. Она не хотела, чтобы Энджи видела больше трупов, чем ей уже пришлось. Они вошли в грузовой отсек вертолета, и Элис немедленно испытала симптомы дежавю. В центре грузового отсека стояли два больших лабораторных стола. Один из них был точной копией того, на котором Элис проснулась в госпитале Ракун-сити. Второй был очень похож на первый, но явно предназначен для человека с проблемами гипофиза. Инстинктивно Элис поняла, для кого он именно — для Немезиса: Эшфорд ничего толком не объяснил, но теперь она знала: рейс нужен, чтобы вывезти ее и Немезиса из города перед тем, как он будет уничтожен. — Что все это значит? — спросила Валентайн. — Надо торопиться, — все, что Элис сказала в ответ. Если «Амбрелла» решила вывезти их из города, то Немезис появится здесь с минуты на минуту. Элис едва удалось спастись, когда она встречалась с ним; она совсем не была уверена, что на этот раз ей повезет так же. — Все в порядке, — сказал Карлос. До восхода солнца оставалось двадцать минут. — У нас еще есть время, мы успеем. Элис выглянула из открытой двери отсека. Ей не надо было даже думать об этом, она и так знала, куда смотреть. Она указала на крышу вдалеке. — Нет, нам надо торопиться. Остальные тоже посмотрели в ту сторону, чтобы увидеть то, что видела она. На крыше стояла гигантская фигура, держа в руках пулеметную установку. Немезис. Глаза Уэйна чуть не выскочили из орбит. — Так это его вертолет мы угоняем? Че-е-ерт! — Я подниму вертолет в воздух. — Элис достала свой кольт и двинулась в пилотскую кабину. Открыв дверь, она увидела человека в такой же черной форме, как у Карлоса, Одного, Рейн, Каплана и других. — Взлетаем. Пилот не пошевелился. Элис приставила к его голове дуло кольта. — Живо! Пилот улыбнулся, но все равно не двигался. — Я сказала, живо! — Что за спешка? Элис обернулась, подняв кольт. Это был Кейн. У него в руках тоже было оружие, которое он держал у виска Энджи Эшфорд. — Пожалуйста, идите со мной. Элис обратила внимание на то, что Кейн не приказал ей бросить револьвер. Не то чтобы это имело какое-то значение — она все равно ничего не могла сделать, пока жизни Энджи была в опасности. Элис не было считанные секунды, но за это время вся команда Кейна успела войти и захватить Валентайн, Карлоса и Уэйна. Они стояли на коленях на площади у мэрии, и с ними был еще один человек, которого она не узнала. Однако его узнала Энджи. — Папа! Кейн убрал оружие, и девочка побежала к отцу. Плача, они обнимали друг друга; Эшфорд все еще стоял на коленях. — Энджи… — Я знала, что ты меня не оставишь, — рыдая, говорила Энджи. — Никогда, детка, никогда. — Они сделали тебе больно? — Нет, — солгал Эшфорд сквозь слезы. Элис могла с уверенностью сказать это, глядя на него. — Нет, детка, я в порядке. Элис посмотрела вокруг и увидела стелс-вертолет «Даркуинг». Именно на таком прилетел к особняку Один вскоре после того, как Элис проснулась в полной амнезии после инцидента в «Улье», тогда Элис его тоже не слышала. Люди Кейна надевали наручники на Валентайн, Карлоса и Уэйна. Когда надевали наручники на Уэйна, он пробормотал: — Черт, будь оно все проклято. Элис услышала звук тяжелых шагов, которые все приближались. Это шел Немезис. Кейн бросил: — Они скоро умрут. У нас есть еще немного времени, чтобы закончить наш маленький эксперимент. Пока Кейн говорил это, на площадь вышел Немезис, перепрыгнув через пластигласовый барьер, сдерживающий растущую толпу зомби. — Вирусная вспышка сама по себе прискорбное явление: однако она дала уникальную возможность испытать программу «Возмездие». Элис бросила взгляд на Кейна. Она знала его достаточно долго и понимала, насколько бесстыдным негодяем он может быть, но даже по его меркам назвать события сегодняшнего дня «прискорбными» значило перейти все границы приличия. Кейн тем временем театральным жестом указал на Немезиса: — Идеальный солдат. Теперь они стояли лицом к лицу: Элис и Немезис. Никто из них не двигался. Встретившись с Немезисом во второй раз, она вновь почувствовала, что их сердца бьются в унисон. — Я так много ожидал от вас двоих, — монотонно вещал Кейн — ему всегда нравился звук своего голоса. — Но нам надо было увидеть вас в действии. И впечатление вы произвели превосходное. — Он посмотрел на них по очереди. — Точно. Вы чувствуете это? Элис неуверенно ответила: — Я чувствую… — Она остановилась, не в силах решить, как определить это чувство. Кейн закончил предложение за нее: — Родство. Вы как брат с сестрой. Повышенная скорость, сила, быстрота и ловкость. Одинаковый инстинкт убийцы. — Он улыбнулся. — Только у одного из вас более привлекательная упаковка. Но внутри вы абсолютно идентичны. Параллельные направления исследований. А теперь мы увидим, какое из них совершеннее. Все это время Немезис стоял неподвижно, как восьмифутовая статуя. Только его голубые глаза иногда мерцали. Голубые глаза. Они выглядели как-то странно. И при этом были очень знакомыми. Элис отвернулась и посмотрела в сторону Валентайн и других. Она встретилась глазами с Карлосом. Он почти неприметно кивнул. Хорошо. Отбирая у них оружие, которое они держали в руках, бойцы «Амбреллы» не обыскали их. И у него кое-что оказалось в рукаве: нож, который он вынул из убитого охранника. Кейн тем временем посмотрел на Немезиса: — Бросить основное оружие. Немезис с громким стуком бросил на мостовую ракетную и пулеметную установки. — Теперь убей ее. Прошло меньше секунды между моментом, когда Немезис стоял как статуя, и когда он бросился на Элис. Но каким бы быстрым он ни был, Элис оказалась проворнее. Она с легкостью уклонилась от лобовой атаки. Немезис снова напал. Элис уклонилась опять, но сама атаковать не стала. Это продолжалось несколько минут. Элис просто надо было потянуть время, пока Карлос не достанет свой нож и не освободит себя. Однако Кейн начал проявлять нетерпение: — Дерись с ним! Кем бы он ни был, он был такой же жертвой, как и она сама. — Нет. — Элис не хотела наносить вред Немезису, если в этом не было необходимости. Вынимая из кобуры свой «Глок», Кейн закричал: — Сражайся, или они умрут! Черт. Элис должна была предвидеть, что Кейн применит такой прием. Но он ведь не знал, насколько Элис хитра. Она решилась на блеф. — Почему ты думаешь, что меня это волнует? Безо всяких колебаний он нажал на курок. Эшфорд упал на землю, из головы его хлестала кровь. Энджи вскрикнула: — Папочка! Кейн наставил револьвер на Валентайн. — Он был ценным материалом для «Амбреллы». Меня эти люди вообще не интересуют. Скрипнув зубами, Элис кивнула и направилась к Немезису. Опустив оружие, Кейн приказал: — Приступай. Когда еще подростком в родном Коламбусе, штат Огайо, Элис впервые начала заниматься боевыми искусствами, ее учитель говорил ей, что по-настоящему великие бойцы входят в транс и отключаются от всего, кроме движений. «Они не думают. Они просто делают». Такие великие бойцы очень редки. Может быть, один на миллион. Учитель сказал, что открыл ей это потому, что увидел в Элис то величие, которое может когда-нибудь помочь ей стать одним из таких уникальных бойцов. Благодаря вмешательству «Амбреллы» Элис стала даже лучше. До этой ночи Элис однажды близко подошла к состоянию транса: на кладбище за церковью на Дилмор-Плэйс, когда ожившие мертвецы начали вставать из своих могил. Сейчас это случилось снова. Элис двигалась. Она совершенно не замечала, какие повреждения наносятся при этом площади, хотя представляла, что они должны быть огромными. Немезис был могуч, и каждый его удар, который не попадал в нее, разрушал статую, или машину, или мостовую, или киоск. Девушка абсолютно не обращала внимания на зрителей, хотя те, возможно, подозревали, что она проигрывает, так как ей все чаще приходилось защищаться. Немезис прижал ее к стене. Загнал в угол. Огромный кулак опускался прямо ей на голову. В последнюю секунду Элис уклонилась от него, потом взбежала по груди Немезиса и нанесла ему удар ногой в лицо, опрокинув его на землю. У любого человека сломалась бы шея. Немезис, однако, был не «любой» и не человек. Оглушенный, он схватил десятифутовый металлический штырь. Несмотря на всю свою сосредоточенность, Элис не заметила, откуда он появился — поддерживающая балка, кусок статуи, обломок машины или что-то еще. Главное, что Немезис пользовался им как мечом. Элис отскочила, и первый удар миновал ее буквально на дюйм. Второй удар был нацелен ей на голову, когда она только вставала на ноги. Обеими руками девушка обхватила железяку и остановила ее прямо над головой. Ее сила не дала ему нанести смертельный удар. Но его сила не дала ей воткнуть этот импровизированный меч ему в грудь. Все сначала. Элис утратила часть сосредоточенности, которой учил ее сэнсэй, но у нее осталась ее собственная злость. С тех пор как она вышла обнаженная из душа в особняке, который вел в «Улей», она видела слишком много смертей. Лиза Броуард. Рейн Мелендес. Барт Каплан. Терри Моралес. Пейтон Уэллс. Чарлз Эшфорд. Она собрала весь гнев на несправедливость мира, который позволяет таким хорошим людям, как Лиза, Рейн, Каплан, Уэллс и другие, умереть, а негодяю Тимоти Кейну жить, и обратила его в силу удара. И у нее получилось. Немезис отшатнулся, десятифутовый кусок металла воткнулся ему в грудь. Не давая ему опомниться, Элис начала наносить мощные удары, и каждый удар был местью за Каплана, за Рейн, за Уэллса и за сотни других, кого она не знала и кто умер просто потому, что «Амбрелле» понадобилось иметь супервирус, потому что Спенсу понадобилось устроить день расплаты, а потом… а потом она встретилась глазами с Немезисом. Элис поняла, почему они были ей так знакомы. — Мэтт! Глава 29 Мэттью Эддисон часами пытался взять верх над Немезисом. Программирование «Амбреллы» было превосходным. Им удалось подавить личность Мэтта, но совсем избавиться от нее они не могли. Но все попытки вернуть контроль над своим собственным «я» ничем не увенчались. Когда они прибыли к мэрии и Немезис снова увидел Элис, его настроение упало. Он знал, что его главной задачей было найти и уничтожить Элис. Однажды он уже попытался это сделать, и только изобретательность Элис и ее маленькое тело спасли жертву. На этот раз Мэтт собирался попробовать кое-что еще. Воспоминания. Немезис знал только свою программу, но Мэтт знал, откуда взялась эта программа. Он попытался загнать образы из своего собственного мозга в мозг Немезиса. Он вспоминал свои посещения «Амбреллы» во время пребывания в Службе судебных исполнителей США. Свое растущее раздражение тем, что он не мог поймать их на незаконной деятельности. То, как Аарон Вриселла вовлек его в тайную организацию, целью которой было разрушить «Амбреллу». Годы разочарований, когда их с Аароном группе не удавалось ничего предпринять, в то время как мощь и влияние «Амбреллы» росли. Свое предложение использовать родную сестру Лизу, у которой были свои счеты с корпорацией «Амбрелла», для проникновения в компанию и поиска необходимых улик. Разрушение «Улья» в тот самый день, когда Лиза должна была передать Мэтту улики, из-за жадности этого сукиного сына по имени Спенс Паркс. Пребывание Мэтта в разрушенном «Улье», сначала как пленника наемников «Амбреллы», потом как одного из тех немногих, кто выжил среди пятисот оживших мертвецов. Нападение лизуна, который ранил его и запустил процесс мутации. Свой обморок в вестибюле особняка и то, как он попал в руки докторам «Амбреллы» в защитных костюмах. Эксперименты, проводимые над ним человеком по имени Сэм Айзекс, руководителем программы «Возмездие», и его начальником, последней сволочью по имени Тимоти Кейн. Исследование и перекодирование его ДНК, крайне болезненный процесс, еще более тяжелый из-за невозможности закричать. Подавление своих собственных мыслей серией программ-инструкций, написанных Айзексом под руководством Кейна, заставляющих его воспринимать их в качестве хозяев. Осознание того, что корпорация, с которой он всю жизнь боролся, превратила его в свое совершенное оружие. И совсем рядом с ним во время всех этих процессов была Элис, над которой проводили те же эксперименты. Но если Мэтта Айзекс превратил в чудовище Франкенштейна, то Элис осталась собой. Физически она не изменилась, по крайней мере, снаружи. В конце концов Мэтту удалось это сделать. Немезис ослаб. Как тогда, когда Элис ударила его в грудь. И тут Элис поняла наконец, с кем она боролась все это время. С тем же самым выражением агонии, которое Мэтт видел на ее лице, когда Рейн попросила ее убить, если она начнет мутировать, Элис прошептала: — Прости, Мэтт. — Добей его. — Немезис знал этот голос как голос хозяина, но Мэтт понимал, что это Кейн. — Нет. — Элис поднялась и сделала шаг по направлению к хозяину. «К Кейну. Не к хозяину. Ты — Мэтт Эддисон, не Немезис!» Несколько головорезов хозяина — Кейна — подняли оружие, но Кейн махнул, чтобы они его опустили. — Нет, нет, все в порядке. — Он посмотрел на Элис. — Как ты не понимаешь, насколько ты важна для нас? Это существо — одно дело, но ты? Ты нечто совсем, совсем особенное. Ты каким-то образом восприняла Т-вирус на клеточном уровне. Ты адаптировала его, ты изменила его. Ты стала чем-то уникальным. Мэтт понял, что поэтому Элис и не изменилась внешне, в то время как он сам трансформировался в то, что Кейн нагло называет «существом». — Уродом, — сказала Элис. «Нет, — хотелось закричать Мэтту, — это я урод, а не она!» — Нет, что ты, — сказал Кейн, и Мэтт впервые в жизни согласился с ним. — Ты не мутировала, а эволюционировала. «Мутация и есть часть эволюции, безграмотный ты осел!» Но Мэтт все еще не мог управлять своими голосовыми связками. — Подумай об этом. Для того чтобы слезть с дерева, человечеству понадобилось пять миллионов лет. Ты сделала следующий шаг меньше чем за пять дней. Только подумай, чего ты сможешь достичь с нашей помощью. И кто это может понять? Кто может оценить это? Мы — больше никто. Куда еще ты сможешь пойти? «В любое место, где у людей есть совесть! Вот почему я так старался убить вас, высокомерные подлецы!» — А что будет с ним? — спросила Элис, указывая на Немезиса. Кейн только пожал плечами: — У эволюции бывают свои промахи. Давай заканчивай с этим. Становись рядом со мной. «Господи, да он не просто преданный корпорации осел, у него еще и мания величия». — Я понимаю, — сказал Кейн, — он был твоим другом. — Он достал из кобуры свой револьвер и протянул его Элис: — Вот, прикончи его. Элис взглянула на оружие, потом на Немезиса. На Мэтта. — Именно об этом он и мечтает, — сказал Кейн. «Черта с два». — Чтобы его освободили от этого несчастного существования. «Нет, скотина, я хочу освободить тебя от этого несчастного существования! Ради бога, Элис! Не делай этого!» Элис подняла «Глок». — Да. Она повернулась, прицелилась в Кейна и нажала на курок. «Все!» Но револьвер издал только сухой щелчок. Осечка! «Значит, еще не все!» Кейн улыбнулся, доставая новую обойму. — Столько силы и никакого желания пользоваться ей. Ты меня очень разочаровала. — Ты даже не представляешь, как я счастлива это слышать. Мэтт почувствовал в голосе Элис удовлетворение. — Очень хорошо. — Кейн вздохнул и повернулся к пилоту вертолета. — Готовьтесь к взлету. Больше, чем когда-либо, Мэтту хотелось встать и стереть эту издевательскую улыбочку с лица Кейна. К его удивлению, его ноги и тело среагировали на эту мысль, и он поднялся. Вот черт. Затем он выдернул металлический штырь из груди. Кейн продолжал говорить Элис: — Ты, может быть, и лучший боец, но он лучший солдат. Он, по крайней мере, умеет выполнять приказы. «Сейчас увидишь, осел». Глядя прямо на него, Кейн приказал: — Убей ее. Мэтт не пошевелился. — Я сказал, убей ее! Мэтт шагнул по направлению к Элис, что, казалось, порадовало Кейна. Затем он прошел мимо нее, туда, куда Немезис бросил штырь. — Что это ты делаешь? «То, о чем мечтал с того момента, как ты связал меня в особняке, сукин ты сын». Кейн понял, что Мэтт собирается сделать, как только тот подошел к пулеметной установке. — Все в укрытие! — Выкрикивая это, он уже сам выполнял свой приказ. Мэтт поднял пулемет и начал стрелять по бойцам Кейна. Некоторые из них попрятались в укрытия, другие пытались отстреливаться. Но даже те пули, которые ударялись в него, не причиняли вреда. «Амбрелла» слишком хорошо делала свою работу. Мэтт понятия не имел, кто были люди, которые пришли с Элис, но один из них — плохо одетый негр, который один остался цел после стрельбы в оружейном магазине, — выкрикивал: — Черт побери! Он перешел на нашу сторону! Давай, огромный ублюдок, давай! Как раз когда негр подбадривал Мэтта, тот увидел, что один из охранников, стоящих недалеко от него, прицеливается в Элис. Мэтт уже был готов выстрелить в него, как другой из пленников — в униформе «Амбреллы», очевидно переметнувшийся на другую сторону, как и Элис, — прыгнул и сбил его. Этот пленник был уже без наручников. Женщина в голубом топике тоже была без наручников. И она, и парень в униформе «Амбреллы» подобрали оружие и вместе с Мэттом начали обстреливать бойцов Кейна. — Это Кейн, первичная перегрузка — инициировать процесс запуска, немедленно! Мэтт все еще не видел этого стервеца, но очень хорошо слышал его голос. Он отдал приказ о ракетной атаке. Очень скоро Ракун-сити будет объят огненной бурей. Потом стэлс-вертолет взлетел и начал охоту за Элис. Она все время была на один шаг впереди него, но это не могло продолжаться долго. Даже у Элис был свой предел. Поэтому Мэтт побежал и схватил ракетную установку. Он повернул и помчался к зданию напротив мэрии, где вертолет продолжал охотиться за Элис. Когда Мэтт подбежал туда, то увидел, что Элис дерзко целится в вертолет с пуленепробиваемыми окнами и пятидесятимиллиметровыми пушками своим кольтом. Мэтт восхитился ее упорством, но даже она не могла победить при такой расстановке сил. По крайней мере, не с таким оружием. Один мощный прыжок — и Мэтт встал между пулеметными дулами вертолета и Элис. Затем он поднял ракетную установку и выстрелил в вертолет. Когда Немезис разнес гостиницу, на которой сидел снайпер ООТИС, Мэтт содрогнулся, заставив себя смотреть на то, как он убивает копа, который просто оказался в этой кошмарной ситуации. Однако сейчас он получил огромное удовольствие от того, что сделал. Взорвавшийся вертолет охватило пламя. Он спокойно следил за тем, как хвостовой винт отрывается от фюзеляжа и падает вниз, прямо на них. О черт! Как ни были быстры они с Элис, даже они не смогли вовремя уклониться от падающих останков вертолета. «Может быть, так лучше». Огненный шар обрушился на землю, похоронив Мэтта под обломками, горящим металлом, взрывающимся топливом и кусками мостовой. «Теперь, по крайней мере, все кончено». Глава 30 Тимоти Кейн всегда хорошо чувствовал момент, когда пора уходить. Похоже, с программой «Возмездие» все придется начинать сначала. И ему придется объяснять своему начальству, как получилось, что доктор Эшфорд не был вывезен из Ракун-сити. Конечно, он взвалит всю вину на самого доктора, скажет, что тот ухитрился каким-то образом пробраться обратно в город в несбыточной надежде найти свою дочь. Они поверят этому. Эшфорд был бесконечно предан этой глупой девчонке. Совет директоров даже утвердил использование ее в качестве шаблона для искусственного мозга «Улья», чего Кейн никак не мог понять. Но тем не менее они очень многому научились и в следующий раз таких ошибок не допустят. Возможно, самым важным будет полностью уничтожить личность в теле, которое примет облик Немезиса. Этот момент оказался провальным в обеих частях эксперимента. Индивидуальность Эбернати оказалась слишком сильной, да и Эддисон ухитрился заглушить программирование. Потребуется время и для того, чтобы найти замену для руководителей боевых групп, которых они потеряли. Солдаты как таковые были не вопрос — пучок за пятачок, их легко найти в армиях, полицейских управлениях и тюрьмах всего мира. Ресурсы практически не ограничены. По-настоящему трудно найти замену таким людям, как Оливера, Уорд и Один. Если Кейн и чувствовал хоть что-то, похожее на сожаление, то лишь по поводу потери этих людей и Эшфорда. Но в конце концов и им найдется замена. Жизнь ничего не стоит. Он залез в С89. Монтгомери, пилот, уже запустил двигатель. Перекрикивая шум винта и работающего двигателя, Кейн приказал пилоту: — Взлетаем! Позади он слышал перестрелку солдат с Оливерой и той женщиной в голубом топике, которую он не знал. Судя по тому, что Тимоти видел, она была отличным стрелком, так что она и Оливера — с чьим мастерством Кейн был знаком прекрасно — легко противостояли дюжине отборных бойцов Кейна. Тимоти услышал крик женщины: — Он уходит! «Нет, — подумал он, — уже ушел». Кейн намеревался выжить, ибо именно это удавалось ему лучше всего. Он выживал в любых условиях, какие бы жизнь ни предлагала ему — начиная со средней школы, которую он посещал после эмиграции из Германии, и до опасностей войны в Персидском заливе и ужасов последних дней в Ракун-сити. И Тимоти не только выживал, но и преуспевал. Именно поэтому он и был лучшим. Кейн простоял в грузовом отсеке несколько секунд, но вертолет все не поднимался. Рассерженный, он пошел в кабину пилота. — Почему мы все еще не взлетели? — требовательно спросил он. — Да откуда мне знать, как эта чертова штука работает? — голос был незнакомым. Человек в кресле пилота развернулся, и оказалось, что это тот черный бродяга, который пришел с Оливерой и женщиной в голубом. Это он был в оружейном магазине вместе с сотрудниками ООТИС, но, так как негр явно не представлял опасности, Немезис оставил его в живых. Теперь Кейн понял, что это была его тактическая ошибка. Он потянулся за револьвером, но черный ударил его по лицу. В полубессознательном состоянии Кейн свалился на пол. — Этому трюку я выучился в начальной школе. У Кейна все плыло перед глазами. С юности ему не доставалось так сильно. Он попытался встать, но его конечности отказывались служить. В полутьме рядом на полу кабины он видел такое же распростертое тело Монтгомери. Следующее, что Кейн почувствовал, были руки, вцепившиеся ему в грудь. — Вавай. Это звучало как-то странно. Наконец его зрение прояснилось. Он увидел женщину в голубом топике. Он понял, что она сказала: «Вставай». Но Кейн никак не мог заставить свои ноги двигаться. Женщина рывком подняла его и толкнула в грузовой трюм. Холодный металл пистолета уткнулся ему в шею. Немного проморгавшись, он увидел дочку Эшфорда. Она стояла в трюме, прижимая к себе, как всегда, коробку для завтраков, как самое дорогое в жизни. Оливера тоже был там, он держал Эбернати, в груди которой зияла ужасная рана. Рана, конечно, заживет. Физически она была очень сильна, хотя умственно, похоже, слаба. Интересно, что стало с Немезисом? Пора было начинать торговаться. Кейн пока мог выпутаться из этого. — Вы еще сами не знаете, что я могу с вами сделать. Не совершите ошибки. — Заткнись, — сказала женщина в топике. За спиной Кейн услышал голос черного бродяги: — Давай поднимай вертолет, живо! Не заставляй меня снова бить тебя, блин! — Он явно разговаривал с Монтгомери. — Я мог бы доставить вас в любое место, куда вы захотите, — сказал Кейн. — Я мог бы… Эбернати уставилась на него ледяными голубыми глазами. Тимоти Кейн, «Мастак», без страха встречал все ужасы войны в пустыне. Он был на краю гибели сотни раз. Но никогда за все время службы он не боялся. Спустя десять лет, глядя в глаза одинокой раненой женщины в грузовом трюме вертолета, стоящего посреди города, который вот-вот взорвут, Тимоти Кейн испытал страх. Войска Саддама хотели убить своего врага. В этом не было ничего личного: они выполняли свой долг, так же как Кейн выполнял свой, убивая их. Элис Эбернати хотела его смерти потому, что он был Тимоти Кейн. Впервые в жизни Кейн понял, что жизнь совсем не дешевая штука. Она была драгоценна. И он хотел сохранить свою. — Ради бога, — сказал он, — что вы собираетесь делать? Элис вырвалась из рук Оливеры и подошла к нему. Она схватила его за рубашку, так же как женщина в топике. — Ничего. С этими словами она выбросила его из грузового трюма. Кейн приземлился неудачно, но повреждения были сравнительно невелики. С89 еще не поднялся. Бывало с ним и похуже. Но вот вертолет начал подниматься. Кейн попытался встать — но тут кто-то схватил его. Даже пуленепробиваемый материал поддается при сильном давлении, и как бы ни были крепки пластигласовые щиты «Амбреллы», даже они сломаются, если в них все время стрелять. Под напором пулеметного огня и перестрелки беглецов с его бойцами барьеры, которые сдерживали толпы ходячих мертвецов, рухнули. И теперь они стаями заходили на площадь. Так как вертолет поднялся, а все остальные на площади были мертвы, Кейн оставался их единственной целью. Он выстрелил в того, который вцепился ему в ногу, потом в того, что шел за ним. Это были смертельные выстрелы, прямо в голову, но они ничего не изменили. Их были сотни — среди них были и его собственные бойцы, оживленные Т-вирусом, который витал в воздухе. Вскоре Кейн понял, что шансов у него нет никаких. Их были сотни, а он один. Это была не пустыня, здесь он не мог рассчитывать на свой батальон или подкрепление. Тимоти был совсем один. И он должен был умереть. Пусть так, но хотя бы это он сделает так, как захочет. Кейн приставил к виску дуло своего револьвера. Нажал на курок. Раздался сухой щелчок. Патроны кончились. И тут труп доктора Чарлза Эшфорда с раной от пули набросился на него и укусил за шею. Тимоти Кейн вскрикнул. Другие схватили его и начали кусать, вырывая куски его плоти своими черными зубами. Кейн умирал долго и успел прочувствовать, насколько дешевой стала его жизнь. Глава 31 Элис никогда раньше не получала удовольствия, глядя, как умирает человек. Но сегодня она испытала радость, наблюдая, как орды оживших мертвецов набросились на майора Кейна и разорвали его заживо. Из всего, что «Амбрелла» — в лице Кейна — сделала с ней, это было, наверное, хуже всего: они превратили ее в кого-то, кто может извлекать радость из созерцания ужасной смерти человека. Вертолет взлетел, пилота убедили, что им лучше поторопиться с вылетом из Ракун-сити, пока они все не погибли. Тем временем Элис покинули последние силы, и она упала. Ротор от «Даркуинга», который взорвал Немезис — Мэтт, вонзился ей в грудь. Ей повезло, что она осталась жива. Или не повезло, как посмотреть. Самого Мэтта засыпало горящими остатками стелс-вертолета. Даже если он выжил, ему никак не удастся выбраться оттуда вовремя. Он погибнет, когда взорвутся ракеты. Падая на пол С89, Элис увидела инверсионные следы от ракет, подлетающих к городу. Она надеялась, что вертолет окажется быстрее. Мэтт заслуживал лучшего. Черт, да все они заслуживали лучшего, но Мэтт в большей степени, чем они. Кроме, может быть, Лизы, которая хотя бы умерла быстро. Да, Т-вирус потом реанимировал ее, но Элис смогла оказать ей последнюю услугу и убить ее сразу после этого. Боже. Услугу. Но все, чего хотел Мэтт, — это остановить деятельность корпорации, которая в лучшем случае была безответственной и незаконной, в худшем — смертельной. Элис залезла подальше в грузовой трюм, проклиная Спенса. Если бы он подождал хотя бы один день, Лиза передала бы Мэтту свидетельства Т-вируса, Мэтт слил бы эту информацию в прессу, и, может быть, «Улей» не пришлось бы закрывать. И Ракун-сити не стал бы городом призраков. Как жаль, что она не могла убить Спенса второй раз. Или третий. Кровь продолжала хлестать из раны. Будь Элис обычным человеком, она уже давно бы умерла, но даже с ее новыми экстраординарными способностями она не была уверена, что долго протянет. Она взглянула на Энджи, устроившуюся в одном из кресел, и, собрав все силы, выдавила улыбку: — Выше нос, дорогая! Энджи выглядела испуганной до смерти, но, несмотря ни на что, держалась. Элис подумала, что мужества этой девчушке не занимать. — С тобой будет все в порядке? — спросила девочка. — Не думаю. Элис слышала, как бьется ее собственное сердце. Удары затихали. С89 вылетел за пределы города, но они все еще были ближе к нему, чем этого хотела бы Элис. Карлос крикнул: — Хватайтесь за что-нибудь! И тогда Элис услышала взрыв. Взрыв был самым громким из тех, что ей приходилось когда-либо слышать. Он был самым обжигающим из всего, что она когда-либо чувствовала. От ударной волны вертолет начал падать. Теперь, она знала: Ракун-сити был мертв. Нет, он был мертв и раньше. Он был мертв с той самой минуты, когда Кейн — этот осел, этот негодяй, этот придурок — приказал снова вскрыть «Улей». Ракеты только произвели кремацию. Валентайн крикнула: — Падаем! Вертолет резко пошел вниз. Элис почувствовала тошноту. Вдруг она увидела, что от обшивки оторвался кусок металла и падает прямо на девочку. — Нет! Собрав все свои угасающие силы, Элис прыгнула вперед — так же, как Мэтт сделал это недавно — и встала между Энджи и грозящей ей опасностью. Во второй раз за последние десять минут ее пронзил острый кусок металла. Отличное завершение отличного дня. Глава 32 Бывали дни, когда доктор Сэм Айзекс ненавидел свою работу. Сейчас выдался как раз такой день. Стоя в своем защитном костюме Хазмата и наблюдая за техниками, тоже одетыми в хаки и разбиравшими развалины вертолета «Амбреллы», который потерпел аварию над горами Арклей вскоре после того, как Ракун-сити был стерт с лица земли, он думал про единственную хорошую новость из всех, что получил. Тимоти Кейн мертв. Не то чтобы Айзекс радовался самому факту, что этого человека убили, но это значило, что, по крайней мере, он больше не будет боссом Айзекса. Этот человек был полным недоумком с манией величия. Хуже того, он не имел понятия об одном из главных принципов науки — о контролируемом эксперименте. Вместо этого он позволил Т-вирусу выйти за пределы «Улья» — прекрасного изолированного места, — а затем решил использовать вымирающие улицы Ракун-сити в самом начале этого кошмара в качестве полигона для испытания программы «Возмездие». Все это выводило Айзекса из себя. Программа «Возмездие» годами буксовала на месте, и тут наконец наметился прорыв. Эбернати и Эддисон оказались превосходными подопытными экземплярами — Эддисон прекрасно приспособился к мутациям, а Эбернати пошла даже дальше. И что, позволил Кейн Айзексу выполнить свою работу и наладить процесс? Нет, он выпустил их в город и устроил идиотский бой на выживание. Теперь оба объекта мертвы, так же как и Кейн, а Айзексу придется все начинать сначала. Это не было приоритетной задачей корпорации на данный момент. Им сейчас надо было взять ситуацию под контроль. Айзекс не знал, как это им удастся: взорвать город — это не какой-то пустяк, это в кармане не утаишь — но эта проблема его не волновала. Все, что ему было известно из последнего отчета Монтгомери, перед тем как пилот погиб в катастрофе, — Кейн мертв, Эбернати находилась на борту этой птички, когда они покидали город. Если здесь еще можно было что-нибудь — все равно, что — спасти, то Айзекс должен был это сделать. Один из техников поднял обломок вертолета — под ним лежало тело Эбернати. Нетронутое. Вернее, почти нетронутое — огромный кусок металла пробил ей грудь в области легкого, но его можно убрать. А изучение тела будет крайне полезно. — Вызовите медицинскую команду, — сказал он одному из техников. — Сэр? Она же мертва. — Выполняйте приказ. — Спаси его, Госпо-ди, от идиотов-техников! — Есть какие-нибудь следы остальных? Другой техник покачал головой: — Нет, сэр. Только обгоревшие останки в кресле пилота — это, вероятно, тело Монтгомери. Но никаких следов других. Полагаю, что Оливера, двое гражданских и дочка Эшфорда выбрались отсюда живыми. Айзекс покачал головой: — Невероятно. Генетически созданный суперсолдат погиб, а обычные люди и маленькая девочка выжили? Техник пожал плечами: — Это странный мир, сэр. — Печально, но справедливо, — вздохнул Айзекс. — Продолжайте поиски. Просто на всякий случай. Айзекс увидел приближающуюся медицинскую команду и начал вытаскивать тело Эбернати из-под обломков. Валентайн смотрела вниз на обломки вертолета с удобной точки обзора на горе. Она, Карлос, Энджи и Л. Джей несколько часов карабкались по горам, стараясь как можно дальше убраться от обломков вертолета — и от лап «Амбреллы». В этом была какая-то ирония судьбы. Для Джилл все испытания начались в лесах неподалеку отсюда, когда она увидела зомби. Когда она сообщила об этом, «Амбрелла» работала сверхурочно, чтоб дискредитировать ее и отстранить от службы. И вот она снова в горах Арклей. Города, где она выросла, провела всю жизнь и дала клятву служить ему и защищать его, больше не существовало. Карлос, который нес на закорках Энджи, сказал: — Они будут искать нас. Джилл потрогала карман своей куртки. — Это будет большой ошибкой с их стороны. На этот раз у Джилл были свидетельства. Такое не утаишь. — Эй, может быть, пойдем? — спросил Л. Джей. Джилл взглянула на него. Как ему удалось выжить там, где погиб Пейтон? Л. Джей ведь был как таракан. Но у тараканов тоже есть свои способы выживания. — Да, пора идти. Кроме того, слишком много погибших ждут, когда за них замолвят слово. Пейтон. Отец Энджи. Капитан Хендерсон. Моралес. — Юрий, — тихо сказал Карлос, — Николай, Джей. Пи. Джек, Сэм, Джессика. — Рашонда, — добавил Л. Джей, — Дуэйн. — И Элис. И даже Немезис. Вдруг Энджи сказала: — Элис не умерла. Джилл и Л. Джей резко обернулись к ней, сидящей на плечах у Карлоса. — Что? — Элис не умерла. — Детка, — сказала Джилл, — ей пробило грудь. Я не думаю… — Я знаю, что ты думаешь, — взволнованно сказала Энджи, — но я знаю, что она не умерла. Джилл почувствовала, что мороз прошел по ее коже. Отчасти из-за того, что Элис была изменена «Амбреллой» до такой степени, что даже смерть не могла остановить ее. Отчасти из-за того, что если она была жива, то находилась под обломками С89. Что значило, что «Амбрелла» найдет ее. Глава 33 «…неподтвержденные сообщения о катастрофе в Ракун-сити…» «…Эти шокирующие картины заболевших людей, бродящих по улицам…» «…загадочная чума или вспышка вирусного заболевания, кажется, вышла за пределы…» «Как эхо вспышек атипичной пневмонии в Средней Азии и Канаде, в городе, похоже, распространяется какое-то заболевание…» «…обвиняя корпорацию „Амбрелла“ в смерти ни в чем не повинных людей пытавшихся выбраться из города по мосту под названием Вороньи Ворота. В настоящее время неизвестно, почему именно „Амбрелла“, а не правительственные органы, занималась проверкой персонала и почему они открыли огонь. Некоторые интересуются почему вообще у „Амбреллы“ существовали вооруженные отряды охраны, в то время как другие считают такие вопросы менее значительными в свете последовавших событий…» «…пленка, являющаяся, скорее всего, материалом бывшей ведущей канала „Ракун-7“, которую несколько месяцев назад перевели на должность спеца прогноза погоды. Пленка рассказывает грязную историю…» «…новое свидетельство, дискредитирующее более ранние отчеты, является не более чем подделкой…» «…поддельная видеозапись теперь полностью разоблачена. Женщина, ответственная за эту съемку, Терри Моралес, была смещена с должности ведущей после того, как она передала в эфир фальшивую пленку, обвиняющую члена городского совета, и похоже, что эта тенденция продолжается…» «…не что иное, как тщательно смонтированная подделка, попытка сыграть на реальной трагедии, которая потрясла Ракун-сити в начале этой неделе…» «…ранним утром реактор атомной электростанции достиг критического положения…» «…это самая крупная атомная катастрофа со времен чернобыльской аварии в России в 1986 году…» «…персонал корпорации „Амбрелла“ предоставлял гуманитарную помощь во время этой ужасной атомной катастрофы, несмотря на то что сама корпорация гюнесла огромные убытки. Главная штаб-квартира корпорации потеряна, так же как и тысячи ее сотрудников…» «…губернатор лично поблагодарил корпорацию „Амбрелла“ за быстрые действия в помощь ФБР, Национальной гвардии и Центру по контролю над заболеваниями…» «…станция приносит свои извинения за тот ущерб, который могли причинить ранние сфабрикованные репортажи о вспышке вирусного заболевания…» «…по данным пресс-центра корпорации „Амбрелла“, Терри Моралес была в городе, когда случилась авария, но люди, передавшие фальшивку, Джилл Валентайн и Карлос Оливера, сейчас допрашиваются ФБР. Валентайн — бывший сотрудник Управления полиции Ракун-сити; фактически, она входила в состав элитного подразделения Особого Отряда Тактики и Спасения, или ООТИС, перед тем как была отстранена от службы Подробности отстранения неизвестны, но источник корпорации „Амбрелла“ утверждает, что она связана с подобными же ложными данными. Что касается Оливеры, то он является бывшим сотрудником „Амбреллы“, уволенным незадолго до аварии, которого в последний раз видели в лесной хижине. Вполне возможно, что он затаил злобу на „Амбреллу“ и начал работать вместе с Валентайн против компании, используя Моралес в качестве своего слепого орудия». Глава 34 Элис проснулась обнаженной и с таким чувством, что это с ней уже случалось. Но никак не могла вспомнить, как или почему. И кто она такая. Она знала только то, что она находится в большой стеклянной трубе. И что она вся мокрая. На ее лице что-то было. Это «что-то» помогало ей дышать под водой. В тело входили какие-то трубки. Наверное, подумала она, по этим трубкам ей подавалось питание. Труба, в которой она находилась, стояла в какой-то лаборатории. Два человека, мужчина и женщина, разговаривали. В лаборатории было множество людей, но она могла различить только их слова. Она не узнала никого из них, хотя чувствовала, что каким-то образом их знает. Оба они были в белых лабораторных халатах. Она не понимала, откуда она знает так много — например, как должна выглядеть лаборатория, — и при этом многого не помнить — даже своего имени. Женщина сказала мужчине: — Она не принимает почти никаких питательных веществ из системы. Регенерация почти спонтанная. Как будто она всасывает энергию из ниоткуда. Элис не поняла, что все это значит. Кроме «из ниоткуда», что, наверное, значило, что она ни к чему не имела доступа, ведь она находилась под водой. Мужчина посмотрел на нее: — Вы слышите меня? Вы понимаете, что я говорю? Эта штука у нее во рту позволяла дышать, но мешала говорить. Она вспомнила, что можно кивнуть. — Хорошо. — Мужчина повернулся к кому-то в лаборатории: — Начинайте процесс очистки. Она услышала странный звук. Потом уровень воды понизился, освободилась голова, потом шея, грудь и дальше, пока труба не опустела. Несколько секунд ее обдувало горячим воздухом, пока она не обсохла. Труба открылась, и один из людей из лаборатории убрал трубки из ее рта. Теперь она могла свободно передвигаться. Она начала исследовать комнату, вбирая образы, звуки, текстуру — разные цвета всех предметов мебели и одежды, гул различного оборудования, холод пола, который чувствовали ее босые ноги. «Поразительное выздоровление». Один из людей в белом говорил о чем-то, может быть, о ней. «Регенерация органов и тканей потрясающе стремительна. Все ее силы, и физические и умственные, развиваются в геометрической прогрессии. Лучше, чем мы могли надеяться». Один из людей в белом — не тот, который говорил это — сидел и что-то помечал палочкой на листе бумаги. Другой человек в белом, который, кажется, был главным, спросил: — Вы знаете, что это? Она просто смотрела на этот предмет — она не имела понятия. Главный человек взял его из рук другого человека и начал объяснять жестами: — Ручка. Понимаете? Он взял ее руку, вложил палочку — ручку — и начал водить ею по бумаге. — Ручка, — повторил он. Главный отпустил ее руку, и она попыталась поводить ею сама. Ей это не очень хорошо удалось — хотя она и понимала, что рисует, она видела, что то, что у нее получилось, выглядит глупо. Настолько глупо, что она улыбнулась. — Правильно, — сказал мужчина, — ручка. В первый раз после того, как она вышла из трубы, она попыталась говорить. — Г.. Звук был странным. Она попробовала еще раз. — Где… Мужчина подсказал ей: — Где вы? Она кивнула. — Вы в безопасности. Вы помните что-нибудь? Вы помните ваше имя? «Что это такое?» — Ваше имя? — снова сказал главный. — Имя? — спросила она. — Правильно. — Мое… имя… Где-то в глубине ее мозга хранилось это понятие. Она знала, что такое имя, она была уверена в этом, но никак не могла его вспомнить. Она вздохнула. Главный повернулся к другим людям: — Установить круглосуточное наблюдение, полный набор анализов крови, химических и электролитных, к концу дня. Вдруг она вспомнила. «Какова твоя история? В этом месте полно бывших работников из правоохранительных органов, которые оказались здесь, потому что в других местах опротивело. Вот там и будет история». «Не суди о книге по обложке. Первое правило Отдела безопасности». «Я оказалась там, где я есть, потому, что обращала внимание на вещи, которые мучили меня. Я просто присматривала за вами. Затем я кое-что заметила». «Когда я поняла, что ты и аль-Рашан были сотрудниками и друзьями, все стало на свои места. Добиваться работы в той корпорации, на которой лежала вина за смерть твоего друга, так упорно, что ты решила уехать из города, где прожила всю сознательную жизнь, хотя шесть лет назад ты отказалась от переезда. Конечно, существовали обстоятельства, которые могли бы объяснить все это — всё, но не тот факт, почему ты так настойчиво пыталась заглянуть туда, куда у тебя не было доступа». «Это Т-вирус, и вы правы, он совсем не натуральный. Как ни странно он появился в результате изучения процессов, направленных на замедление старения, крема для кожи, который защищает клетки от старения». «Я могу помочь вам достать вирус. У меня есть доступ к планам отдела безопасности, кодам наблюдения, к работам». «Слушайте меня. Я хочу знать, кто вы такие, и я хочу знать, что здесь происходит. Сейчас же». «Каплан, быстрее, вы должны помочь им». «Боже мой, Каплан, что-то убивает их там!» «Вы ведь не коп, правда?» «Рейн? Рейн! Надо заняться твоими ранами». «Каплан, держись! Мы вытащим тебя отсюда. Надо отрезать этот провод, тогда мы сможем поймать его. Держись!» «Голубой — вирус, зеленый — антивирус. Это лекарство». «Я была связным вашей сестры». «Ты думал, это путь к исполнению всех моих желаний?» «Не знаю, что это было, но все кончилось». «Антивирус прямо на платформе — он прямо там». «Рейн, пожалуйста, вставай». «Мне уже не хватает тебя». «Эй, больше никто не умрет». «Я подвела. Всех. Я подвела их всех». «Ты инфицирован. С тобой все будет в порядке. Я не дам тебе умереть». «Меня зовут Элис. Здесь небезопасно. Огонь будет распространяться и дальше». «Они охотятся стаями. Если бы здесь был еще кто-нибудь, мы бы их уже увидели». «Я когда-то работала там — пока не поняла, что это ошибка». «Ничего личного. Но через час, может, через два, ты умрешь. А через несколько минут ты станешь таким, как они. Ты станешь опасен для своих друзей, будешь пытаться убить их — может, тебе это удастся. Прости, но именно так оно и происходит». «„Амбрелла“. Они не хотят, чтобы новости о том, что происходит в городе, вышли за его пределы». «Они что-то со мной сделали». «Его дочь Энджела застряла в городе. Мы ее находим, а он помогает нам выбраться из города». «Помощи не будет. Эшфорд говорит, „Амбрелла“ знает, что инфекцию сдержать не удастся. Поэтому на рассвете город будет полностью дезинфицирован». «Он мертв. Ты можешь присоединиться к нему — или делай, что я говорю». «Она инфицирована. На клеточном уровне». «Они сделали из меня одного из своих монстров». «Меня зовут Элис Эбернати. Я работала на корпорацию „Амбрелла“». «Я заглянула в ад и увидела вещи, которые не могу описать». «Я стала уродом». — Сэр! Это был один из лабораторных техников, чье имя, насколько Элис помнила, было Коул. Он что-то заметил на мониторе, показывающем волны ее мозга, и пытался привлечь внимание главного. Доктора Сэмьюэла Айзекса. Тот человек, который ставил эксперименты над ней и Мэттом под руководством майора Тимоти Кейна для корпорации «Амбрелла». Однако Айзекс не обращал внимания ни на Коула, ни на саму Элис. — Очень важно также продвинутое тестирование рефлексов. Я хочу, чтобы вы наблюдали за электрическими импульсами и ее… — Сэр! — это снова был голос Коула. Айзекс раздраженно спросил: — Ну, что еще? Элис не дала ему возможности получить ответ. — Меня зовут Элис. И я помню все. Айзекс побледнел. Он дал сигнал охраннику, стоящему у двери, которого звали Дойл. Прежде чем он успел протянуть руку, она метнулась к Дойлу, направив ручку, которую все еще держала в руке, прямо ему в глаз. Дойл замер в ужасе. Элис задержала ручку буквально в миллиметре от роговицы. Удар убил бы его, а Элис не собиралась убивать молодого человека, который просто выполнял свою работу. Кроме того, его жена ждала ребенка, и это было бы несправедливо по отношению к ней. Вместо этого она сильно ударила его. Откуда-то вбежали два санитара, чтобы усмирить ее. Она усмирила их меньше чем за три секунды. Затем она схватила за руку Айзекса. Вот его она хотела убить. Но нет, это было несправедливо — если он умрет, он не сможет заплатить за все, что с ней сделал. Она сломала ему руку. Пусть почувствует боль. Это будет началом компенсации за ту боль, которую она испытала в руках его и Кейна. Затем она бросила его в бак, откуда только что выбралась сама. Электрический дротик впился в ее обнаженную плоть, послав в нее тысячи вольт. Она засмеялась. Это было щекотно. Они сделали ее слишком совершенной. Настолько совершенной, что теперь не могли справиться с ней. Выдернув из тела электрический дротик, она метнула его обратно в того охранника, который послал его. Он не смеялся. Ему не было щекотно — он упал на пол в беспамятстве. Другие техники, санитары и ученые выбежали из лаборатории. У них хватило ума на это. Внизу, в холле, Элис знала — она не была уверена, откуда, но знала — охранник по имени Дэлленбах наблюдает за ней через камеры слежения и кричит в телефонную трубку: — Это центральная, требуется немедленная помощь. Как можно скорее. Эксперимент «Возмездие» вышел из-под контроля! Повторяю: экс… Элис хотела, чтобы он замолчал. И он замолчал, упав на пол, с кровотечением из носа и такими громкими воплями, будто что-то врезалось ему в мозг. Не встречая никакого сопротивления, она вышла из лаборатории и направилась к выходу. Она была в штаб-квартире корпорации «Амбрелла» в Сан-Франциско, куда, как она знала, ее перевели после катастрофы в Ракун-сити. Она также знала, что ее друзья ждут ее на парковке, потому что присутствие одного из них она могла чувствовать. Энджи Эшфорд. Она, вместе с Карлосом и Джилл, которые были теперь вне закона, рискнула приехать сюда, потому что знала, что сегодня Элис будет здесь. И, конечно, она увидела мини-фургон, припаркованный именно там, где она предполагала. Карлос сидел за рулем, Джилл и Энджи сзади. — Где это ты была? — с ухмылкой спросила Джилл. — Мы тебя тут всю ночь прождали. — Вы сильно рисковали, появившись здесь, — сказала Элис, быстро садясь на сиденье рядом с Карлосом. — А мы вообще ребята рисковые, — ответил Карлос. — Энджи сказала, что ты будешь здесь, вот мы и приехали. Нам кажется, ты стоишь того, чтобы рискнуть. — При условии, — добавила Джилл, — что все еще можешь выделывать все те штучки, что ты вытворяла в Ракун-сити. — Даже больше, — спокойно сказала Элис. «Амбрелла» думала, что, когда им удастся замять катастрофу в Ракун-сити, все закончится. Они ошибались. Несколько жизней назад Элис разговаривала с Лизой Броуард о необходимости рассказать всем о существовании Т-вируса в надежде дискредитировать корпорацию «Амбрелла» и раскрыть их незаконную, аморальную деятельность. Теперь Лиза была мертва, Ракун-сити разрушен, а «Амбрелла» процветала, и все вокруг были уверены, что это щедрая и великодушная организация. Желание Элис изменить это положение вещей только возросло. И ее оружием будут во много раз увеличенные возможности, которыми «Амбрелла» и ученые наделили девушку. Для них кошмар только начинался. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПРОДОЛЖАЮТСЯ.