Он вновь кинулся на нее. Кружа по залу, девушка уворачивалась от быстрых и сильных рук бандита, пытаясь нанести ему решающий, разом отключающий человека удар — в нем была вся ее надежда. Чаще всего Мила старалась достать Газавата ногой в промежность, но Николай тщательно и умело оберегал обожаемые органы. К счастью, сам он не пытался оглушить Милу — его вовсе не привлекала перспектива трахать бесчувственное тело. Газавату хотелось, чтобы девчонка реагировала на изнасилование: как он слышал, в этом и состоит особая сексуальная прелесть Алой Розы.

Однако скрутить и повалить Милу на лежанку было весьма непросто: Север сделал жену достаточно умелым бойцом. Она ловко уклонялась от жадных лап бандита, а сама била его порой довольно точно. После одного такого удара — очень болезненного, нацеленного в висок, но лишь рассекшего бровь парня, — Газават обозлился. Он решил: хватит миндальничать с девкой, надо ей врезать так, чтобы осталась в сознании, а вот сопротивляться больше не смогла. И Николай сменил тактику.

Мила это сразу почувствовала. Она понимала: конечно, Газават сильнее, сноровистей и подготовленнее ее. И если он начал драться всерьез, пиши пропало. Надежда одна — обмануть его.

Изворотливый женский ум мгновенно подсказал способ провести противника. Надо подставиться под удар, но подставиться с расчетом, сохранив при внешней беспомощности силы для неожиданного отпора. А когда мужик расслабится, посчитав жертву сдавшейся, будет видно…

Очередной свой удар Газават нанес Миле в солнечное сплетение. Девушка притворилась, что оступилась. Она качнулась и приняла кулак Николая под грудь, костью, находящейся выше болевой точки. И сразу отпрыгнула назад, словно отброшенная ударом, захрипела, будто задыхаясь, зашаталась и, скорчившись, опустилась на пол.

— Спеклась, телка! — констатировал Газават, глядя на дергающуюся, ловящую ртом воздух девушку. — Говорил: ложись сама, лучше будет!

Он подхватил хрупкое тело Милы и потащил к лежанке. Девушка, хрипя, слабо сопротивлялась.

— Уймись, стерва! — прикрикнул Николай, отвешивая Миле пощечину. — Уймись, сказал, не зли меня!

Он бросил ее на лежанку, задрал подол платья, силой раздвинул Миле бедра. Мешали трусики; Газават просто разодрал их. Спустил на себе штаны. Продолжавшая хрипеть девушка, казалось, уже не представляет никакой опасности…

Но в тот момент, когда Николай собирался навалиться на Милу и войти в нее, девушка вдруг резко извернулась. Восхитительное точеное колено Алой Розы, созданное на первый взгляд лишь для того, чтобы вызывать вожделение, с оглушительной силой врезалось между ног бандита. Глаза Газавата чуть не выскочили из орбит от страшной, парализующей боли. Тут же Мила наотмашь ударила насильника кулаком в подбородок, сбросив его с себя. Вскочила и впечатала свою подошву в лицо ревущему белугой Николаю…

Теперь надо было выбираться отсюда. Мила быстро обыскала вздрагивающего на полу и надсадно воющего Газавата. Ага, вот ключ от двери зала. Но там, снаружи, охрана, а оружия никакого нет… Что же делать?!

— Эй ты, мразь! — Мила пнула бандита под ребра. — Говорить можешь?! Отвечай, пока я тебе яйца совсем не расшибла!

— Могу… — простонал Газават.

— Живуч же ты, гнида!.. А ну, прямо отсюда прикажи своим, чтобы они меня выпустили!

— Хрен тебе…

— Яйца расшибу, гондон! — для убедительности Мила саданула Газавата носком сапожка по рукам, прикрывавшим промежность. Пока еще девушка не стремилась искалечить Николая, но врезала ему весьма болезненно. Газават опять заорал.

— Да не могу я приказать… — просипел он, оторавшись. — Связи отсюда нет… Я не проводил, ни к чему вроде…

— Ух, выблядок! — сорвалась Мила.

Значит, выбираться предстоит самостоятельно… Если не удастся незаметно уйти с виллы, придется хитрить. Но выбраться надо обязательно — там Север в опасности, необходимо вызвонить Умника, поднять всю банду бомжей и спешить на выручку мужу! Прорвемся, подумала Мила, любой ценой прорвемся, а с этим говнюком Колей поступим так…

Она обошла распростертое тело Газавата. «Надо врезать ему ногой в висок, изо всей силы врезать, — размышляла Мила. — Может, Бог даст, убью. А не убью, так оглушу, это точно. Если Газават все же умрет, то Север поймет, что ему больше нечего делать в этом городе. Останется только рассчитаться с Романовым за предательство — и мотать отсюда! В Москву, к Пашке, долечиваться! Север поверит мне, я уговорю его долечиваться! Я расскажу ему, как сегодня сумела перебороть себя, не трахнуться с Газаватом, и тогда, я уверена, Север из одной благодарности меня послушает, он же знает, как тяжела моя болезнь!.. Но сперва я должна спасти Севера! А значит, прежде всего выбраться отсюда!»