Цифры здесь вообще очень важны. Вот что об этом пишет Сьюзен Сонтаг:

«Порой вместо психологического проникновения шведы насыщают свои выступления, да и просто частные беседы, числительными. В разговорах на вечеринках можно услышать реплики такого рода: „В котором часу вы вчера пошли спать?“; „Не помните, сколько солнечных часов было в прошлом месяце?“; „Какую ренту вы платите за свою квартиру?“. Иными словами, идет обмен нейтральной информацией, не включающей впечатления, размышления, догадки. На вопрос: „Что вы об этом думаете?“ собеседник может ответить: „У меня по этому поводу нет достаточной информации“. Если же все-таки настаивать и попросить его поделиться мнением без точных фактов, он впадет в такое сильное напряжение, что вы откажетесь от своего вопроса».

Преподаватель журналистики Ян-Олоф Гулло, не раз бывавший в России, спрашивает меня:

– Почему русские так плохо оперируют цифрами? Как-то в Петербурге мы обсуждали с коллегой-филологом совместный проект и постарались подсчитать расходы. Нужно было сложить, умножить и разделить определенное количество дней, часов и рублей. Он принимался за это дело несколько раз и запутался вконец. Я же очень легко сделал все вычисления.

– Но ведь он же гуманитарий, ваш русский коллега, естественно, у него плохо с математикой, – вступилась я за соотечественника.

– Я тоже гуманитарий, – возразил Ян-Олоф, – но этому же в школе учат. И еще, – продолжал он, – мне показалось, что русские не любят находить адреса по карте.

Шведы же напротив, ходят по малоизвестным им городам внутри страны или за рубежом, не отрывая глаз от карты в руке. А если станут вам описывать, как добраться до нужного места, то непременно начнут с того, что возьмут чистый лист бумаги и нарисуют на нем точный маршрут вашего передвижения. То есть карту-схему.

Я думаю, что именно рациональный, хорошо просчитанный подход позволяет шведам прекрасно организовывать разные стороны своей жизни. Ну, скажем, очередь. Мы в России хорошо знаем, какое это нудное дело. Но и в других странах, например в Америке, мне приходилось постоять в очереди, например, в банке или на почте. В Швеции очередей нет. Их заменяют талоны. Это меня поразило еще в посольстве Швеции в Москве.

Каждый, кому доводилось получать визу в зарубежную страну, знает это тоскливое предчувствие очереди в консульство, которая особенно вероятна и длинна в летние месяцы. В середине июля я подошла к зданию с тремя коронами – посольству Щвеции на Мосфильмовской улице в Москве. Меня встретил дежурный и протянул талон-картонку. В зале ожидания я увидела несколько человек в креслах. Над кабинками, за которыми находились сотрудники консульства, то и дело вспыхивали зеленые цифры. Когда такая цифра совпала с номером на моем талоне, я вошла в кабинку. Вот и вся очередь.

В Швеции я обнаружила, что эта система талонов вместо очередей распространена повсеместно. В банке при входе мне выдал такой талон автомат. Я опять-таки расположилась в кресле и спокойно ждала, когда мой номер появится над окошком кассира. Такой же автомат встречал меня в ресторане, если там не было мест, в музее в период наплыва посетителей. Всюду.

Сохранить время, сохранить нервы – именно такой message прочитывала я в разных ситуациях.

В метро, едва спустившись на платформу, можно не суетиться, не заглядывать в черную дыру тоннеля, гадая, когда же оттуда появятся заветные огоньки головного вагона. Потому что наверху загорается табло, точно указывающее, сколько минут и секунд осталось до появления поезда. Обычно это соответствует расписанию, вывешенному на стенде в центре зала. Но бывает, что поезд задерживается. И тогда на табло загорается другая запись: сколько времени может составить задержка и каково (опять-таки минуты-секунды – цифровая точность!) ожидаемое время прибытия.

Я еду со знакомым гётеборжцем в машине, перед светофором останавливаемся, я вижу щит со световой информацией. Там появляются какие-то названия улиц и цифры в метрах.

– Что это значит? – прошу я перевести.

– Попробуйте угадать.

– Как далеко отсюда нужная мне улица?

– Да как же этот автомат узнает, какая улица вам нужна? – Нет.

– Где ближайшая заправка?

– Вот это уже ближе. Здесь такие сведения тоже появляются. Но нам сейчас нужны другие. Например, где впереди нас ждут пробки и как их объехать.

– А что означают метры?

– А это расстояния до ближайших парковок, где есть свободные места.

В этот момент мы стоим перед красным светофором, мимо нас проносятся велосипедисты. Они ловко лавируют между автомобилями, останавливаются на красный свет и с появлением зеленого первыми выскакивают вперед.

– Все, завтра ставлю машину в гараж, сажусь на велосипед, – говорит знакомый.

– А почему сегодня этого не сделали?

– Потому что эту неделю я возил своих детей в детский сад. А в следующую жена повезет. Был бы только один ребенок, я бы тоже машину не взял.

– Повезли бы трехлетнего на велосипеде?

– А почему бы нет? Вот, посмотрите.

Он показывает на молодую, спортивного вида велосипедистку. На ее машине сзади приторочено креслице, в нем прочно пристегнут пассажир лет двух от роду. Мы смотрим на женщину, а она на нас. Чего, мол, вы увидели такого необычного? Да, это и впрямь рядовое явление – детская коляска позади велосипедного сидения. Я бы даже сказала, что по этой конструкции легко догадаться, есть ли у человека в доме маленький ребенок. Если сиденье есть, хотя бы и пустое, значит, есть и ребенок.